— Стой! — окликнул незнакомцев Вовка. — Здесь летний лагерь нашей бригады, посторонним вход воспрещается.
— Алло, Джек, тут, кажется, кто-то чего-то сказал?
Стиляга притворился, будто не видит Вовку.
— Если вы сейчас же не уйдете, я буду стрелять! — рассердился Вовка.
Джек дал малышу щелчок по лбу и вырвал ружье из рук.
— Отдайте мое ружье! — Вовка уже глотал слезы. А Марс, заливаясь лаем, норовил ухватить чужаков за икры.
— Что тут за шум? — В дверях дачи показалась Шульце.
— А-а, достопочтеннейшая теща! — отвесил ей низкий поклон стиляга. — Дорогих гостей поджидаете?
— Это еще что за чучела гороховые? — возмутилась Шульце.
— Не извольте беспокоиться, мы хотим только посмотреть, как вы тут устроились, — невозмутимо заявил стиляга. — Ты, Джек, развлеки тещу, а я сейчас… — и он прошмыгнул за дверь.
— Не лезьте в бутылку, мамаша, от волнения портится цвет лица, — загородив собой вход, издевался Джек над хозяйкой.
— Ол райт, полный порядочек, можем чапать дальше, — сообщил стиляга, показавшись из двери и размахивая большим кругом колбасы и буханкой хлеба. — Успокойтесь, гражданочка, больше мы ничего не взяли. Напитки держим при себе, — он хлопнул себя по карману, из которого торчало горлышко бутылки. — Пошли, Джек!
— Чтоб вам подавиться этой колбасой! — в сердцах кричала им вдогонку хозяйка. — А ребенку-то ружье отдайте!
— Приходите завтра, прием с десяти до семнадцати, — с издевкой бросил на прощанье Джек, и они разболтанной, вихляющей походкой убрались со двора.
Джон Хиггинс уходит в далекое море,
Бросает девчонку красивую в горе… —
прогорланили они напоследок и скрылись в лесу.
Когда ребята вернулись с дальней прогулки, Вовка был весь зареванный. Хозяйка лежала в постели с холодным компрессом на лбу. Весь дом пропах валерьянкой.
— Утри слезы, малыш. Рассказывай, что случилось! — приказал Алька.
— Эти бандиты… — всхлипывал Вовка, — я выстрелил, а они отняли у меня… — Вовка заревел белугой.
— Ведь ты же мужчина! Ну, что они у тебя отняли?
— Ру… ру… ружье.
Постепенно выяснилось, что произошло в их отсутствие.
— Не иначе как разбойники, — убежденно заявил Янка.
Остальные ребята отвергли такое предположение. Почему же они тогда взяли только колбасу? Ведь в доме есть одежда, деньги.
— Это работа индейцев, — осенило Майгониса. — Они подкараулили, когда нас нет дома, и подослали этих бандитов отнять у нас ружье.
— Это скорее всего иностранные шпионы, — решил Гунтис.
— Правильно, Гунтис! — загорелись близнецы. — Они, наверно, приплыли на лодке. Небось проголодались, как волки, а в Юрмалциемс им заявиться нельзя — там милиция.
— Как они вели себя? — продолжал Алька выспрашивать Вовку. — Вынюхивали, высматривали чего-нибудь?
— Вынюхивали, — подтвердил малыш.
— А давно это было?
— Да нет, совсем недавно.
— Значит, далеко уйти они не могли. Ребята, айда в погоню! Поймаем и отведем в милицию.
Пока родители готовились к обеду, ребята уже были в лесу. Рассыпавшись в цепочку, они молча двинулись вперед. Алька старался не отставать от Марса, а пес, пригнув морду к земле и свирепо рыча, бежал по лесной дороге. Солнце палило нещадно. На деревьях замерла листва, даже птицы замолкли. Лес будто погрузился в полуденную дрему.
С Альки пот катился градом, но он ни на шаг не отставал от Марса. Вдруг собака остановилась и, нюхая воздух, заметалась из стороны в сторону. В ту же минуту раздался свист Майгониса.
— Вон там двое сидят и пьют водку, — доложил Майгонис.
— Придержи Марса, смотри, чтобы не залаял! — Алька сунул собаку Тонису за пазуху. — Мы с Вовкой пойдем поглядим, они это или не они. А вы спрячьтесь в том сосняке. И чтобы ни звука!
Немного погодя разведчики вернулись.
— Они, — сообщил Алька. — Вот что, мы останемся сторожить, а Янка с Гунтисом давайте бегом в лагерь и расскажите все товарищу Калныню. Пусть он посоветует, что делать.
— Никуда я не пойду, — воспротивился Гунтис. — Я корреспондент и должен быть в гуще событий.
— Тогда беги ты, Лара! И захвати санитарную сумку, мало ли что может случиться.
