Кто же предал партизан? Невольно пришла мысль о Димке-гармонисте. Вспомнили, что еще до войны он водил ребятишек за клюквой на болото. Не он ли и показал фашистам тайные партизанские тропы?
И утвердилось бы мнение, что Димка Большаков — предатель, но тут в Обречье появилась старуха из Усачей. До войны она работала в колхозе сторожихой. В ночь, когда фашисты выжигали деревни вокруг болота, ее в Усачах не было. Услышав, что говорили в народе о Димке-гармонисте, она вступилась за парня и рассказала, что Дима Большаков был партизанским разведчиком. Ходил он с баяном не для того, чтобы развлекать пьяных гитлеровцев. Футляр служил хорошей маскировкой. Иногда в нем был настоящий баян, но чаще Дима переносил в футляре взрывчатку.
Недаром говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Все видели Димку-гармониста вместе с полицаями и гитлеровскими бандитами, поэтому слова старухи не могли до конца развеять дурную славу вокруг его имени.
В 1946 году на месте сожженных Усачей выросла новая деревня. Новыми были и жители — переселенцы из других областей. Еще через год в Обречье судили бывшего полицая. Следователя очень интересовала судьба партизанского отряда, исчезнувшего в 1943 году. В связи с этим вновь заговорили о Димке-гармонисте. И полицай прямо заявил, что партизан предал мальчишка из Усачей. Он провел гитлеровцев по болоту на сухие островины — в самый центр партизанского лагеря.
Показания полицая проверить не удалось. К тому времени старуха из Усачей умерла. Правда, во вновь отстроенной деревне жил еще один коренной усач — дед Евсей. Но он ничем не мог помочь следователю. За неделю до начала войны старик уехал в другую область к сыну. О событиях, которые происходили в Усачах в годы оккупации, дед Евсей ничего не знал.
Полицая осудили, а история Димки-гармониста так и осталась не выясненной.
Прошло много лет, но народная память крепка. Нет-нет да и вспомнят люди про эту историю. И снова разгорался спор.
Одни утверждали, что мальчишка предатель, другие, ссылаясь на рассказ сторожихи, защищали земляка. Но среди подростков Дима Большаков имел самых горячих и убежденных защитников.
Кому приятно жить в деревне, в которой родился предатель? И мальчишки из звена Мишука горой стояли за своего односельчанина. Любое непочтительное слово о Диме Большакове воспринималось ими как кровная обида. Сколько ссор и драк было из-за этого!
— Мне нынешней зимой чуть зуб коренной не высадили!— сказал Вовка. — Неделю шатался, а потом ничего — окреп!
— Так вам и надо! — выпалил Санька.
Пока Мишук рассказывал эту историю, Санька сделал свой выбор, и Дима Большаков приобрел еще одного надежного друга.
— Так вам и надо! — с искренним негодованием повторил Крыльев.
Всегда сдержанный и спокойный Мишук взъерошился:
— Что ты сказал? Повтори!
— А то и сказал! — Санька выскочил из-за стола.— Сколько здесь живете, а ничего не знаете! Да я бы из-под земли раскопал! Я бы его жизнь по дням расписал, по минутам, чтоб все знали про героя!.. Димка свойский парень был! Никого он не предавал!.. Мы бы в такую деревню и не приехали! И вообще мальчишки не предатели! Это потом — жиреют и, бывает, становятся такими!.. Но это все лирика! А предложение у меня вот какое: объявить поиск следов Димки-гармониста.
— Я — за! — решительно сказал Гриша Лещук и встал рядом с Санькой. — Я давно говорил: надо искать, да разве их уговоришь! Только и ответ: «Болото непроходимое... Мины. Взорваться можно...» — Гриша укоризненно посмотрел на Мишука.
— Разве болото высохло? — спокойно спросил звеньевой.
— Пройдем болото! — воскликнул Санька непререкаемым тоном.
— А мины?
— Обойдем мины! — тем же тоном ответил Санька.
Мишук был опытный вожак. Он чувствовал, что большинство мальчишек на стороне Саньки и Гриши. И все же звеньевой решил высказать еще одно возражение.
— Там есть гиблые места! — понизив голос, зловеще произнес он. — Лосей и тех засасывает! Одни рога торчат, как кресты на кладбище!.. Нас туда ни за что не пустят!
— Раз рога торчат — значит, не глубоко! — уверенно сказал Санька. — А насчет того, что не пустят — это еще посмотрим!.. Ты слышал такое слово: «тай-на»?.. Это будет наша тайна! Никто и не узнает!
— Тайна девятки усачей! — подхватил Гриша,
— А для безопасности... — продолжал Санька, — в лесу ведь всякое бывает... Медведь, например, или волк... Отремонтируем автомат! С ним ничего не страшно!
