Командор крутил вокруг себя племянницу и чуть не снес ею Тама и Армилу.
— Ха-ха-ха-ха, чего уставился, хвост поджал? Поцелуй Армилку, она тут вся извелась с горя, как только ты пропал!
— Бруки, прекрати! — топнула лапой Армила.
Пришедшие зайцы смешались с товарищами, шумели, хлопали друг друга по спинам.
Шум перекрыл голос сержанта Тарана:
— Тэ-эк, Пещерный зал, стало быть, во, чистыми-умытыми-приглаженными-прилизанными. Вновь прибывшим сменить маскировочное тряпье на полковую форму. К исполнению приступить!
Мощная кухня аббатства приготовила пищу уже к полудню. Младший капрал Вилдери доложил капитану Фортиндому о потерях, сержант поведал вернувшимся о кончине командира Крамшо. Но о пропавшем Дуги никто ничего не знал.
Обычно Там не слишком беспокоился о суматошном горце. Не раз приходилось им разлучаться в прошлом. Но в этот раз беспокойство МакБерла особенно возросло, когда Там услышал от Армилы второе послание Мартина:
Смотри, вот два меча и стяг,
Бродячий Камень вот.
Но брат уйдет, он воин,
Он в бой один пойдет.
Приграничник нахмурился:
— Вот почему я должен сохранить меч Мартина у себя! — Там повернулся к Командору. — Получается, что Гуло не погиб в водопаде? Может такое случиться?
Вождь выдр оторвался от миски ракового супа со жгучим корнем, приготовленного братом Грисомом специально для него.
— Ну, Тоги говорит, что водопад этот смертельный, кто б ты там ни был, упал — пропал. Лог-а-лог знает, что говорит, это дело верное. Уж с водой-то лучше, чем он, никто не знаком, тоже верно, как смена сезонов. Да ведь… Гуло-то этот не такой зверь, как все…
Говорят, что судьба помогает отважным. Это, однако, не всегда так. Судьба — дама капризная, и часто везет дуракам, это тоже всем известно. Да и отважные разными бывают.
Гуло судьба улыбнулась и раскрыла объятия. Он не погиб в водопаде.
Ива летела к обрыву, продолжая волчком крутиться в бешеном потоке воды. Зверье судорожно цеплялось за ветки и корни. Гуло застрял в путанице корней, крепко вцепившись в них всеми четырьмя лапами.
Перед самым водопадом дерево взлетело над рваной поверхностью воды и врезалось в скальный выступ. Горностаи и песцы посыпались в буруны, сметенные страшным ударом. Один из них, пролетая мимо вождя, впился в его лапу, ища спасения. Гуло резко дернул лапой и стряхнул своего верноподданного, с воплем отчаяния продолжившего путь в бездну, навстречу смерти. Инстинкт самосохранения напряг мышцы росомахи. В мощном прыжке Гуло перелетел через путаницу корней и оказался на скале. Скользя по мокрому выступу, он следил, как исчезают в пене его подчиненные.
— Сюда! — заорал он кучке зверья, уцелевшего возле корней ивы. — Прыгайте, или подохнете!
В панике звери принялись выполнять приказание. Восемь из них смогли удержаться на скале. Выжившие лежали словно мокрые тряпки, тяжело дыша и постанывая.
— Следуйте за мной или последуете за ними! — вырвал их из полузабытья грубый голос вождя.
Зная, что на пустые угрозы Гуло не горазд, звери кое-как поднялись и поползли за росомахой по скользкой скале.
К вечеру они одолели подъем и растянулись на земле. Огня не разводили, пищу искать не было сил. Все погрузились в глубокий сон, прерываемый кошмарными видениями бурной воды, хлещущих по мордам веток и скользких скал. Гром близкого водопада оказался плохой колыбельной.
Когда Гуло проснулся, уже давно рассвело. Он рыкнул на свою крохотную армию, четверых отрядил за едой, двоим велел разжечь костер. Последние двое — поджарая горностаиха Дудж и песец Герак — стояли, ожидая своей очереди.
— Влезь на то дерево и осмотри окрестности. Доложишь.
Горностаиха понеслась исполнять приказание. Гуло повернулся к песцу:
— Будешь моим капитаном. Звать как?
— Герак, о могучий.
— Отправимся в Рэдволл, — буркнул Гуло себе под нос. Он отвернулся от новоиспеченного капитана, глядевшего ему вслед, и направился от обрыва в заросли, продолжая бормотать: — Я еще не закончил, братец Аскор. Я тебя отыщу. Может, мои капитаны тебя уже поймали. Конечно, они взяли этот Рэдволл, и сидишь ты сейчас в погребе, меня поджидаешь. Ха-ха-ха, скоро встретимся.
Еще один песец вернулся в лагерь с топливом. Он защелкал сталью по кремню, высекая искры. Герак подсел к нему.
