— Ну, во–первых, там не одно платье, а несколько! — сказала мама. — Целых пять. И я тебя уверяю, они не помялись.
— Целых пять!.. — изумилась Анжела. — Как же они там уместились?!..
— Очень просто!.. Давайте пройдем туда, где есть стол.
Мы все прошли в комнату, в которой все вместе беседовали вчера — в ту самую комнату, где я показывал нашим хозяевам сценку с «формидабль садовником».
Здесь мама поставила свою сумку на стол, и извлекла из нее…
Пять одинаковых маленьких кукол, на каждой из которых было надето нарядное платьице!.. Мама усадила всех кукол полукругом на стол, и я подумал, что Анжеле будет довольно трудно выбрать одно платье из пяти.
Ведь все вместе эти кукольные платьица, а точнее, модели, составляли ансамбль, или, как говорят кутюрье, «единую коллекцию». То есть между ними всеми было что–то общее, хотя все они были разными. Впрочем, описать их в деталях я не возьмусь. Знаний не хватает!.. Хотя и мне было ясно, что платья сделаны очень смело, необычно, ярко. Покрой их был одновременно и простой, и выразительный. Какие–то диагональные линии. Какие–то геометрические рисунки. И тут же — мягкие окружности. И аппликация. И удивительные сочетания красок
Поэтому каждое платье было по–своему привлекательным.
— Какая… какая прелесть!.. — восхищенно прошептала Зинаида Иосифовна. — И когда только вы их успели сшить?!..
А Анжела только и смогла, что воскликнуть:
— Ах!..
И, открыв рот, она вытаращила глаза, прижала руки к подбородку и замерла, как изваяние, уставившись на этих кукол в платьях.
На какое–то время она явно потеряла дар речи.
Мы тоже замерли, не двигаясь и почти не дыша, чтобы дать ей возможность прийти в себя.
— Какие… Какие они чудненькие!.. — пробормотала, наконец, Анжела, протягивая руки и осторожно прикасаясь к платьицу каждой куколки. — Какие они красивенькие!.. Какие они!..
И Анжела вновь замолчала, глубоко дыша.
— Ну, я думаю, ты должна выбрать из этих пяти какое–то одно!.. — сказала Зинаида Иосифовна.
— Что, вот так сразу?.. — растерянно пробормотала Анжела. — Одно из пяти?!.. Вот так сразу я не могу!.. Мне надо подумать.
— Ну, думай! — пожала плечами Зинаида Иосифовна. — А мы пока с Татьяной Ивановной и Славой пойдем в столовую. Я угощу их чем–нибудь вкусненьким!..
— Нет, Слава пускай со мной останется! — быстро сказала Анжела. — Вам и так будет о чем поговорить вдвоем!..
— Почему это он должен оставаться с тобой?.. Что он будет с тобой делать?..
— Он поможет мне думать и выбирать, вот.
— Как же это у него получится, интересно?.. — спросила Зинаида Иосифовна с иронией. — Это ведь не ему предстоит идти на утре… то есть на выпускной бал, а тебе. Это не для него предназначается какое–то из этих платьев, а для тебя!..
— Между прочим, в таком платье он тоже смотрелся бы очень даже ничего!.. — вдруг сказала Анжела.
И опять хихикнула.
Зинаида Иосифовна вздохнула.
— Вот она, возможность выбора!.. — сказала она, обращаясь к моей маме. — Надо было сделать всего одну модель, и никаких проблем бы не было!..
— Всего одну модель?.. — повторила мама. — Нет, это не в моем стиле! К тому же это было бы и не профессионально.
Зинаида Иосифовна вновь повернулась к дочери.
— Все–таки мне страшно интересно, чем же Слава поможет тебе в выборе?..
Анжела думала недолго.
— А мы сейчас возмьмем всех этих куколок и поиграем с ними. И все станет ясно!..
И Анжела тут же осторожно взяла со стола трех кукол из пяти.
Осторожно держа их в руках, она сказала:
— А ты, Славочка, возьми вот этих двух. Все, пошли.
Повернувшись к нашим мамам, она сказала:
— Вы тоже идите, идите в столовую! Поболтайте там о своем, о женском, то–се… Чайку попейте. А мы тут со Славой сами разберемся!..
Зинаида Иосифовна пожала плечами.
— Ну, пусть будет так. Пойдемте, Татьяна Ивановна.
И наши мамы пошли в одну сторону, а мы — в другую.
Комната Анжелы была обыкновенная, девчачья. Обои в пупсиках, теплого оттенка шторы на большом окне, мягкий цветастый ковер на полу, красивые шкафчики, уютные стульчики, удобный стол с комьютером…
Но вот кровать… Она меня просто поразила.
Это была кровать принцессы из сказки.
