- Надо отнять, - сказал Васька.
- Отнимешь, когда он их в землю зарыл.
- А ты скажи, арестуем.
- Все равно не даст. Жадюга!
- Тогда выиграй. Поди и заставь играть. Мне, сам понимаешь, нельзя, я теперь комсомолец.
- А если проиграю?
- Нельзя, что ты!
- Ну а если не повезет?
- Не везет только лентяям. А ты должен сказать себе: выиграю - и все! Может быть, как раз нашими патронами самого Деникина убьют, понимаешь?
- Понимаю.
- Иди играй! А в случае чего - отнимем.
Я захватил патроны и помчался к Илюхе.
- Сыграем? - предложил я, когда Илюха вышел за калитку и уселся на лавочку.
- С тобой играть - только время терять. Один заржавленный патрон найдет, и тоже - давай сыграем!
Я вынул из-за пазухи новые обоймы. У Илюхи загорелись глаза. Он поглядел на меня весело, как на легкую добычу.
- Ладно, давай, - согласился он, - только не уходи, я сбегаю за патронами.
Я видел в щелку забора, как Илюха, озираясь, не слежу ли я за ним, юркнул незаметно в сарай. Не появлялся он долго.
Я забеспокоился: уж не струсил ли? Но Илюха вернулся и показал мне обойму.
- Одна только? - разочарованно пробурчал я. - А хвастался: целое корыто!
- Выиграй эти, тогда увидишь.
Мне так хотелось выиграть, что я уже представлял себя обладателем всех Илюхиных сокровищ. Подумать только - целое корыто патронов принесу к Ваське.
Мы высыпали из карманов старые пустые гильзы, чтобы ставить на кон. Боевые не ставили, чтобы не помять их, да и опасно было: патроны могли взорваться при ударе.
- По скольку будем играть? - спросил Илюха.
- По пяти.
- Ставь!
- Не бойся, поставлю.
Длинный ряд из десяти патронных гильз выстроился перед нами. Мы отсчитали шесть шагов, провели черту, через которую нельзя переступать, померились на палке, кому начинать. Выпало мне. Руки у меня дрожали: Васька сказал - обязательно выиграть, а вдруг проиграю?
Я размахнулся.
Тяжелая бита просвистела мимо гильз, не задев ни одной. Лишь облачко пыли взметнулось позади кона.
Илюха сделал огромный шаг, прицелился, и звон медных гильз больно отдался у меня в сердце. Илюха выиграл сразу шесть патронов. Стали добивать остальные, и он сбил еще три. Как я ни старался, но и последнюю гильзу сшиб Илюха.
Пришлось отдать целую обойму новеньких боевых патронов. (Правда, я сначала отдавал немецкие с тупыми пулями, а русские приберегал. Васька рассказывал, что у немцев разрывные пули: прямо в груди разрываются. Чего только не придумают буржуи для того, чтобы рабочих убивать!)
- Еще сыграем! - издевался надо мной Илюха, а сам прятал мои патроны, распихивал по карманам, клал в шапку.
- Сыграем, сыграем. Давай по десяти, - предложил я.
- Ставь!
Второй кон Илюха тоже выиграл. Я так волновался, что за пять ударов сбил только две гильзы.
- Еще? - издевался рыжий, пряча мои патроны к себе за пазуху.
С обидой поставил я на кон последние два патрона. Сейчас Илюха собьет их, и все будет кончено. Называется, помог Красной Армии!
Я огляделся, не идет ли Васька. Если крикнуть ему, Илюха испугается и убежит.
Начинать игру опять выпало мне. Дрожали руки и ноги. Чтобы успокоиться, я отложил биту и стал подтягивать штаны, хотя в этом не было надобности.
- Бей, чего тянешь?
- Подожди, штаны спадают.
- Потом поправишь, бей!
- Хитрый. Может, мне неудобно. Что, я не имею права штаны подвязать?
- Бей, а то брошу играть!
Напрасно я оглядывался: Васьки не было видно.
- Не спеши на тот свет, там кабаков нет, - говорил я, чтобы как-нибудь оттянуть время.
Ничего не помогло: я проиграл. С радостью запустил бы я свинчаткой в Илюху, но ничего не поделаешь: игра есть игра.
- Я сейчас еще принесу, ладно? - сказал я, боясь расплакаться от обиды.
- Неси, да побольше, - смеялся Илюха. - Мне патроны пригодятся.
- Сейчас принесу, только ты жди.
- Ладно. Побыстрее!
Ваську я нашел в сарае. Он только что залил свинцом охотничий патрон. Свинчатка была еще горячая.
- Вась...
Больше я не мог выговорить ни слова. Васька взглянул на меня и все понял.
- Не везло, Вась, ну что я мог поделать, - пытался я оправдаться.
Васька сердито напялил картуз, взял четыре свои обоймы и сказал мне с досадой:
- А я хотел подарить тебе новую свинчатку.