— Надо же, Гуло совсем одурел. Ты бы послушал, что он бормочет. Сам с собой разговаривает и смеется.
Второй песец, намного старше Герака, ответил чуть слышно:
— Долго до тебя доходит. Я служил обоим братьям и отцу. Все они сумасшедшие, а Гуло самый дурной из всех. И самый опасный. Лишнего не болтай и держись от него подальше. И проживешь дольше. Ладно, мне работать надо, не мешай.
Но Герак не отставал:
— Здесь прекрасные места, страна богатая, всего хватает. А мы гоняемся по ней да теряем народ.
Старый песец понимал, к чему клонит Герак. Он проследил за тоненьким сизым дымком, поднявшимся над язычком пламени, оглянулся, убеждаясь, что вождя нет поблизости.
— Послушай меня, юноша. Внимательно слушай, может быть, это сохранит тебе жизнь. Мы привязаны к Гуло судьбой, служим ему не по любви или преданности, а из страха. Выкинь из головы мысли о бегстве. Гуло найдет тебя, и ты будешь призывать смерть, как желанное избавление. А теперь ступай и о своих несбыточных мечтах больше никому не рассказывай.
Горностаиха Дудж слезла с дерева и подбежала к Гуло, который беседовал с зарослями папоротника, хитро улыбаясь и покачивая головой:
— Иди и передай своему хозяину, что я тоже сын Драмза. Мне суждено править страной льдов и снегов. Я убил Великого Драмза. Передай Аскору, брату моему, что я уже близко и скоро сожру его сердце. — Он резко повернулся и уставился на Дудж. — Аскор подослал тебя шпионить за мной?
Горностаиха отпрянула, избегая безумного взгляда хозяина.
— Могучий, ты послал меня на дерево, чтобы осмотреть окрестности.
Гуло сверлил ее взглядом, как бы припоминая.
— Я тебя послал?
— Да, и я вернулась доложить.
Гуло прижал коготь к губам, покосился вправо и влево.
— Ш-ш-ш! Не здесь. Услышат. Идем.
Костер разгорелся. Возле него лежали убитый вальдшнеп, рядом — кучка яиц из его гнезда, съедобные корни, недозрелые груши и немного ягод. Звери отступили от костра, пропуская Гуло. Хозяин уселся и подтянул к себе горностаиху.
Забыв об окружающих, он прошептал Дудж:
— Ну, говори, только тихо. Что ты там увидела? — Он рассеянно подобрал мертвую птицу и начал жевать ее сырой, хрустя костями, выплевывая перья прямо в морду горностаихи.
Перепуганная Дудж попыталась совладать с голосом:
— Могучий, к северу отсюда течет широкая река. Она соединяется с водами, по которым мы плыли вчера. Вытекает она с северо-востока, из лесов.
Она замолчала, ожидая, пока он выковыряет перо, застрявшее между зубов.
— Это все? — спросил Гуло.
Дудж кивнула, дрожа от страха и нервного напряжения. Гуло оторвал зубами еще кусок птицы и встал, небрежно уронив остаток в костер. Взгляд его рыскал по сторонам.
— Скажи капитану, что мы выходим в Рэдволл.
Герак уставился вслед удаляющемуся вождю.
Дудж недоумевала:
— То есть… сейчас уходим?
— Но ведь мы еще не позавтракали! — вскинулся Герак.
Старый песец выхватил из огня недоеденную птицу, схватил грушу и поспешил за Гуло, подгоняя остальных:
— Шевелитесь, пока целы. Жевать придется на ходу.
Звери рванулись сначала к пище, затем, кто с чем, а кто и ни с чем, заторопились за ветераном в лес.
* * *
Утро перешло в день, когда они вышли к реке. Шагали быстро, иногда приходилось бежать, чтобы не отстать. Если местность позволяла, Гуло мог припустить бегом, и тогда его сопровождающим приходилось совсем несладко.
— Скажи ему, что от меня не уйти, — приказывал Гуло какому-нибудь дереву или валуну. — Бродячий Камень по праву мой. Твои дни сочтены, брат.
Внезапно вождь остановился у берега. Он улыбнулся:
— Приятное местечко, правда?
— Приятное, господин, — кивнул старый песец.
Гуло растянулся во мху и тут же захрапел.
Остальные удивленно уставились на вождя. Старик ветеран пожал плечами и тоже улегся — подальше от Гуло. Рухнули и его воины, радуясь возможности отдохнуть.
Ближе к вечеру местечко выглядело так же мирно и приятно. Трепетали радужными крыльями стрекозы, легко метались бабочки, деловито жужжали мухи и пчелы. Лениво шевелили ветками ивы. Птицы скользили над водою и кричали в отдалении. Старый песец спал, не задумываясь, с чего бы это Гуло вдруг заметил «приятность» речного берега. Раньше вождь не замечал красот природы, но ведь он рехнулся… поэтому ветеран простил своему вождю мелкое прегрешение.
