– Нет. Поедим на природе. Ну-ка, закрой глаза и не открывай, пока не скажу.
Зажмурившись, Сикстен спускается по лестнице и не открывает глаз, даже когда папа проводит его в дверь.
– Ничего не видишь? – волнуется папа.
– Нет, – улыбается Сикстен.
– Хорошо, – говорит папа. – А теперь – смотри!
Сикстен открывает глаза.
Перед ним зеленый велосипед – как раз ему по росту. Но это не горный велосипед и не гоночный с многочисленными передачами. Это новенький блестящий девчачий велик. На седле красуется новенький шлем. Сзади на багажник прикреплен огненно-красный предупредительный знак, чтобы все автомобили объезжали.
– Ну как? – папа сияет не меньше велосипеда. – Ножной тормоз, сигнальный знак и щиток для цепи.
– Ага, вот только рамы нет.
– Это чтобы ты ничего себе не ушиб, если нога сорвется с педали. – объясняет папа. – Ну, что скажешь?
– Спасибо, – тихо бормочет Сикстен.
Они отправляются в путь.
Папа едет за Сикстеном и ему не видны слезы, текущие по щекам сына.
– Сигналь рукой, когда сворачиваешь, – учит папа.
Он предупреждает, чтобы Сикстен не слишком вырывался вперед, и чтобы глядел по сторонам на перекрестках. Папа опасается, что в любой момент из-за угла может вылететь машина и сбить сына, так что от мальчика только мокрое место останется.
А ведь они едут тихими проулками. Впрочем, это и лучше: хоть никто из знакомых не встретится.
– Скоро уже? – спрашивает Сикстен. Он совсем запарился в шлеме.
Наконец они замечают вдалеке коров.
– Вот они! – кричит мальчик. – Тут и остановимся.
Папе нравятся коровы. Он считает, что у них необыкновенно красивые глаза.
И вот он сидит, прислонившись к березовому стволу, закатав рукава рубашки, греется на солнышке и радуется, что Сикстен рядом и что в корзинке полным-полно всякой вкусной еды.
Велосипеды они прислонили к коровьей изгороди.
– Видишь, – папа указывает в сторону коров.
– Ага, – кивает в ответ Сикстен и отмахивается от мух.
Папа доволен.
– От коров исходит такой покой. Не замечал? У них глаза особенные: карие и умные. Вот бы быть коровой! Если бы можно было загадать, кем стать в следующей жизни, я бы стал коровой. Ничто их не беспокоит, жуют себе и все. Спят, да от мух отмахиваются. Ни забот, ни хлопот.
Сикстену невмоготу слушать дальше.
Он осторожно встает и отходит прочь.
– А вот мне приходится обо всём беспокоиться, – вздыхает папа. – Это совсем непросто. И даже поговорить не с кем.
– Сикстен, ты где? – спохватывается папа.
Он находит сына, тот сидит на пригорке и жует травинку. Папа присаживается рядом.
– О чем думаешь? – спрашивает он.
– А что? Ни о чем. Просто сижу.
– Что-то стряслось? У тебя все в порядке?
– Конечно. Просто вот думаю: почему бы тебе не жениться снова?
– Мне – жениться?
– Ну да, мама вот вышла снова замуж.
Папа смотрит на мирно пасущихся коров.
– Мама другое дело, – качает он головой, обнимает сына и смотрит ему в глаза. – Что это тебе в голову взбрело? Не волнуйся. Нам и так хорошо. Никто мне не нужен. У меня ведь есть ты.
Он крепче обнимает сына. Они принимаются кататься по траве и не могут остановиться: каждый притворяется беспечным и счастливым.
Так они куролесят, пока папа не вляпывается в коровью лепешку.
Чертыхаясь, он осматривает рубашку.
– Пожалуй, пора возвращаться домой, – решает он.
Сикстен читает объявления
Папа склонился над тазом. Он трет свою лучшую рубашку стиральным порошком, от старания у него даже шея покраснела.
Но злосчастное коричневое пятно не желает исчезать.
– Черт! ~ бормочет папа. – Так же её не наденешь. Полюбуйся, какое пятно!
Он поднимает рубашку, чтобы Сикстену было лучше видно.
Но Сикстен косится на детали стиральной машины, сложенные в углу.
– Надо, наконец, вызвать мастера, – намекает он.
– Надо, – соглашается папа. – Но сейчас-то что мне делать?
– Давай, отнесу её в прачечную, – предлагает Сикстен.
Приятно выйти на улицу.
Сикстен берет велосипед, чтобы успеть еще заехать к Слепому Свену навестить Йонте. После ссоры на пляже они больше не встречались. Надо помириться.
Рубашку Сикстен хорошенько закрепляет на велосипеде. Чтобы она высохла, он привязывает её к пластмассовому штырю на багажнике.
