Тонька не то с восхищением, не то с насмешкой смотрела на Илюху. Разбираться было некогда, и я подумал: «Украду. В дальнем карьере есть пещера, туда и утащу!»
- Ты Васькиного мизинца не стоишь, - сказал я Илюхе. - Васька в тюрьме сидел за свободу, а ты?
- А я воровать умею, - похвалился Илюха.
Я подошел к нему - грудь в грудь.
- Умеешь? Ну укради что-нибудь у меня. Укради вот этот патрон.
- Пожалуйста... Только ты не смотри, как я буду красть.
Заложив руки за спину и равнодушно посвистывая, точно я вовсе не интересовал его, Илюха прошелся мимо.
Я крепко зажал в кармане патронную гильзу. Илюха подкрался сзади и грубо полез ко мне в карман. Я схватил его за руку.
- Чего хватаешься? - обиделся он.
Наступил момент рассчитаться с Илюхой, и я взял его за рубаху.
- А ты чего по карманам лазаешь?
- Да мы же играем. - Илюха попятился. - Я разве взаправду?
- Нет, ты чего в карман лезешь? - наступал я.
Со двора выбежал Абдулка, стал между нами и не дал драться. Может быть, к лучшему: мы все побаивались длинных и грязных Илюхиных ногтей, еще вцепится, глаза выдерет.
- Ладно, обожди, я тебе еще надаю, - грозил я.
Илюха хныкал.
В это время подошел Васька. Он снял с плеча мешок и сел на лавочку. Несколько минут все молчали. Потом Илюха шмыгнул, провел под носом рукавом и попросил:
- Васька, расскажи нам...
- Чего тебе рассказать?
- Чего-нибудь.
Васька покосился на рыжего, как бы придумывая, чем его поддеть. Потом сказал.
- А ты новость знаешь?
- Какую?
- Говорят, что в Казани пироги с глазами...
- Как? - не понял Илюха.
- А так. Их едят, а они глядят.
- Г-гы...
- Расскажи, как ты в тюрьме сидел, - попросил подошедший Уча.
Васька сплюнул сквозь зубы:
- Очень просто. Как сейчас сижу, так и в тюрьме сидел.
- Врешь, - сказал Илюха.
Тонька, стоя у калитки, с нежностью смотрела на Ваську. Потом она зачем-то побежала в дом.
- А тебя в тюрьме били? - спросил Илюха.
- А как же? - ответил Васька. - Для того и тюрьма у немцев, чтобы людей терзать.
- Вот глядите, как били, - сказал я с гордостью за Ваську, снял с него шапку, и ребята с уважением потрогали шрамы на Васькиной голове.
- За что тебя били? - спросил Илюха.
- Много будешь знать, скоро состаришься, - сказал Васька, взял мешок и легко перебросил его через плечо.
- Пойдем, Леня, а то базар кончится.
- Вась, а кто у нас флаги поснимал? - не отставал Илюха.
- Бандит Яблочко.
В эту минуту из дому выбежала Тонька. Что-то пряча за спиной, она озорно оглядела ребят.
- Кому подарить? - спросила она, подняв над головой вареную картошку.
- Мне, - поспешно сказал Илюха.
- Мне, мне, - в один голос проговорили мы с Учей и потянулись к Тонькиному угощению.
Один Васька молчал.
- Давай мне, - сказал Абдулка.
- Ты уже ел, - заметила Тонька и несмело подошла к Ваське: - На, Вась, ну бери же, у меня еще есть.
- Вот еще, зачем я возьму? Ешь сама.
- Да бери же, чудной, - попросила она с обидой в голосе и насильно сунула картошку в карман Васькиного пиджака.
Васька укоризненно покачал головой и сказал:
- Ну ладно, за мной будет долг...
Мы пошли. Дорогой Васька спросил:
- Хочешь есть?
- Так себе, - сказал я и подумал: «Хорошо бы...»
Васька вынул из кармана Тонькину холодную картошку и дал мне.
- А ты? - спросил я.
- Ешь, я сытый.
Все же я разломил картошку пополам.
- Бери ты, тогда и я возьму.
- Не выдумывай. Я старший и могу терпеть.
Все-таки я переспорил, и мы разделили картошку на двоих.
Базар, открытый на Сенной площади, был немноголюдным. Несколько торговок с макухой и колбасой, подвода с подсолнухами и высокий воз соломы. Одна подвода привезла кукурузу. Возле нее была давка.
Наверху, прикрыв собой желтую кукурузу, сидела толстая крестьянка. Рядом с ней - дядька в оранжевом кожухе и в бараньей шапке. Он кричал:
- Гражданы, не товчиться коло брички! Уже нема кукурузы, уся!
- Эй, - выкрикнул один из толпы, - за сапоги сколько дашь? - И поднял над головой новые хромовые сапоги.
Крестьянин пренебрежительно взглянул на них.
- Два фунта, - сказал он и отвернулся.
