— А это что? — Сеня ткнул в пластмассовую штуковину, чтобы сменить тему.
— Купальня, — Ник открыл дверцу клетки и показал, как вешать купальню — снаружи, на освободившееся место. — Только в неё нужно воды.
Он до отказа отвернул кран. Из крана со свистом подуло.
— Почему у вас тут воздух? Это что, какой-нибудь новый кондиционер?
— Нет, это просто старый водопровод… — и Соня с Сеней объяснили, какое это редкостное старьё и как оно ломается в самую жару, так что люди не могут помыть посуду. А пока приедет мастер, пройдёт полжизни.
— Полжизни?! Нет, Клим столько ждать не может, — твёрдо сказал Ник. И ни с того ни с сего снова замер с открытым ртом. — Какое везенье! Я как раз ломаю голову, чем бы таким интересным заняться. Считайте, что ваша посуда уже помыта! Я обожаю чинить водопровод. Тащите инструменты!
Соня порылась на полках сарая и всё, что удалось нашарить в полутьме, принесла на террасу. В рюкзак были уложены две отвёртки, ключи — разводной и газовый, молоток и пилка с крошечными зубчиками. Сеня — а у него страсть ко всему монументальному — втащил на террасу газонокосилку и электропилу. И ещё прихватил игрушечный ксилофон — для смеха. Это, мол, тоже инструмент.
Электропилу и газонокосилку Ник забраковал, а на ксилофон не рассмеялся и осведомился:
— Палочки к нему есть?
— Одна.
— Берём. Вдруг пригодится?..
И выбежал из дому, с рюкзаком на плече.
— Нам туда! — Сеня мотнул головой в сторону водонапорной башни.
— А ты вправду умеешь чинить водопровод? — спросила Соня. Потому что этот ксилофон её как-то насторожил.
Ответить Ник не успел — сзади раздалось:
— Эй, здорово!
Их нагнал Лёша — долговязый веснушчатый пацан с третьих дач.
— Поможешь чинить водопровод? — с места в карьер спросил его Ник.
Лёша озадаченно разглядывал его вихры.
— А… ты кто?
— А ты кто? — бойко спросил Ник.
— Я… это… Лёша…
— А я — Ник. Это мой ник! — И он снова припустил по улице.
Лёша удивлённо пошёл следом.
Вчетвером они углубились в небольшой проулок — башня высилась поодаль от дач. У железной ограды сидели мальчишки с третьей улицы, Ваня и Максим. В карты играли. Ник протопал мимо них к водонапорной башне и вывалил инструменты из рюкзака на траву.
Эти двое уставились на его вихры.
— Ну и причёска!.. — Ваня даже присвистнул.
— А что, прикольная, — заступился Максим, — как у знаменитого музыканта Тома Уэйтса.
— Моя причёска, — подхватил Ник, — как раз сделана в честь этого… как ты сказал? В общем, я и сам музыкант.
— Н-да? — сказал Ваня недоверчиво. — А на чём играешь? На каком инструменте?
— Ой, да на любом. Я могу сбацать на чём угодно!
— Врёшь! — сказал Ваня.
— Ничего не вру!
— Тогда сыграй на чём-нибудь!
— Ну если тебе так хочется музыки… — пожал плечами Ник. Взвесил на руке молоток, размахнулся, и…
«ГДЫН-Н!» — отозвалась водонапорная башня. — «ГДАН-Н-Н!»
Ник молотил по башне, забегая то с одного, то с другого бока. Казалось, доктор-лилипут простукивает пациента-великана. А башня отвечала на разные лады: «ГДЫН-Н-Н, ГДЫН-Н-Н! ДА-ДАН-Н-Н! ТЫ-ДЫН-Н-Н!»
Сеня смотрел-смотрел на это странное действо и вдруг подобрал с земли отвёртки. И присел на корточки возле водопроводных труб, сваленных у подножия башни.
«Тыц!» — стукнула по трубе отвёртка. «Ты-дыц!» — стукнула вторая. «Тыц… ты-дыц! Тыц… ты-дыц!»
Интересно, а как будет звучать разводной ключ? Соня провела им по железной ограде: «Ту-ба-ду-ба-дум»! И в обратную сторону: «Да-ба-да-ба-дам»!
Тыц… ты-дыц! Дан-н-н!.. Ту-ба-ду-ба-дум! Тыц… ты-дыц! Гдын-н-н!.. Да-ба-да-ба-дам!
Лёша схватил газовый ключ:
— Бум-м! — грохнул он по толстой трубе, прислонённой к ограде.
Гдын-н, ты-дыц, ту-ба-ду-ба-дум, бум-м-м!!
Максим взял пилку, выгнул её…
— Дыщ-щ! — ударилась пилка о прутья ограды.
— А мне? — обиделся Ваня.
Ник размашистым жестом отдал ему молоток и нагнулся за очередным инструментом. А инструменты — тю-тю! Остался только ксилофон. И палочка куда-то подевалась. Ник тряс рюкзак, шарил в траве…
Дын-н! Бум-м! Да-ба-да-ба-дам! Тыц… ты-дыц! Дыгц-щ-щ!
Глядь — и Богдан с Артёмом явились. Эти без лишних вопросов подобрали какие-то щепочки и выбивали дробь по трубам, по забору, по чему попало: «Цы… цы-цы, цы… цы-цы!»