Мишук знал, что существует строгий приказ: сообщать в милицию о найденном оружии. Но в этот момент он поддался общему настроению. А Санька, поощряемый вниманием и поддержкой всех мальчишек, ткнул Мишука пальцем в грудь:
— Ставь вопрос на голосование! А то мы и без тебя оформим дело!.. Ну?
— Кто за? — неохотно спросил Мишук, чувствуя, что его власть поколеблена.
Взметнулось восемь рук. Девятым поднял руку сам Мишук.
Долго в тот вечер сидели ребята в штабе. Нашли для автомата укромное местечко под крышей бани, за балкой. Хотели туда же припрятать и патроны, но Мишук завернул магазины в тряпку и не выпускал из рук.
— Я их дома оботру и высушу! — заявил он и ловко перевел разговор на остатки футляра.
Ребята внимательно осмотрели стенки и дно футляра. Кто-то протер крышку тряпкой. Сопревшая кожа совсем отстала от дерева, и из-под нее вдруг выпала маленькая серебряная планочка. Она хорошо сохранилась, только почернела. Легко читалась дарственная надпись: «Пионеру Дмитрию Большакову — за активное участие в самодеятельности. Райком ВЛКСМ. 1940 год». Мальчишки догадались, что планка, которая когда-то украшала футляр, могла привлечь внимание фашистов, и Дима специально засунул ее под кожу.
Решили пластинку и остатки футляра спрятать вместе с автоматом. Санька, воспользовавшись случаем, попытался настоять, чтобы туда же положили и патроны.. Но Мишук так и не уступил.
Договорились, что каждый обдумывает дома план поисков Димы Большакова. И стали расходиться. Звеньевой попридержал Саньку за плечо.
— Поговорить надо! — произнес Мишук, когда остальные ребята вышли из огорода.
Они сели рядом на пороге предбанника.
— Мужской разговор! — предупредил Мишук. — По-взрослому...
— Я по-другому разговаривать не умею! — ответил Санька.
— Тогда скажи: ты признаешь меня звеньевым? Или, может, сам метишь на мое место?
— Я? — возмутился Санька. — Больно мне это нужно!
— Смотри! — продолжал Мишук. — А то давай — завтра и выберем. Мне оно тоже не очень нужно.
— Ты не пыли, приятель! — огрызнулся Санька. — Я в городе дружиной мог руководить — и то всегда отказывался. А тут!..
— Значит, не хочешь?
— И не проси!
— Тогда перестань мешать! — твердо сказал Мишук.
— Это я мешаю? — с негодованием воскликнул Санька.
— Ты можешь выслушать спокойно? — одернул его Мишук.
— Ну, валяй! — с вызовом произнес Санька.
— Только не перебивай! — предупредил Мишук. — И постарайся понять, о чем я говорю!.. Я это своими глазами видел!..
Звеньевой не преувеличивал. Все, что он рассказал Саньке, действительно произошло недавно — каких-нибудь два года назад.
В болоте увязла отбившаяся от стада корова. Пастух пытался вытащить ее, но подорвался на мине. Вызвали саперов, которые и до этого уже не раз были в Усачах. Солдаты снова прощупали каждый метр кромки болота и обезвредили еще две мины. Потом саперы хотели пойти в глубь болота, но там начиналась такая топь, что пришлось вернуться назад. С тех пор к болоту никто не ходил.
— Выходит, по-твоему, надо отказаться от поисков? — воскликнул Санька. — Признаем, что Димка предатель — и точка!
— А лучше будет, если кто-нибудь из нас утонет или: подорвется? Что ты этим докажешь?
Санька не ответил. Полчаса назад все казалось ему простым и ясным, а теперь его уверенность поколебалась,
— Но искать мы будем! — сказал Мишук. — Ты молодец, что предложил это дело! Только спешить не надо... Я ведь лучше тебя знаю наши места. Согласен?
— Еще бы! Я здесь второй день!
— А я родился тут...
Мишук помолчал, вспоминая что-то, а когда заговорил вновь, была в его тоне подкупающая простота.
— Батя у меня на Украине жил... Вернулся с фронта — ни кола ни двора... Мать и отец — мои дед и бабка — пропали неизвестно куда... Батя взял и махнул сюда, чтоб старое не вспоминалось. А оно все равно вспоминается... Когда похоронили того пастуха, что на мину напоролся, батя неделю хмурый ходил...
Мужской разговор закончился полным согласием. Санька обещал не подбивать ребят на поход в глубь болота. Поисками следов Димы Большакова решили заниматься только после работы, когда звено выполнит дневную норму.
На следующий день с утра ребята продолжали копать траншею. Работали усердно, а когда сделали короткую передышку, разгорелся спор. Всех волновал вопрос: каким образом футляр с автоматом и патронами очутился на дне силосной ямы? Мнения, разделились. Гриша Лещук считал, что Дима бросил футляр в воду в минуту опасности.
