Ознакомительная версия.
— Да ладно, — отмахнулась Динка, — не замерзают насмерть в центре города. Большого. Двадцать первый век на дворе.
— Это кажется, что город. А мы ехали, а вокруг снег. Страшно. Мы к маме ездили. Она в больнице.
У Динки слезы на глаза навернулись. Маленькие дети замерзают в машине, мама в больнице. Просто фильм ужасов.
— Ты только не волнуйся, — быстро сказала она, — ваша мама обязательно поправится! Все будет хорошо!
— Да она и не болеет! — просияла девчонка. — Она нам сестричку рожает. Скоро родит! Давно уже рожает. Мы соскучились уже, а они все никак. Папа нас возил на маму посмотреть, а на обратном пути мы застряли. А тебя как зовут?
— Динка, то есть Дина.
— Красиииво, — завистливо протянула девочка, — а как тебя «Вконтакте» найти?
Динка машинально назвала свой ник, прислушиваясь к возне на улице. Через минуту водительская дверь распахнусь, человек-полярник ввалился за руль и трясущейся рукой повернул ключ. Машина чихнула, дернулась и завелась.
Потом все обнимались и прощались. И те, кто привез бензин, и мама, и Динка, и человек-полярник, на глазах которого блестели растаявшие снежинки.
Дорога домой была против ветра.
— А я ему говорю, давай детей домой заберем! Срочно! А мне Кирюха звонит и кричит, что он уже в десяти минутах езды. Я подумала, что мы дольше по сугробам будем их тащить, — мама говорила, отворачиваясь от ветра и прикрывая лицо рукой.
— А кто такой этот Кирюха? — спросила Динка.
— Да из второго подъезда парень, тот, что лопату просил. У него друг группу в «Фейсбуке» открыл, там все, кто просит помощи, пишут свои координаты. Где машина стоит, что нужно. Знаешь, сколько, оказывается, таких замерзающих по городу? Сотни. Люди по восемь часов в автобусах сидят без воды, без бензина… Раздевайся давай! И сразу все на батарею!
Мама с Динкой ввалились домой, оставляя за собой снежные следы.
— Мам, я выйду через час! — сказала Динка.
— Не слышу! — проорала с кухни мама. — Давай сюда, чай заварю.
Динка машинально развесила вещи, сама поражаясь своей покладистости. Пришла на кухню. Залезла на диван, закуталась в плед. Все вокруг было ненастоящим, как будто нарисованным. Тепло. Сухо. Чай. Мама. А там, в машине, двое маленьких детей чуть не замерзли в двух шагах от этого тепла и этого чая. Ноги у мальчишки были как ледышки, руки до сих пор помнят.
— Я даже не спросила, как их зовут! — встрепенулась Динка. — Интересно, как они, добрались домой?
— Все хорошо! — уверенно сказала мама. — Конечно добрались! Если что, то у них телефон Кирюхи есть, не пропадут. Так странно…
— Что странно? — спросила Дина.
— Этот Кирюха ужасно на моего друга детства похож.
Прошлое. Между 5-м и 6-м «Б»
Я на каникулах к бабушке в деревню ездила. Каждый год и на все лето. А после пятого класса родители решили нас с Сашкой не разлучать, и его на месяц к нам отправили. Счастья было! У нас сначала чуть банда не образовалась, а потом пришел Андрюха (который на Кирюху похож) и сделал из нас тимуровцев.
С тех пор мы перестали воровать яблоки и пугать гусей, а совсем наоборот, стали пропалывать всем огороды, воду носить, за хлебом бегать — короче, выпендривались друг перед другом как могли. Кто больше всех добрых дел сделал за неделю, тот и чемпион, тому на калитке звездочку рисовали.
У меня две было. И у Сашки две. То есть у нас на калитке было аж четыре.
И вот однажды пришел к нам Андрюха и говорит:
— Тимуровцы, есть дело, всем делам дело, срочно нужна помощь.
Оказывается, у бабы Шуры Тузик пропал. Этот Тузик был знатный брехун. Баба Шура что только с ним ни делала, а он все равно не затыкался ни на минуту. На соседней улице кошка: «Мяу!» — Тузик: «Гав!», трактор в поле газанет — Тузик: «Гав!», окно хлопнет — Тузик: «Гав!»… Зато ласковый был как кошка и плавал как утка. Любили мы его все.
И вот со вчерашнего дня на улице тишина. Андрюха, оказывается, сразу к бабе Шуре, стал выспрашивать, куда собака делась. А баба Шура рукой махнула и сказала, что убежала.
— А у самой глаза мокрые! — заявил Андрюха. — Тимуровцы, Тузика надо найти!
Мы его неделю искали. Лес прочесали, речку, кусты все, все колхозные поля, даже ферму! А до нее, между прочим, десять километров было. Хорошо, велики были почти у всех. Нету Тузика.
А потом один пацан с родителями в гости в соседнюю деревню съездил на автобусе, приехал, аж трясется весь от волнения.
