как кораблик в воде.
Весь подвластный бесстрашной стихии,
Как младенец бессильный в беде.
От горы ничего не осталось.
Разошлась под нею земля,
И упала она, как спичинка,
В эту трещину — нет и следа.
Только камня два серых осталось,
На песке одиноко лежать,
Чтоб могли о пропавшей пещере
Люди помнить,
Как Пётр желал.
Он на камне стоял в упоение,
Сколько счастья отмщение дало.
Нет Дарины, и Карлик тот сгинул,
И скалу он с земли эту стёр.
Но внезапно вокруг темнело.
Пред глазами Маланья стоит,
— Я пришла…Я пришла за расплатой:
Жизнь твою забираю себе.
Он упал. Его тело пустое.
Жизни силу Маланья взяла,
Разлагалось под солнцем палящим –
Пищей птицам и тварям была.
Только меч золотой — дар Нептуна-
С солнцем ясным сияя, играл.
Всё живое жило, только Пётр,
Пётр жало своё потерял.
Что же стало с Дариной в пучине,
Жив ли Карлик?
Уплыл ли Дельфин?
Расскажу я о них, но вернёмся мы туда,
Где оставили их.
В день воскресный всё было внезапно.
Забралась в лощину вода.
Захватила влюблённых и в море
Унесла бездыханных она.
А дельфин потерял их из виду,
Мчался быстро к царю Нептуну.
— Помоги! Помоги, им владыка!
Мой спаситель на дне не найду!
Ты пошли своих воинов на помощь.
Пусть отыщут, где Карлик лежит,
Где лежит молодая Дарина?
Время! Время! Оно же бежит.
Их искали два дня и две ночи.
Под камнями лежали они.
— Царь Нептун, сотвори же ты чудо.
Жизнь и силу телам возврати!
— Не печалься, Дельфин, это в силах,
Это в силах волшебниц моих,
Оросят их водою живою
Из запасов моих кладовых.
Будут живы они и здоровы.
Красоту даст водица сия.
Мой любимец — дельфин, ты со мною!
Им за это навек должен я!
Карлик станет прекрасным и юным,
И Дарину твою воскресим,
Одарю жемчугами и златом
И с почётом на землю верну.
Столько лет я оплакивал друга.
Мой Дельфин, я так долго страдал,
Думал, что уж давно растерзали,
Растащили твой прах по камням.
Возвратились Дарина и Карлик,
Только Карлик не карлик теперь,
Позавидует каждый красавец
Всё при нём: и лиц, и с душой.
Если ходишь со злобой на сердце,
За спиною ты носишь кинжал,
Обернётся всё против и можешь
Ты упасть, и проткнёшь себя сам.
Древние люди жили безмерно — триста, четыреста им не придел,
Так и Хнанышу — старик ассирийский, Бог только ведал сколь прожил он лет.
Так бесконечны порой были годы, сам человек уставал от бытья,
Но наш Хнанышу жизнелюбивый, старый снаружи, в душе был дитя.
Часто казалось, что смерть обходила эти места в горах стороной,
В этом селе стариков забирали смерть принимать на вершине скупой.
Сын плёл корзину, сажал в неё старца и уносил умирать вдалеке
Слишком уж тяжким был труд с ним возиться, если по сорок лет он лежит.
Бедный старик чувствовал в тягость детям и внукам своим
Руки давно отказали и малость, ноги свои волочил.
Ложку ко рту поднести невозможно, суп с подбородка течёт.
Смотрит невестка на сына с упрёком, время — Корзину плетём!
Старец поник, больше он не смеётся, наш весельчак перестал говорить,
Смотрит на солнце до слёз и от боли, боли душевной не стал он ходить.
Раннее утро. Корзина готова. Люди пришли попрощаться для всех,
Эта традиция с юности норма, плакали, но принимали как смерть.
Всё неизбежно старость и немощь. Ждёт она всех от неё не уйти.
Это сейчас умирают так рано, внуков порой, не увидев своих.
Сын положил старичка и в корзине был он как малый зверёк.
Жалкий и робкий, кости и кожа. Только глаза в них так много — без слов!
Двинулся в путь старший сын. Как же ноша, ноша его тяжела!
Дело не в весе. Старик как пушинка! Ноги сплетает душа.
Сын так прошёл три версты. Вдруг, услышал жалобный вой за спиной.
Снял он корзину. Присел у обрыва. Папа, ну, что же с тобой?
Ты же герой столько войн отстоял ты. Славны победы твои.
Как же ты плачешь? Боишься? Вернусь я? Хочешь, ещё поживи!
— Нет, уноси меня сын. Не хочу жить! Тяжкий я камень. Обуза тебе!
Дома жена загрызёт тебя глазом, даже не думай! Неси!
— Что же ты плачешь?
— Сынок, я кручинюсь! Плачу я сын по тебе!
Вон на висках твоих вижу, седые блещут, уже, волоски.
Так и тебя очень скоро, быть может, сын твой сюда принесёт.
Время летит как стрела, это больно! Жизнь незаметно пройдёт!
Сын обомлел. В самое сердце ранил словами отец.
Как же он прав! Как жестко! Как можно? Кожей он всё ощутил.
Взял он корзину и двинулся к дому. Думает: «Как же жена!?»
Снова упрёки и одолжения. Стал, он молится тогда.
Богу угодны эти молитвы. Малыш перед домом играл.
Столько соломы осталось с корзины. Что — то он в кучу сплетал.
Так засмотрелась невестка на сына.
— Вот, молодчина! Что ты плетёшь?
— Это корзина. В ней тебя мама скоро и мы понесём.
Села невестка. Прямо на землю. Тихо слеза потекла.
Смотрит, с дороги муж идёт грустный. Сразу к нему подошла.
— Что ты за сын! Возвращайся кА в горы!
Быстро отца принеси! Что за пример для детей, как ты можешь?
Диву дивился старик.
С этой поры изменилось всё в доме.
В ласке, заботе отец. Нет ни упрёков. Обычай тот канул.
Это не сказка, а быль!
Лунная дорожка по воде бежит,
Много сказок знает,
Но она молчит
Расскажи, дорожка,
Про морскую глад
Тишина и свет твой
Не дают нам спать.
Жил в морских глубинах
Принц Юанн второй,
Сын царя Нептуна и русалки Гой.
Был он мил и весел
Добр и умён,
Красотой волшебной
Был он одарён.
Выходил наверх он,
Лишь в ночную тьму,
Посмотреть на звёзды,
На сестру луну,
Знал он и о солнце,
Знал про белый свет,
Но запретным был день,
Так велел отец.
Был покорным сыном
Принц Юанн всегда,
Для него законы — папины слова.
И была невеста с детства у него,
Звали ту русалку — Мудрая Вардо.
Славилась красою четырёх морей.
В океане — море не было милей.
Вот однажды ночью наш Юанн опять
По дорожке лунной вышел погулять.
Весело по морю понесла волна,
Но случайно к берегу завела вода.
В тишине услышал, плачь девичий он
И подплыл поближе,