С унылым видом я поплелся за Васькой, а он, решительный и злой, широко шагал по двору к уличной калитке. Илюха сидел на лавочке и грыз семечки, далеко отплевывая шелуху. Он даже не глянул в нашу сторону. Васька подошел и взял его за рубаху.
- Не хватай за грудки, чего ты хватаешь, отойди!
- Ты Леньку обыграл?
- Его и курица обыграет.
- Играй со мной.
- Не желаю. С Ленькой буду.
- А я тебе говорю: играй!
- Не имеешь права заставлять.
- Ленька, сними с него шапку!
Я только того и ждал, сорвал с Илюхиной головы картуз и спрятал за спину.
- Отдай шапку!
- Будешь играть - вернем, - сказал Васька.
- Ладно, задаешься чересчур. Ставь гильзы на кон.
Игра возобновилась. У Васьки был такой сердитый вид, и он так ловко сбивал медные гильзы, что Илюха забеспокоился. Но он надеялся выиграть.
Жадности в нем не было предела. Проигрывая, Илюха приносил из дому все новые и новые обоймы, желая отыграться.
Илюха нахально спорил, требовал права переступать за черту, потому что у Васьки ноги длиннее. Васька на все соглашался.
А тот требовал все новых уступок. Он настоял, чтобы Васька ставил на кон два патрона против одного Илюхиного. Васька и здесь не спорил.
Я догадывался: Васька боялся, как бы Илюха не убежал, ведь нужно было выиграть у рыжего все патроны.
Васька играл со злостью, он бил почти не целясь, и гильзы со звоном разлетались по сторонам. Я едва успевал собирать их. Васька сердился и на Илюху, и на меня: мы вынудили его заниматься такими пустяками, как игра в патроны.
Илюха разозлился. Он готов был затеять драку, обвинял Ваську в мошенничестве. Васька не спорил, заново ставил гильзы на кон и вторично сбивал их.
Я уже отнес домой три раза по десяти обойм, а игра только разгоралась.
Сначала Илюха проиграл все немецкие патроны, с тупыми пульками, потом стал приносить русские, с острыми, как жало, свинцовыми пулями, те, что были нам нужны. Васька забирал патроны у Илюхи и отдавал мне, подмигивая: неси, мол, домой.
Илюха проигрался вчистую, семнадцать немецких обойм и двадцать три русских, не считая одиночных патронов, которых набралось несколько пригоршней. Я ссыпал их в подол и отнес домой.
Илюхе уже не на что было играть, но он не отпускал Ваську:
- Давай на шапку.
- Своя имеется, - ответил Васька.
- Ну на деньги! Продай десять патронов!
- У других покупай. Я не Цыбуля, чтобы торговать.
- Тогда на конфеты, Вась. По три штуки на патрон дам, хочешь?
- Сладкого не люблю, - отвечал Васька, надевая шапку, которую снял во время игры.
Илюха не знал уже, что сказать. Он схватил Ваську за рукав:
- Что же ты, обыграл и уходишь? Так, значит? За бомбу сколько патронов дашь?
- Настоящая?
- Новая.
- Где взял?
- Мое дело - купил, нашел, насилу ушел.
- Неси.
Илюха примчался с новой бутылочной гранатой, поблескивающей жестяной «рубашкой». Васька осмотрел, пощупал кольцо, покосился на Илюху и спросил:
- Сколько?
- Десять обойм.
Игра продолжалась.
Васька опять выиграл. Илюху от ярости трясло, он кусал губы и едва не плакал.
- На пулемет сыграем? - неожиданно предложил он, уже не сознавая, что говорит.
- Какой пулемет? - удивился Васька.
- «Максим». На дворе у нас стоит.
- Красноармейский?
- Нет, мой. Я его за сто рублей на базаре купил.
Васька с силой надвинул Илюхе на нос его драный картуз:
- Чужой пулемет у тебя.
Илюха перекрестился:
- Накажи меня бог, мой! Чтоб у меня мать померла...
Васька обнял Илюхину голову левой рукой и, ударяя щелчками по лбу, приговаривал:
- Стой, не шатайся. Ходи, не спотыкайся. Говори, не заикайся. Ври, не завирайся.
- Пусти! - кричал Илюха, вырываясь. Васька дал ему на прощанье еще два щелчка и сказал: - А это чтобы не воровал патроны у красноармейцев, чтобы не изменял своим, продажная тварь!
Мы ушли, оставив посреди улицы хныкающего Илюху.
Патроны, выигранные у Илюхи, мы аккуратно ссыпали в ящик из-под цыплят. Набралось чуть побольше половины ящика. Тогда мы придумали собирать патроны до тех пор, пока не будет доверху. Кроме того, мы решили разыскивать разное оружие по сараям. Еще у немцев было наворовано много всякого добра: плоские штыки, длинные палаши, германские винтовки. Все это мы сговорились складывать в укромном уголке и вместе с патронами передать потом комиссару дяде Митяю.
