— Ата, салаумалейкум! — поклонился Ораз, приветствуя старика при входе.
— Алеки салям! Кто вас сюда звал?!
— Мы хотели пройти к Сарыкену, кузнецу. Она — дочь брата Сарыкена, приехала погостить из Алма-Аты.
— Дочь Дарибая? — спросил сторож у Аяжан.
— Да.
— Как поживают твои родители? Когда приехал а как приехала? С кем приехала? Что привезла Сарибаю? — Вопросы так и посыпались, и старик совсем перестал казаться Аяжан неприступным и строгим.
— Идите! — произнес он снова грозным приказным тоном, как бы спохватившись, что позволил себе поблажку при исполнении служебных обязанностей.
Ораз повел Аяжан в кузницу. Обе половины двери ее были открыты настежь. Среди нескольких человек, измазанных сажей и маслом, Аяжан сразу узнала Сарыбая в парусиновом переднике. Он что-то делал с куском раскаленного докрасна железа, и вокруг разлетались тысячи огненных оранжевых, красных искр, от которых Аяжан не в силах была оторвать глаз.
Увидев Аяжан и Ораза, Сарыкен внезапно остановился.
— Ой, аке, милые, зачем пришли? Проведать, что ли?
Проведать. Аяжан очень захотелось посмотреть, как вы работаете в кузнице, вот и пришли...
— Посмотри, золотце мое, посмотри. Вот она, наша кузница!
И Сарыкен снова вернулся к раскаленному металлу, к огромному молоту.
Самым интересным для Аяжан было то, что молот поднимался и опускался сам.
Все, что мог, Ораз старался объяснить подружке.
Она была очень довольна, что посмотрела, как работает дедушка. Он такой сильный, делает что хочет с толстыми, брызжущими огнем, брусьями железа. Он месит их, точно тесто, тянет и гнет, как жевательную серу, режет, будто дерево...
И кажется девочке, что дед сможет даже узел связать из железа. «Вот чудо-то!»— думает Аяжан про себя.
Ей и до вечера не надоело бы любоваться мастерством Сарыкена. Но вдруг раздался густой сильный гудок, который эхо повторило в разных концах двора. Это был сигнал, извещающий, что рабочий день окончился.
Все движение в кузнице разом остановилось. Это тоже очень понравилось Аяжан.
Пока дедушка мылся в душе, Аяжан спросила Ораза:
— Как ты думаешь, девушки могут быть кузнецами? Это был такой вопрос, который заставил призадуматься даже Ораза. Никогда он не видел женщин-кузнецов и не слышал про них. Но разве мог он огорчить верного друга? И Ораз твердо ответил:
— Могут ли? Конечно, могут!
— Ата, что за теми горами?
— Как что? Светик мой, там тоже люди живут, как и мы. Там тоже колхоз. Тоже есть стада, которые пасутся; есть пашни, посевы.
— Посевы — это пшеница, ата да?
— Сеют и ячмень, и пшеницу, и кукурузу, и просо...
— Ата, а как растут посевы? Я в кино видела, так, да?
Старина Сарыкен от души расхохотался.
— Вот как у нас в городе! Восемь лет прожила и до сих пор не видела, как хлеб растет.
— Видела. В кино видела!
— Разве видеть в кино называется видеть?
— Но ведь в городе хлеб не растет?
— Вот, крошка моя, я тебя и повезу на поля, и покажу тебе все. Стыдно не знать, как хлеб растет, без которого ты дня прожить не можешь.
— Атагай, повези, пожалуйста! Когда поедем?
— Если управлюсь, сегодня приеду пораньше и поедем.
С работы Сарыкен, и правда, вернулся часа в четыре. Аяжан с нетерпением ждала его, ждала, когда она увидит обещанное.
— Ата, поедем в поле? — прыгала она, хлопая в ладоши.
— Поедем.
Дедушка Сарыкен вывел из сарая свой новый трехколесный мотоцикл. Этот мотоцикл ему подарил в прошлом году колхоз за отличную работу. Не раз пришлось Аяжан кататься по окрестностям колхоза на этом замечательном мотоцикле. Уж дедушка кругом повозил ее. Пусть рассказывает потом в городе...
— Ата, я тоже поеду!
— Ата, я тоже поеду! — кричали наперебой Нурдаулет и Зауре и, подбежав к мотоциклу, вцепились в него.
— Хватит, хватит. Все садитесь, всех повезу. Место всем найдется...
Аяжан с Зауре уселись в коляску. Нурдаулет — за дедом на сиденье.
Мощный мотоцикл, рванувшись, понесся вперед. Точно птица летит он по ровной дороге, а когда появляются арык или ров, дедушка мгновенно сбавляет скорость.
Аяжан, не помня себя от радости, широко раскрыв жадные глазенки, не налюбуется своим дедушкой, мотоциклом, дорогой...
Сарыкен надел защитные очки: глаза может запорошить пылью. Вид в них у Сарыкена такой важный... А поля его старой фетровой шляпы так забавно и приветливо дрожат, колышутся от встречного ветра.