Железная ограда теперь звучала, как клавиши: «Ла-ди-да-ди-дам!» Пилка у Максима звенела и пела: «Дзын-н, дзын-н!» Сенина дробь раздавалась всё звонче: «Дын… ды-дын… ды-дын!»
В конце проулка замаячили фигуры на велосипедах — Кристина, Олька и Витёк, неразлучная троица.
Башня гудела словно колокол: «Дон-н-н!» «Бом-м-м!» — откликалась Лёшина труба.
Велосипеды уже лежали на обочине, а троица танцевала, задрав к небу головы, кружась с раскинутыми руками.
Бом — м! Дон-н! Ла-ди-да-ди-дон-н!
Цы… цы-цы! Дзын-н-н!..
Бам-м! Дан-н! Ла-ди-да-ди-дан-н!
Дын… ды-дын, ды-дын!
— ЧТО ЗА БЕЗОБРАЗНЫЙ ГВАЛТ?!
Все обернулись. На горизонте возникла грозовая туча, блеснула молния…
Нет, это тёмно-серая гимнастёрка заслонила солнце, а над ней поблескивали очки. Дмитрий Палыч!..
Троица в конце проулка мигом испарилась, Богдана с Артёмом как не бывало. Следом удрали Ваня и Максим, за ними Лёша. Соня с Сеней задержались из-за Ника. Он как раз отыскал в траве палочку и преспокойно поднялся на ноги, с ксилофоном под мышкой. А Дмитрий Палыч принялся их распекать:
— Чтоб вести себя как дикари! Непорядок! Кто нарушает порядки, тот…
— А какие у вас тут порядки? — полюбопытствовал Ник.
Дмитрий Палыч на миг онемел (никто, даже председатель садового товарищества тётя Нина, не смеет его перебивать), с шумом втянул воздух и загромыхал:
— Нарушать общественную тишину!!! — так, что Соня с Сеней чуть не оглохли. — Баловаться с инструментами! Это…
— Это, — снова прервал его Ник, — никуда не годится. Ну и порядочки! Их надо срочно менять. — Он с готовностью поднял пилку. — Где они, эти дикари? Мы устроим такой концерт, что они навсегда забудут… — Дмитрий Палыч хотел вырвать у него пилку, но Ник быстрым движением спрятал её за спину: — Э, нет! Чур, теперь я буду играть на пиле!
— ИГРАТЬ?! Пилами! Острые! Молоток! Не игрушки! — Дмитрий Палыч понял, что получается нескладно, и перешёл на команды: — Убрать! Собрать! Кру-угом!
Сеня торопливо подбирал инструменты. Соня пыталась оттащить Ника, а тот услужливо подсовывал Дмитрию Палычу ксилофон:
— Может, хоть на этом сыграем?
— Не время! — гремел Дмитрий Палыч. — Всему своё время!
— Один мой знакомый, — подхватил Ник, — тоже так говорил. Он ужасно любил делать всё вовремя и поселился в часах. И стал кукушкой! Теперь всё время кукует. А ведь собирался стать, — Ник согнул руки в локтях и атлетически сжал кулаки, — философом!
— Ку_ку…ку-ку… ку-курицу яйца не учат! Ку-ка-ла… ку-ка-ре… кулаками не машут!
Сеня, не дожидаясь, пока Дмитрий Палыч докукует, а то и, чего доброго, закукарекает, бросился бежать с охапкой инструментов. Соня подцепила пустой рюкзак и потащила за рукав Ника…
Они домчались до поворота, завернули на свою улицу. Ник бросил: «Пока!» — и поспешил вперёд. А Соня с Сеней поплелись шагом, с трудом переводя дух.
…Только они закрыли за собой дверь, как она снова открылась, чтобы впустить на террасу тётю Лену и дядю Костю. Тётя Лена по привычке отвернула кран…
Кран молчал. Даже не спел своё «уы», не свистнул для приличия. Тётя Лена вздохнула, подхватила ведро и пошла к колодцу.
А кран икнул, дёрнулся раз, другой… И из него потоком хлынула вода.
Глава шестая. Грязелечение
Вообще-то, тётя Лена довольно добрая, если её не злить. Но со странностями. Вкусы у неё странные. Про всё самое вкусное — фанту, чипсы, сникерсы — говорит, что оно гадкое. И рекламирует действительную гадость, вроде варёной цветной капусты или молочного супа с пенками. Главное убеждение её жизни состоит в том, что жареное — отрава, а сахар — яд. Исключение в тёти-Ленином варёном меню — блинчики, которые она печёт раз в месяц. Без них жизнь была бы совсем несладкой. И пресной, потому что соль — тоже яд. Но сегодня тёти-Ленины диетические принципы куда-то подевались, будто их смыло водопроводной водой, которая лилась из крана широким потоком — не сравнить с прежней хилой струйкой. На завтрак тётя Лена приготовила чизбургеры с солёными огурцами и всё время повторяла: «Настоящий праздник!» И без устали прославляла чудо-мастера, который в два счёта исправил насос. Всем дачникам якобы было известно, что вчера после обеда он приезжал сюда на «газике». Дескать, низкий ему поклон за то, что не заставил ждать полжизни. Соня с Сеней не стали уточнять, что одним поклоном тут не отделаешься, потому что чудо-мастеров было больше десятка. Она бы наверняка не поверила. Да и дядя Костя насупился бы, ведь он не выносит, когда прикасаются к его вещам. У него свой бзик — аккуратность. Инструменты должны лежать на полочке в строгом порядке, ботинки — быть начищенными до блеска, а брюки — безупречно отутюженными.
