– Обыкновенный, – подумав, сказал Петров. – Но любит, чтобы всё было, как он хочет.
– Мне очень нравится твоё лицо, – ласково сказала Анка, – ты, видно, хороший человек, скажи, а что Васечкин больше всего любит?
– Он вообще-то многое любит, – размышляя, сказал Петров, – но больше всего, пожалуй, чтобы его приняли хорошо, питание чтобы было хорошее.
Анка и Дашенька многозначительно переглянулись.
– Послушай, Петров, – сказала Дашенька, – а как он вообще к девочкам относится?
Петров вновь, и на этот раз окончательно, погрузился в раздумье. Он вспомнил Машу и совершенно забыл о Дашеньке с Анкой.
А те в мучительном молчании не отрывали от него глаз в ожидании ответа.
Глава 10. Плоды перевоспитания
Тем временем Васечкин, прячась за кустами и явно удирая от кого-то, пробрался в беседку. Там, очутившись наконец-то в полном одиночестве, он с облегчением перевёл дух.
Однако долго насладиться одиночеством ему не удалось. Сзади него зашуршали кусты, и в беседку просунулась голова. Это был Антон.
– А, вот ты где! – сказал он. – А я тебя по всему лагерю ищу. Ты куда исчез-то? Шёл-шёл и вдруг пропал…
– Да я… – смутился Васечкин, – так… вот…
– Отдыхаешь? – одобрил Антон. – Это дело. Наша задача – сделать досуг каждого насыщенным и интересным. Вот я тебе тут книжечки принёс. – И Антон, перешагнув через барьер, забрался в беседку и сунул в руки изумлённому Васечкину две толстые связки книг.
– Что это? – спросил Васечкин.
– Детективчики! – зашептал Антон. – «Смерть после полуночи»! Жорж Сименон! Агата Кристи!
– Ну?! – Васечкин подскочил. – Врёшь!
– Честное пионерское! Драки, убийства, расследования!
– И это всё мне?! – восторженно спросил Васечкин.
– Ну конечно, бери! Все детективчики, можешь и не развязывать…
– Вот спасибо! Я сразу же отдам, как прочитаю! Ну теперь другое дело…
– Ну не буду мешать! – сказал Антон, потирая руки. – Читай, главное, внимательно… – И он вышел из беседки.
Недалеко от входа, умирая от нетерпения, Антона ожидали члены совета дружины.
– Ну как? – бросились к нему все.
– Взял! – Антон с облегчением вздохнул. – Дело, кажется, теперь пойдёт на лад. Я ему в детективчики «Педагогическую поэму» Макаренко всунул!
– Вот это да! – пришёл в восторг Артём.
– Тише! – предупредил Антон. – Начало положено. Дальше нужно действовать осторожно. И побольше порядка!
– Правильно! – объявил Артём. – Сейчас организованно пойдём к нему и изложим программу его перевоспитания!
– А он нас организованно – и по шее! – испуганно зашептал Алик. – Нет, так такие дела не делаются…
– Действительно, – поддержал его Лёша, – зачем нас здесь целый эскадрон? Нужно поодиночке и по душам…
– Вот ты и начинай! – предложил Алик.
– А чего я? – забеспокоился Лёша. – Пусть лучше Артём, он у нас спортсмен всё-таки. Сможет достойно в случае чего отстоять…
– Что я, один спортсмен, что ли? – загремел Артём. – У меня всего первый юношеский разряд! А Алик у нас кандидат в мастера по шахматам… Ему и карты в руки, в смысле шахматы…
– А может, всё-таки вместе? – робко предложил Алик.
– Правильно, – поддержал его Артём. – Я сразу предлагал… Чуть что – сразу все и навалимся. Пошли! – И Артём стремительно направился к беседке.
Все двинулись за ним.
– Стойте! – остановил их Антон. – Вы что, с ума сошли? Только этого не хватало! Вступать с ним в драку не входит в наши задачи. Физическое воздействие раз и навсегда заклеймено великим педагогом Макаренко в его «Педагогической поэме». Я же вам читал выдержки. Наш долг переключить энергию хулигана в сферу полезных дел, как спортивно-оздоровительных, так и интеллектуальных! Алик!
– Что? – прошептал Алик.
– Первым идёшь ты! – тоном, не терпящим возражений, сказал Антон.
– Почему именно… – начал было Алик.
– Тебе надо закалять волю! – отрезал Антон.
– Да, а если он… – не унимался Алик.
– Не думай об этом! В крайнем случае зови на помощь. Отобьём! – успокоил его Антон.
– Правильно! – подтвердил Артём. – Я пока сбегаю, ещё пару ребят на всякий случай приведу…
– Не надо! – сурово сказал Антон. – Сами справимся. Иди! – приказал он Алику.
Но Алик не сдвинулся с места. Тогда все члены совета дружины дружно подхватили Алика под руки и начали подталкивать его ко входу в беседку.
Алик отчаянно вырывался.
– Ой! – орал он. – На ногу наступили! Отпустите! Совсем прижали!