Проехали мост над речушкой, где удили рыбу Аяжан с Оразом. Сарыкен повернул вправо. Дорога здесь проселочная. По ней ехать еще лучше — мягко-мягко. Когда нет дождей, ехать даже удобнее, чем по шоссе. Вдоль реки кружили зигзагами, потом помчались прямо вперед. Очень скоро начались хлебные поля. Ни конца им, ни края. Старина Сарыбай свернул с дороги и остановил свой мотоцикл у кромки поля.
Ребята спрыгнули на землю.
— Ата, вот это и есть хлеб?
— Да, это пшеница, — ответил Сарыкен.
— Ой, какая она высокая, ата, глядите, в мой рост! — поражалась Аяжан.
— Вот где здорово в прятки играть! — крикнул Нурдаулет и кинулся в пшеницу.
— Не топчи! — рассердился Сарыкен и сейчас же выгнал глупого мальчишку с поля.
— Ата, а где зерна пшеницы?
Сарыкен сорвал колос, помял на ладони, подул на него, и там остались красные, словно обточенные, ровные зерна — одно к одному.
— Какая красивая!
— Да, пшеница хороша. Белый хлеб, что ты так любишь, вот из этой самой пшеницы делают.
— Разве хлеб из пшеницы пекут? Не из муки?
— А мука откуда берется?
— Не знаю... — смутилась гостья.
— Не знаешь? Так и это я тебе покажу. И они поехали дальше.
Конца не было хлебам. Кончались одни, начинались другие. Пшеница везде уже вызрела — усики на колосьях побелели и высохли. Недавно здесь началась уборка самоходным комбайном. Сарыкен остановил мотоцикл у края хлебов и указал на огромную машину, которая шла по полю, словно какой— то невиданный великан, и гудела, и грохотала, и будто наголо стригла поле.
— Вот он, комбайн!
И все замолкают невольно, с удивлением глядя на чудо-машину.
— Да, вот какой бывает комбайн! — неожиданно выскакивает Зауре, жаждущая показать свои познания в сельском хозяйстве. А комбайн гудел все ближе. Он гордо шел среди посевов, срезал широкую полосу пшеницы и жадно глотал ее. Зерна сыпались, сыпались, сыпались...
Комбайн ведет настоящий батыр с черными усищами.
На самом верху комбайна стоит мальчик, рубаха на груди распахнута, кепка съехала набок. Аяжан только сейчас узнала: ведь это... И радостно вскрикнула:
— Ораз!
Ораз дружески улыбнулся ей.
А внизу приветливо, как старый знакомый, залаял Майлыаяк. Комбайнер заглушил мотор, и машина встала.
— Сарыке, салаумалейкум! Что, инспектируете поля? — спросил он.
Комбайнер слез с машины и подошел к Сарыке. Пока они беседовали и курили, дети осматривали комбайн. Ораз стал рассказывать Аяжан обо всех его деталях, повел ее наверх.
— Как высоко! Ты не боишься, что упадешь?
— Когда комбайн качается, можно держаться вот за эту железку.
— Ораз, ты когда успел прийти сюда?
— Только что. Принес папе папиросы и спички.
— Так это твой папа? — спросила пораженная Аяжан, указывая на комбайнера, стоявшего внизу.
— Да.
Тогда девочка стала смотреть то на черноусого великана, то на Ораза, сравнивая их. Наконец, удовлетворенная своими выводами, шепнула про себя:
— Да, похожи!
Ораз вернулся в аул вместе с Аяжан и ребятами. И ему нашлось место на мотоцикле дедушки Сарыкена. Он сел на запасное колесо, прикрепленное сзади коляски, в обнимку со своим неразлучным другом — Майлыаяком.
— Не упадешь? — спросида Аяжан, повернувшись назад.
— Не упаду.
Но если б вы знали, до чего умен этот Майлыаяк! Он все еще рычит на Нурдаулета. Можно ли забыть так скоро, как он испортил замечательную рыбную ловлю? Стоит Нурдаулету зашевелиться, как песик рычит: «Ыр-р».
— Жат! Ложись! — приказывает Ораз.
Сарыке прямой дорогой приехал на ток. Он хотел показать его Аяжан. Ток пбкрыт шиферной крышей. Машин больше, чем людей, у всех дел по горло. Две зерноочистки работают наперебой. Женщины с засученными рукавами грузят зерно на машины.
— Доброго здоровья, Сарыке!
— Сарыке, здравствуйте!
— Добро пожаловать, Сарыке! — приветствуют мужчины уважаемого человека.
Аяжан и Ораз, взявшись за руки, пошли осматривать ток. Вдруг кто-то приглушенно окликнул их:
— Ораз! Эй, Ораз!
Ораз осмотрелся вокруг: никого!
— Эй, посмотри сюда!
Аяжан первая поняла, откуда слышался голос. Из голубой «Волги» кто-то выглядывал в окно. Это был тот самый мальчик с велосипедом — Мелис. И сейчас на его голове новая фуражка, съехавшая на затылок. Он машет рукой и зовет:
