Но потом случилась скверность. Ноги странно разъехались по сторонам, и черенок, потеряв опору, предательски скользнул вниз по траве раньше, чем сам Кеша.
― Ой-и-й, братцы-кролики! ― неожиданно произнёс Кеша.
― Ты где увидел кроликов? ― заверещал Юрка, лупая по сторонам глазами.
― Погоди ты-ы-ы!
И Кеша, сморщась, ощутил, что чем-то обожгло руку. «Неужели напоролся на крапивный куст», ― мелькнула мысль. Но, остановив свой взгляд на руке, в которой держал косу, он понял, что виной всему явилось острое лезвие металла, которое оказалось прямо на изгибе запястья. Словно цветной фотографический отпечаток теперь возник перед глазами Кеши, но почему-то он был окрашен только в один ярко-красный цвет. «Что это?» ― вдруг пронзило его сознание. По запястью ладони медленно растекалась струйкой алая кровь. На мгновенье от увиденного ему показалось, что его сердце сжалось и перестало биться, хотя он и раньше не ощущал его биения. Но тревожная мысль уже не покидала его.
― Кажись, распластал руку, ― вырвалось из уст Кеши.
Он растерянно смотрел на руку и видел, как розовые струйки крови неспешно огибали пальцы, оставляя бледные берега светлой кожи. Алые струйки походили на розовые ленточки, словно кто-то невидимым движением старался раскрасить его руку.
Подняв глаза на Юрку, Кеша невнятно, с тревогой в голосе пробормотал:
― Что теперь делать?
Испуганный Юрка, от страху выпалил:
― Влетит теперь нам!
Потом, поняв, в чём дело, добавил:
― А перевязать у нас нечем. Бежим ко мне домой! Я возьму велик, и мигом в медпункт!
Забыв в траве косу, с зажатой раной мальчики припустили бежать домой. До медпункта вдвоём на велосипеде добрались быстро.
В медпункте доктор внимательно осмотрел руку и сказал:
― Зашивать рану придётся, дружок. Вытерпишь?
― А что, ― спросил Кеша, ― по-другому нельзя?
― Подобные вещи требуют хирургического вмешательства. Для этих целей поставим укольчик.
От слов «укольчик», «хирургическое» Кеше совсем дурно стало. В глазах замелькали не то что кузнечики в овраге, а сплошной туман застлал глаза, через который и ручей в овраге не увидишь. Сжался Кеша в кресло, а сам со страхом за доктором наблюдает. Тут в кабинете начался звон инструментов, разных баночек, скляночек. Сестричка в белом халате что-то под нос суёт.
― Нюхни, ― говорит, ― для бодрячка! Не бойся! У нас доктор хороший. Мигом залатает рану.
Кеша втянул носом воздух с ватки. Что-то знакомое он уже ощущал. В овраге похлеще бывают запахи. Успокоился. Тут и укольчик подоспел. Пару раз игла прошлась по коже. Вроде и не так больно. Пчёлы иной раз сильнее кусали, аж в жар бросало. Ну, а дальше Кеша решил не смотреть на весь этот процесс с иглой. Повернул голову, а там в дверях мать с Юркой стоят и через стекло испуганно смотрят. Несколько минут доктор колдовал с иглой и Кешиной рукой. Потом сестричка уже вместо ватки с запахом нашатыря стала осторожно бинтовать руку.
Закончив работу, доктор вышел в коридор и сказал маме:
― Не волнуйтесь, теперь всё в порядке.
― Как я узнала, чуть с ума не сошла, ― причитала мать над Кешей с тревогой в голосе, ― это как тебя угораздило? Пальцы-то целы?
Кеша приподнял забинтованную руку, хотел улыбнуться, но молча сморщил лоб то ли от боли, то ли не зная, что ответить.
― Всё будет в лучшем виде. До свадьбы заживёт! ― напоследок произнёс доктор, расставаясь с пациентом-неудачником. ― Это был необычный случай, ― добавил доктор и с улыбкой посмотрел на Кешу.
Потом Юрка всем объяснил, что случилось. Чтобы успокоить маму, и чтобы она не переживала, он так весело и со смехом рассказал, как в овраге они укрощали косу, и как та проявляла упрямство.
Домой возвращались втроём. Юрка катил рядом на велике, всё время крутил рулём, стараясь с него не свалиться.
«Ему хорошо, ― подумал Кеша, ― может гонять по улице!». Шагая рядом с матерью, Кеша старался не думать о боли, которая незаметно подкралась и притаилась где-то под бинтом, у самых кончиков пальцев. Сам он думал о том, что у него ещё всё впереди. Возможно, сбудутся и слова доктора, и все его мечты. И коса станет послушней в его руках, и когда-то случится свадьба, о которой он ещё не помышлял.
И всё это ему теперь представилось, словно в тумане, словно он опять очутился там, в низине оврага, у ручья, поросшего буйной травой.
Небесный луч
Зимние сумерки незаметно переросли в полночь. В этот вечер народившаяся молодая луна таинственно и необычайно ярко светила, казалось, ярче, чем прежде. Почему-то спать ещё не хотелось, и Коля весь вечер не находил себе места, не зная, чем себя занять. Подойдя к окну, он ловким движением отдёрнул прозрачную штору и сквозь стекло, покрытое изморозью, заметил, что снежные наносы под окном необычно сияли. Искристые снежинки отражали лунный свет прямо в окно. Согретым в тепле пальцем он провёл по сказочно замёрзшему стеклу с морозным узором, сверкающим синевой. Едва заметный от пальца отпечаток напоминал ему знакомый след, похожий то ли на лыжный, то ли на санный. Ему казалось, что он опять оказался на морозной снежной дороге, по которой однажды пришлось ему ехать в санях, запряжённых лошадью, по скрипучему снежному насту. Ему вспомнилось, как комья и снежная