«Иностранные шпионы» были окружены по всем правилам военного искусства. Они удобно растянулись в тени молоденькой сосенки и уписывали краденую колбасу, время от времени отхлебывая из бутылки. Воздушное ружье висело тут же на ветке.
— СРТ-1047 отплывает в дальнее, на него можешь поставить крест, — распространялся один. — МБ-345 комсомольский, там тоже дышать нечем. У нас, сам знаешь, старик дрянь попался, а МБ-73 — как раз то что надо. У штурмана связи, свой в доску, кое-что сплавляет налево.
— Надо взять на заметку, может пригодиться, — открыл блокнот Гунтис.
Темные личности сблизили головы и стали шептаться.
— Почему они шушукаются? — Алька посмотрел на Гунтиса. — Неужели они нас заметили?
— Черный Джек, старина! — вдруг завопил дурным голосом стиляга. — Трахнем, кривоногий, за удачу!
Опорожнив бутылку, гуляки швырнули ее в кусты.
— Дай закурить! — потребовал Джек.
— Не ори, я тебе не юнга! — вспылил стиляга, но все же вытащил пачку сигарет и кинул Джеку.
— Притворяются пьяными, — шепнул Алька Гунтису.
— Старый номер. Но нас не проведешь.
Стиляга расслабленной походкой прошелся взад-вперед, потом сел, привалился к сосне, и вскоре оттуда донесся богатырский храп. Черный Джек покосился на него, невнятно что-то пробурчал себе под нос и сладко зевнул. Дымящаяся сигарета выпала у него из рук. Алька с минуту выждал и крадучись подобрался к сосне, на которой висело воздушное ружье. «Шпионы» не пошевельнулись. Алька осторожно снял с ветки бригадное ружье и дал ребятам знак собраться в сосняке.
— Спят, — шепотом доложил он.
— Прикидываются, — усомнился Майгонис. — Наверно, заметили нас и теперь комедию разыгрывают. Хотят от нас отделаться. А то зачем бы они вдруг стали шептаться?
Ребята отошли в сторонку и потому не видели, как сперва закурилась тонкая струйка дыма, а потом по сухому мху поползли мелкие язычки пламени. На пути их встал сухой куст можжевельника. Подпрыгивая, словно шаловливые мальчишки, язычки карабкались все выше по веткам можжевельника, и вдруг сухостойный куст занялся ясным огнем, рассыпая искры во все стороны.
— Что-то дымом пахнет, — потянула носом Мара.
— Наверное, от сигареты, — махнул рукой Тедис.
— Нет. Где-то недалеко горит лес. — Теперь и Гунтис поднял голову от своего блокнота. Марс вертел мордой, нюхая воздух, и вырывался у Тониса из-за пазухи.
— Ну и дураки же мы! Пока мы здесь болтали, они наверно подожгли лес и смотали удочки! — ужаснулся Алька и бросился вперед. Остальные за ним, но «шпионы» спокойно спали, всхрапывая, когда ветер гнал на них дым. Рядом с ними огонь вылизал уже порядочную плешь. Пламя медленно, но неуклонно приближалось к молодой поросли. Вот один огненный язык вырвался вперед и, словно подбадривая остальных, переметнулся на молодое деревце. Сосенка покачнулась, будто силясь сбросить с себя ненавистное пламя, но тут подоспели жадные языки по всему фронту и разом накинулись на молодой лес. Побледневшие ребята молча смотрели на пляску огня и вдруг заговорили все сразу:
— Надо тушить!
— Давайте ветками по земле хлестать, не пускать огонь дальше!
Все ждали, что скажет командир. А в молодняке уже хозяйничало пламя. Тысячи огненных мотыльков перелетали с ветки на ветку, стирая с лица земли все живое и оставляя за собой серый пепел, который разлетался вместе с дымом и нещадно ел глаза.
— Надо бежать в поселок за «индейцами», звать на помощь, — придумала Мара.
— Только не «индейцев»! Чтобы мы пошли к ним на поклон? Сами потушим, — категорически заявил Алька. В этот момент подоспели Янка с отцом и Лара.
— Где эти люди? — запыхавшись от бега, спросил Янкин отец.
— Там, — показал Гунтис на горящий лесок. — Спят.
— Да как же так, ребята, они ведь там заживо сгорят! — Янкин отец бросился сквозь дым. За ним ребята.
— Кто-нибудь один бегите в поселок за подмогой! — распорядился он. — Самим нам не потушить.
— Мара, живо! — скомандовал Алька.
Спящих гуляк, совершенно обалдевших, выволокли из дыма. Они ничего не понимали, только ошалело таращили глаза.
— Пьяные в стельку, — сказал Янкин отец. — Нет, на шпионов они не похожи.
— Вовка, Лара, посторожите их, как бы не сбежали! — на всякий случай поставил охрану Алька. — А остальные быстро тушить пожар!