Толпа напирала. Но толстая тетка пищала:
- Нема, бабоньки, кукурузы, и не стойте, нема.
В стороне громко кричала другая торговка:
- Колбаса баранья по дешевке! Сто тысяч рублей порция! Только сто тысяч!
- В кавалерии твоя колбаса не служила? - спросил проходивший мимо паренек.
Торговка осыпала шутника бранью.
- Раки, раки! - вдруг услышал я сзади грубый голос.
Я оглянулся и увидел старуху. Она была обута в сапоги. На маленьком лице, закутанном в серый платок, выделялся толстый нос, из которого торчали черные волосы. Глаза у старухи были темные, как два медных пятака.
Васька достал кофту и начал торговаться с теткой, продававшей пять штук картошек, а я подошел к старухе посмотреть раков.
- Ты шо, хлопчик, - спросила она, - рака хочешь?
- Почем? - деловито осведомился я.
Старуха пытливо оглядела меня и сказала:
- Не купишь, дорого.
- А может, у меня сто тыщ есть, - сказал я.
Старуха показала в улыбке желтые зубы и сочувственно покачала головой.
- Бачу я, бидный ты, хлопчик. Я тебе рака за так дам, без грошей.
Она взяла за клешню одного рака и протянула мне. Я попятился.
- Бери, дурный, - сказала она, - бери, я еще дам. Ты хлопчик бидный, я бачу.
Машинально я принял от нее двух раков и покосился на Ваську, который уже продал кофту и покупал картошку. Я хотел было подойти к нему, но старуха потянула за руку:
- Иди до мене, хлопчик, у тебе, мабуть, батька нэма, да?
- Нету, - угрюмо сказал я.
- Ну вот. Я и вгадала. Як тебе зовуть?
- Ленька.
- От, яке гарне имя, аж мини завидно. А скажи, Леня, що там за собрание сегодня в городи?
- Праздник нашей власти, - сказал я.
- А-а, вот як! Шо ж, усим туда можно, чи тилки Червоной Армии?
- Только трудящим, - ответил я.
- О це гарно, - воскликнула старуха, - значит, пиду и я! Хоть трошки порадуюсь на старости. А може, мени не пустить начальник Червоной Армии?
- Не знаю, - ответил я, - у него и спроси.
К нам подошел усатый дядька с плеткой в руках. Он шлепнул по старушкиной табуретке и весело спросил:
- Торгуешь, бабуся?
- Торгую, торгую, - ответила старуха, не глядя на подошедшего. - Не мешай, торгую.
Дядька отошел и побрел по базару, похлестывая плетью по голенищам сапог.
Старуха все ближе привлекала меня, поглаживая мое плечо огромными, как клешни, руками.
- Ты, Леня, бери ще рака, - сказала она, - бери, не бойся. И скажи, до кого ж мени обратиться... хто ж тут за начальника Червоной Армии?
- А шо? - спросил я, насторожившись...
- Так, - безразлично ответила она. - Интересно, кто может буть начальником, колы тут усий армии два человека?
- А вот и не два, - возразил я.
- А скильки ж? - ласково спросила старуха и притянула меня к себе.
Мне стало противно. Я начал вырываться и крикнул.
Подбежал Васька.
- Ты чего? - спросил он и глянул на старуху.
- Вот обнимается, - сказал я. - Дядю Митяя ей надо.
Старуха гневно метнула глазами и вдруг крепко схватила меня за полу пиджака:
- А ты шо у меня ракив покрав, га? На шо?
Как из-под земли, вокруг нас появилось много подозрительных дядек. Среди них был подходивший раньше с плетью.
Они переглянулись со старухой, как бы спрашивая, что нужно делать с нами. Страшный круг их сужался. Я похолодел, раки вывалились из моих рук.
Васька подступил к старухе:
- Пусти!
Но старуха не отпускала. Брови ее нахмурились, зубы оскалились.
- Пусти его! - снова крикнул Васька, рванул меня из ее рук, и мы побежали...
Один из дядек подставил Ваське ногу, и он упал в снег, другой так ударил меня по шее, что я долго потом не мог повернуть головы.
Васька выкарабкался из снега. Усач в голубых шароварах схватил его за куртку, но Васька рванулся в сторону.
- Бежим скорее к дяде Митяю. Это бандиты.
Мы во весь дух пустились к Совету.
Дяди Митяя на месте не оказалось. Часовой послал нас в киноиллюзион.
Мы увидели его там на высокой лестнице, приставленной к стене. Переговариваясь с Надей, которая стояла у лестницы и держала коробочку с гвоздями, дядя Митяй прибивал красный лозунг: «Хай живе Радянська влада!»
Когда он слез, мы схватили его за руки и заговорили, перебивая друг друга.
Дядя Митяй засмеялся, тряхнул руками.
- Да постойте вы, говорите толком. Ну говори ты. - Он кивнул мне.