— Там, — говорит, — наш Тузик на цепи!
Мы такую операцию провернули! Всем наврали, в соседнюю деревню поехали, в засаде три часа сидели, ждали, пока хозяева дома уйдут, потом соседей отвлекали. Потом Тузика в сумку засовывали, чтоб на автобусе его обратно провезти. Бумагу написали и в милицию подбросили о том, что жильцы дома номер такой-то по Советской улице собаку украли. Написали в бумаге большими буквами: «Воровать нехорошо!». И подпись — «Тимуровцы».
Тузика везли в автобусе, чуть со страху не умерли, боялись, что он опять брехать начнет. А он как мышь всю дорогу.
Вечером вернулись, выпустили его у дома бабы Шуры, а сами в кусты — смотреть, как она будет радоваться.
А бабушка как его увидела, так и обмерла.
Потом уже выяснилось, что она его сама отдала дальним родственникам, потому что устала от постоянного лая.
А Тузик с тех пор молчал как рыба. И остался ласковый как кошка. И продолжал плавать как утка.
А пока мы в засаде сидели, Сашка меня поцеловал первый раз. Вот.
Тёмка втыкал в учебник и зло косился на папу, который уже полчаса глупо улыбался чему-то своему. «Может, — подумал Тёмка, — он забыл?»
И начал потихоньку засовывать учебники в рюкзак.
Но отец вздрогнул, очнулся и строго спросил:
— Ну что, все решил?
Тёмка недовольно показал тетрадку. Папа полистал и очень удивился.
— Квадратные уравнения? В восьмом классе? Мы, по-моему, еще в шестом их решали… А что это у тебя? Ну молодец! Откуда два решения, если дискриминант отрицательный? Тут вообще решений нет… Хотя… И дискриминант неправильно посчитал!
Папа сунул тетрадку под нос Тёмке.
— Темно тут, — буркнул тот.
Теперь они сидели при свете свечи, которую отец разыскал в бухгалтерии. Свеча оказалась подарочной, в форме розового сердца, но светила прилично. Достаточно для того, чтобы разобрать презрение на отцовском лице.
— В голове у тебя темно! Неужели так трудно выучить элементарную формулу?! Я ее до сих пор помню!
— И что? — огрызнулся сын. — Сильно это тебе помогло, когда кризис был?
Отец засопел. Это был плохой признак. Обычно Тёмка с таким папой старался не связываться, но его как будто за язык тянули.
— Когда налоговая накрыла, ты им про дискриминант рассказывал? Или взятки давал?!
— Не твое дело! — рявкнул отец. — Что надо, то и давал! Потому что думать умею! А думать умею, потому что у меня с детства мозги математикой размяты были! А у тебя в голове сплошной мусор!
— А у тебя не мусор?! — Тёмка спорил из тупого упрямства. — Сидишь тут… на своих унитазах! Великий торговец!
Отец шарахнул кулаком по столу так, что эхо пошло.
— Я делом занимаюсь! И семью обеспечиваю, между прочим! Я один вас всех кормлю! И все твои компьютеры с телефонами — они отсюда, из моих унитазов! А что ты будешь делать, когда с моей шеи слезешь? Ты же вообще… безрукий! Кроме компьютеров ничего не умеешь!
— Вот слезу — разберусь! Ты в моем возрасте тоже…
— Что «тоже»? Что «тоже»?! У тебя, бугая пятнадцатилетнего, даже девушки нет! А я в твои годы уже с девчонками целовался! И не только!..
Папа замолчал, подавившись последними словами. Тёмка тяжело дышал, подбирая контраргументы. И вдруг сообразил, что именно ему сейчас было сказано. Его папа в восьмом классе не только целовался? Это в СССР, где вообще секса не было! Темка даже обижаться забыл.
— И вообще! — гаркнул отец, выходя из ступора. — Все переделать! Всю домашку! И чтобы без ошибок! Каждая ошибка — еще две задачи!
Он хотел швырнуть тетрадку на стол, но получилось прямо в лицо Тёмке.
Оба замерли.
Тёмка сжал губы. Папа набычился.
И в этот момент непонятно откуда взявшийся сквозняк задул свечу. Пока папа искал зажигалку по карманам, Тёмка немного пришел в себя. Да и что он, собственно, собирался делать? Броситься на отца с кулаками? Сказать еще что-нибудь обидное? Непонятно, что глупее.
Чтобы отвлечься, Тёмка мысленно вернулся к «не только целовался». Вот он пока только целовался. С Жуковой. С ней все целовались. А если верить слухам, и «не только». И сегодня у самого Тёмки могло случиться «не только». Они обжимались с Жуковой на лестничной площадке, когда она шепнула ему: «Мои в Вильнюс завтра уматывают. Приходи вечером!». И так посмотрела, что до сих пор дрожь по всему телу. Или это ему показалось? А на самом деле Жукова ничего такого в виду не имела?
Ознакомительная версия.