Пока он катит вниз, рубашка развевается, словно флаг с большим коричневым пятном. Сикстен проезжает универсам и кондитерский киоск. И тут натыкается на Боббо, Арне и Микаэля Бурфорса. Мальчишки выделывают всякие трюки на велосипеде.
– Что это ты завел себе девчачий велик? – вопит Арне.
– А что у тебя сзади болтается? – подхватывает Боббо.
– Коровья лепешка! – кричит Сикстен в ответ и что есть силы жмет на педали. Он знает, что на Боббо эти слова действуют, как красная тряпка на быка.
Сикстен оставляет рубашку в прачечной и отправляется к Слепому Свену. Но Йонте там нет.
– Никогда не знаешь, когда он заявится, – ворчит Слепой Свен. – А мне тоже пора уходить. Не поможешь расставить вон те банки?
Сикстен охотно помогает.
Он ставит банки с помидорами и дольками ананасов на полку для консервов, а Слепой Свен тем временем причесывается.
– Ты совсем ничего не видишь? – спрашивает Сикстен.
– Почему? Свет вижу, – говорит Слепой Свен. – И всё, что помню, тоже вижу. Здесь внутри. – Он стучит расческой по голове. – А если совсем перестану видеть, меня могут прооперировать. И тогда я до конца жизни не буду вылезать из кино. Ну, как я выгляжу?
– Отлично. Снова ждешь вечером в гости даму? – спрашивает Сикстен.
– Да. Так что поторапливайся. Мне еще кучу дел надо переделать.
– Каких? Что вообще положено делать, когда ждешь в гости даму?
– Перво-наперво – почистить зубы, – пускается в объяснения Слепой Свен. – И удостовериться, что не забыл поставить на стол цветы, постелить чистую скатерть и зажечь свечи. И надо еще включить музыку под настроение и приготовить что-нибудь вкусное. А после ужина можно потанцевать, если будет охота. Ну, вот и всё… Что ты там копаешься?
– Заканчиваю. Готово. Увидишь Йонте, передай ему, что я буду ждать его у кино.
Вечером папа отправляется на работу в клетчатой рубашке.
Едва за ним закрывается дверь, Сикстен кидается в свою комнату и принимается шарить под кроватью. Там лежит пакет, который Йонте оставил на пляже, тот самый, с объявлениями.
Сикстен тащит его на кухню.
Усаживается под лампой и читает. На этот раз читает очень внимательно. Каждую строчку. И старается представить себе женщин, которые их писали. И прикидывает, кому из них папа захотел бы купить цветы.
На столе уже высится гора бумаг. Наконец Сикстен отыскивает то, что искал.
Маленькое объявление.
Привет. Мне 35 лет, я самая обычная девушка, и устала скучать в одиночестве.
Я ищу веселого парня, который научил бы меня снова смеяться и танцевать. Отвечай Танцующим ножкам.
Сикстен вырывает объявление и сует в карман. Сам он ответ написать не может. Здесь без Йонте не обойтись.
Остальные объявления Сикстен сжигает на сковородке.
Когда от них остается лишь горстка пепла, звонит телефон.
На этот раз это не папа, а Эмма. Она просит подвезти её в четверг в кино.
– Обязательно, – обещает Сикстен.
Самый короткий и самый долгий поцелуй в мире
– Я ушел! – кричит папа. Он стоит в коридоре напротив комнаты Сикстена, но войти не может: дверь заперта.
– Ладно! – откликается Сикстен.
И папа уходит. Но перед этим трижды напоминает, чтобы Сикстен не засиживался допоздна. А Сикстен продолжает красить свежеоструганную перекладину. Он красит её в зеленый цвет. Потом её еще надо будет для быстроты высушить феном.
Сикстен как раз успел закрепить перекладину вместо велосипедной рамы, а заодно оторвать сигнальный знак с багажника, когда увидел идущую по автостоянке Эмму. На ней красное платье, а волосы только что вымыты.
– Привет, – говорит она. – Пойдем?
– Сейчас. Садись.
Сикстен с гордостью указывает на новенькую зеленую раму.
До Хаммарбю путь неблизкий.
Не беда. Ведь Эмма сидит на раме впереди него. И пока они мчатся по дороге, он может вдыхать запах её волос.
– Ты узнал, где это? – спрашивает Эмма.
– Да, посмотрел в телефонной книге.
Они съезжают под горку, сворачивают налево, и видят длинную вереницу автомобилей, медленно движущихся в сумерках к воротам кинотеатра.
– Приехали, – говорит Сикстен.
Йонте поджидает их под огромной афишей. В руках у него транзистор.
– Все-таки ты пришел! – радуется Сикстен.
– Не мог же я фильм пропустить!
Они молча идут вдоль забора. Йонте впереди, Сикстен и Эмма за ним.
– А билеты? – спохватывается Эмма.
– Не волнуйся, места забронированы, – успокаивает её Йонте.