– Спокойно! – убеждал его Артём. – Не думай о плохом!
На Алика, однако, никакие убеждения не действовали. Он упирался что было сил, и только с помощью подоспевших Бобкиной и Добкиной удалось наконец придать ему такое ускорение, что Алик влетел в беседку как камень, пущенный из рогатки.
Погрузившийся в описание очередного ужасного убийства, Васечкин вздрогнул и чуть не свалился со скамейки.
– Что случилось? – спросил он.
– Н-ничего… – замирая от ужаса, пролепетал Алик.
– А, это ты… – успокоился Васечкин, разглядев знакомое лицо. – Тебя как зовут?
– Алик… Я руковожу шахматной секцией… – сказал Алик и неожиданно замолчал.
– Ну и что? – нетерпеливо спросил Васечкин. – Чего ты от меня-то хочешь? А?
– Ты в шахматы умеешь? – набравшись смелости, спросил Алик.
– Не знаю, не пробовал, – сказал Васечкин, – может, и умею.
– Это просто! – оживился Алик. Он достал из кармана миниатюрные магнитные шахматы. – Смотри! Конь ходит так, ферзь во все стороны, ладья так… Белые начинают…
И Алик начал, играя по очереди за двух противников, с неимоверной скоростью разыгрывать сложнейший шахматный этюд.
– …слон Б-4, ладья Е-7, слон С-5…
Васечкин обалдело крутил головой, пытаясь уследить за действиями шахматного гения.
– Шах и мат! Понял? Всё очень просто! – закончил Алик.
– Ну, естественно, понял… – пробормотал Васечкин. – Что тут непонятного, слон Б-4, ладья Е-7, шах и мат!
– Молодец! – обрадовался Алик и даже отважился похлопать Васечкина по плечу. – Ещё один-два урока, и я тебя включу в чемпионат на первенство лагеря… А лучше – вот!
Алик достал из-за пазухи солидную книгу. «Сто лучших шахматных композиций» – значилось на обложке.
– Ты человек способный, разберёшься, тут всё написано, – сказал он, вручая книгу Васечкину.
Васечкин молча принял подарок, перелистал книгу и вздохнул.
Алик тем временем начал пятиться к выходу.
– А шахматы? – спросил Васечкин.
– Оставь их, пожалуйста, себе… – в свою очередь тяжело вздохнул Алик. – Незаменимая вещь, магнитные, я за ними долго гонялся… – И ещё раз тяжело вздохнув, Алик вышел из беседки.
Но не успел Васечкин вновь углубиться в детектив, как в беседку влетел Артём. Он, как новогодняя ёлка, был увешан спортивным инвентарём, да, впрочем, и вёл он себя при этом как новогодний Дед Мороз.
– Держи! – ещё с порога крикнул Артём, швыряя в Васечкина увесистые боксёрские перчатки. – Я тебе лучшие выбрал!
Едва Васечкин успел оправиться от удара, нанесённого перчатками, как у него перед глазами одна за другой стали появляться замечательные вещи.
– Вот! – Артём выложил перед Васечкиным белое дзюдоистское кимоно. – Борцовки «Ботас», – объявил он, – ракетка японская, майка «Адидас», трусы «Пума», пояс… Нам сильные ребята нужны. Понимаешь, старик, мы на тебя возлагаем большие надежды.
Вот… – Он достал из кармана вчетверо сложенную бумажку, развернул. – Это расписание твоих тренировок! А тут, – он кивнул на сетку, – мячи. Волейбольный, футбольный и баскетбольный… В рюкзаке самоучители по всем видам и диск. Хотел ещё молот с собой захватить, но один разве всё дотащишь… Так что копьё, штангу и молот тебе выдадут на тренировке. Я сам отобрал всё самое лучшее.
– Спасибо… – только и мог пробормотать Васечкин.
– Ну, будь здоров! Физкульт-привет! – Бодрой трусцой, налегке, Артём выбежал из беседки.
Не успел Васечкин по достоинству оценить всё это неожиданно свалившееся на него добро, как в беседку, толкаясь и перебивая друг друга, вбежали Добкина и Бобкина. У одной в руках была огромная охапка цветов, у другой – ваза и книга.
– Здрасьте! – хором сказали они.
– Здрасьте! – хмуро поздоровался Васечкин.
– Оля! – хором сказали девочки. – Но лучше по фамилиям, чтобы различать.
– Добкина! – представилась Добкина.
– Бобкина! – отрекомендовалась Бобкина. – Чтоб не перепутать, я с синяком!
– Я же не нарочно… – смутился Васечкин.
– Мы пришли… – начала Бобкина.
– Нет уж, пожалуйста, дай я скажу! – завопила Добкина.
– А чего это ты, я же первая! – возмутилась Бобкина.
– Нет, уж позволь, это я – первая! – наступала Добкина.
– Вот ещё! И идея моя! И ваза! – не сдавалась Бобкина.
– А букет кто рвал? – обиделась Добкина.