Она была сделана в совершенно другом стиле, чем вся остальная мебель здесь, но было ясно видно, что это ее ничуть не беспокоило.
Потому что она была тут самая главная, и это не она, а вся остальная мебель должна была стараться гармонировать с ней.
Кровать эта была с балдахином, с резными украшениями, и даже с фигурками ангелочков по четырем ее углам. Ангелочки, очевидно, были призваны для того, чтобы охранять сон Анжелы.
В общем, эта кровать явилась сюда откуда–то из восемнадцатого века.
«Ангелочки для Анжелы…» — произнес я про себя, глядя на их упитанные розовощекие мордашки.
Кровать была укрыта полупрозрачной тканью, и сначала я подумал, что мне показалось, но, присмотревшись, явственно разглядел, что ткань одеяла и подушек была усеяна серебряными коронками — так, как это могло быть у настоящей принцессы.
А еще эта кровать была на колесах!.. На больших широких колесах, и ее, наверное, можно было катать по всему полу.
Перехватив мой удивленный и восхищенный взгляд, Анжела сказала:
— Нравится тебе моя кроватка?.. Мне ее сделал папа. То есть ее сделали по его заказу, когда мне было пять лет.
— А ее правда можно катать?..
— Можно. Только она катается сама. Там есть специальный моторчик, и пульт управления. Когда мне хочется, я нажимаю на кнопочку, и езжу по комнате туда–сюда. Колеса большие и ковер им не мешает. А еще там есть укачиватель.
— Укачиватель?..
— Да. Я нажимаю на другую кнопочку, и кровать начинает качаться. Как колыбелька. Или как кораблик. Я представляю себе, что плыву по морю и незаметно засыпаю. А потом моторчик выключается сам собой. Ну, там стоит такой специальный таймер. Можно включить укачиватель на пять минут, на десять. Или больше, если хочется.
— Классно!.. Наверное, твой папа очень тебя любит.
— Конечно. Как и мама, конечно. А я очень люблю их. Они оба у меня просто необыкновенные!.. — сказала Анжела.
У нее сделалось мечтательное лицо.
Но, тут же встрепенувшись, она сказала:
— Так, давай–ка посадим куколок вот сюда, за этот маленький столик. Смотри, как твоя мама угадала! Эти стульчики очень хорошо им подходят!..
Анжела принялась рассаживать кукол на игрушечные стульчики.
А я вдруг подумал, что мне очень нравится на нее смотреть и слушать ее.
Конечно, Людка Карпухина была прекрасна и вообще, и в особенности в своем венке из подснежников. Но Карпухина была моей заботой и временами даже обузой. При виде ее мной овладевало чувство долга, и я уже не мог думать о ее красоте, и даже просто о ее внешности. Больше того, очень часто мне хотелось взять, и как следует отшлепать Карпухину, несмотря на ее красоту, рост и возраст.
И я точно знаю, что если бы дело дошло до этого, я бы не думал, красивая там попа у Карпухиной или нет — я бы просто наподдал ей как следует!.. Ну, чтоб хотя бы немного уменьшить количество пустого пространства у нее в голове.
С Анжелой — совсем другое дело.
Во–первых, она была в полном соответствии со своим именем ангельски красива. Во–вторых, мне хотелось смотреть на нее бесконечно, и при этом мной овладевало вовсе не чувство долга, а совсем другое чувство, от которого мне делалось как–то очень тепло и свободно. Ведь, в-третьих, в Анжеле было что–то такое, что очень мне подходило, что тянуло меня к ней и объединяло нас обоих.
«Интересно, — подумал я. — Она чувствует то же самое, или?..»
Почему–то мне страшно захотелось узнать ответ на этот вопрос. Но задать его напрямую, и вот так сразу, во время нашей второй встречи, я не мог. Ответ на него должен был прийти сам собой, он должен был сложиться в единую картинку, как мозаика, а изначальными элементами этой мозаики должны были стать слова, взгляды, мысли, произнесенные вслух и не произнесенные, а еще разные события, улыбки, игры, встречи и расставания…
Нет, пусть будут только встречи, расставаний не нужно.
Впрочем, без расставаний не может быть и встреч…
Вот так я углубился в свои мысли, держа в руках двух кукол в нарядных платьях–моделях, сшитых моей мамой, в то время как Анжела усадила на стульчики тех трех кукол, которые были у нее в руках.
Присев перед игрушечным столиком на корточки, она посмотрела на меня и сказала:
— Ну, что же ты?.. Давай их сюда!..
Я посмотрел Анжеле в глаза. И она спокойно ответила мне взглядом. Она сказала мне этим взглядом что–то такое, что подарило моей… нашей?.. будущей мозаике сразу несколько очень важных элементов.
