кружечкой.
Он смотрел на неё испуганными глазами, пальцем показал, что надо молчать, и из теста выложил слово два слова «Она плохая!».
— Это я уже поняла, — возмутилась девочка. — А раньше нельзя было сказать?
Осёл покачал головой.
— Промой руку после укуса.
— Чем?
— Какао, конечно, это единственное противоядие.
— Нет уж, к озеру я не пойду!
— Трусам здесь не место! — возмутился Осёл. — Значит, возвращайся домой!
— А ты не трус? Лягушки боится! — возмутилась девочка и полетела ввысь.
Соня поднялась высоко над поляной, но вдруг рука на месте укуса стала разбухать и увеличиваться до невероятных размеров, а следом и вся девочка, превращаться в раздутую барышню.
Соня, поняла, что дело плохо и тут же быстро обратно спустившись на землю, плюхнулась всем телом в озеро Какао.
— У, как же вкусно! — Завизжала она. — Какое какао! Я такое никогда не пила!
И тут же София почувствовала как её рука, как и вся она, стала уменьшаться и через минуту оказалась такой, как прежде.
Она довольная вышла из озера и поняла, что её пижама превратилась в небесно-голубое платье.
Ну, вот, что теперь скажет мама? Она поверит в волшебную страну?
Эх, полечу повыше, к солнышку обсохну.
О, какая же я липкая!
Надо посмотреть есть ли тут нормальная вода.
Соня взмыла ввысь и посмотрела вокруг.
Так справа лес, за ним гора. Слишком густые деревья не понятно, что под ними. Полечу к горе.
Там хоть открытая местность. Если у них лягушки такие непонятно, что ещё водится.
И куда запропастилась кнопка? Что-то то она опять пропала из вида.
Соня полетела к горе ярко-розового цвета.
Какая прелесть! Интересно, почему она такая?
Чем ближе она подлетала, тем больше понимала, что гора реально необычная.
Девочка хотела встать на неё. Гора была не твёрдой, а мягкой и очень холодной.
Через секунду девочка провалилась в неё по колено. Она тут же взлетела, понимая, что ещё пару секунд и просто утонет в ней как в болоте.
Соня решила перелететь через неё и больше к ней не прикасаться.
Девочка полетела дальше над горой, которая оказалась, состоит из целого хребта разных цветов: белого, Коричневого, фисташкового
Что же мне она напоминает? Конечно, мороженое! Соня опустилась ниже и пальчиком аккуратно ткнула в гору.
Она облизала его и чуть не упала на гору от удовольствия.
Божественное мороженое! Такого волшебного молочного вкуса она не пробовал никогда.
Теперь девочка летала между холмами мороженого и, захватывая его костями, ела попеременно, то-одно, то другое: ванильное, шоколадное, клубничное, фисташковое.
Соня ела, пока не поняла, что скоро может лопнуть.
Девочка полетела обратно на поляну к дядюшке Ослу.
— Ну, что птичка напорхалась?
— Нет. Я к вам завтра прилечу.
— Вот это вряд ли. У нас начинается зима. Волшебные мошки уходят в спячку.
— Надолго?
— Для нас нет. Для вас людей, скорее, да. У нас месяц, у вас десять лет.
— И что это значит? Мы с вами увидимся только через тридцать лет?
— Очень может быть! Время покажет. Хотя, через тридцать лет ты выберешь другую планету фантазий. А, вообще нет! София, ты обязательно должна прилететь ко мне хотя бы разок, чтобы принести мне свою книгу.
— Какую книгу?
— Тебе видней. Выберешь самую лучшую. Пополнишь мою библиотеку маленьких гостей.
Осёл снял перчатки. И открыл белоснежный шкаф, на полках которого красовались сотни знакомых Соне книжек и сказок.
В этот момент Соня почувствовала, что просыпается от того, что кто-то её трясёт.
— Сонечка, ты почему не в пижаме? Где твоя пижама? Ты проснулась без будильника и опять уснула? Что за платье на тебе?
Мама испуганная целовала дочку.
А Соня на ходу придумывала небылицу про пижаму, потому что прекрасно понимала, что в её правдивую историю никто не поверит, разве, что дядюшка Осел.
Из — за серого, тёмного леса
Подымается солнце с утра,
Освещая природу всю светом,
Пробуждая от долгого сна.
Бьются волны морские о скалы
В безуспешной, неравной борьбе.
Лес лежит покрывалом пушистым
На высокой, могучей горе.
В той горе жил был Карлик ужасный,
Но ужасный он был не душой.
Страшным был его облик несчастный,
А глаза изумляли слезой.
Одиночество было в глазах тех
И большая, большая печаль.
Ты посмотришь, и жалость проникнет
В твоё сердце в них ужас и страх.
Он смотрел на прекрасное солнце,
Но боялся, увы, выходить.
Люди злые камнями кидались,
Хоть страшились к нему подходить.
Им казалось, есть что — то в нём злое.
От нечистого что — то пришло.
— Он колдун, говорили в народе,
Ждёт его беспощадный огонь.
В это утро опять, как обычно
Он смотрел через щели в скале
На восход после бури на море,
— Светит солнце опять в тишине!
Ночью билось ретиво о скалы,
В гневе море кидалось водой,
Подымая огромные волны,
Унося всё и всех за собой.
С силой рвало деревья все с корнем
И казалось, не будет конца
Этой буре великой на море,
Что проглотит весь остров вода.
Видно, в гневе был царь океана.
Гнев Нептуна кто может унять?
Остаётся всем только спасаться,
Чтоб под руку его не попасть.
В это утро на бреге песчаном
Было много погибших зверей,
Среди них был дельфин,
И наш карлик поспешил
К его телу скорей.
Он забыл, про свою осторожность,
«Может, время, со мной за одно,
Может, жив он,
Спасу я беднягу». –
Думал, так приближаясь к нему.
Но его бездыханное тело,
Долго ль может он жить без воды?
Опалённого, утренним солнцем,
Что же может дельфина спасти?
Он тянул его с силой и верой,
Сколько было в нём воли тогда,
Как втащил он дельфина в пещеру,
Сам не помнит,
Но помнит спина.
В середине огромной пещеры
Было озеро чистой воды,
Бросил он бездыханное тело
И бегом за травой Маланьи.
Маланья — это грозная ведьма
Дважды к ней в дом никто не придёт,
Кто попросит — она всем поможет,
Что дороже — у вас заберёт.
Если беден, — возьмёт твою душу,
Кто богат, тот по миру пойдёт,
Кто влюблён, у того без пощады
Жизнь любимого в раз отберёт.
Он бежал, укрываясь листвою,
В каждом кустике видел врага,
На другой стороне за долиной,
Процветая, жила Маланья.
Был огромен, велик её замок,
Охраняло его вороньё,
Кто зайдёт второй раз в этот замок,
Растерзают его, заклюют.
— Заходи. Я ждала тебя, Карлик.
Знаю я про богатство твоё.
Двадцать лет ты его добываешь
Из скалы. Там алмазное дно.
Что ты
