— Спасибо.
— Ты не думай, со мной тоже такое было, — успокоил он и опять улыбнулся. — Шёл, как барабанщик.
— Почему — как барабанщик? — не поняла Света.
Валерка отбросил упавшую на глаза чёлку и, доверчиво понизив голос, объяснил:
— Так подошва же щёлкала по асфальту. На всю улицу слышно было.
И снова Свете показалось, что они давным-давно дружат, и что Валерка знает про неё всё. Она хотела сказать ему об этом, но из темноты вынырнул автобус.
— Поехали? — спросил Валерка и, не дожидаясь ответа, взял её за руку и повёл к передним дверям.
Ладонь у Светы моментально стала горячей-горячей, и она побоялась, что Валерка почувствует это через варежку.
* * *
Даже теперь, через столько месяцев, вспоминая о том вечере, Света покраснела и еле заметно улыбнулась. Неужели это действительно было? Света тряхнула головой, чтобы прогнать все эти дурацкие, никому не нужные мысли.
— Привет!
Голос раздался сзади так неожиданно, что она подпрыгнула и чуть не свалилась с камня.
— Да не бойся!
Света соскочила на землю и обернулась.
Перед ней стоял курносый любитель бумажных корабликов.
— Нам надо поговорить! — очень серьёзно заявил он. — Кажется, случилась беда!
Ника и сам не верил, что выбрался на берег. Ноги разъезжались на мокрых камнях, руки дрожали крупной дрожью, глаза почти ничего не видели за густой пеленой мороси.
Парень с катера (теперь-то Ника рассмотрел его вблизи, и понял, что тот совсем молодой) возился с цепью, закрепляя Никину моторку у пирса.
Ника, пошатываясь, подошёл.
— Вам помочь? — спросил он.
— Справлюсь, — ответил парень, не оборачиваясь.
— Я что хотел сказать, — промямлил Ника. — Спасибо вам.
Парень вытащил ключ из замка и встал в полный рост. В рыбацких бахилах, в плаще с острым капюшоном, со связкой ключей в руке он показался Нике похожим на героя какого-нибудь фильма-катастрофы. Из тех, кто появляется среди перепуганных обывателей и уверенно выводит их через все препятствия на безопасное место. Вот и Нику вывел. Вернее, вывез на буксире.
— Пожалуйста! — ответил парень хмуро.
Совсем как те герои из кино. Правда, в кино в компании спасённых обязательно была красивая девушка и беспомощные старики, и парочка малышей, которые ничего не понимают, а только шире раскрывают глаза от ужаса. А здесь был только Ника.
— Тебя зовут-то как? — спросил парень.
— Ника, — ответил он и чуть не прикусил язык.
Парень хмыкнул.
— В моё время всё больше Коли и Миши встречались. А вы теперь вон как — Ник, Майк, Джек. Мы раньше, извини, так если только собак звали. Ну, дело ваше.
— Не, — начал оправдываться Ника. — Это просто меня так друзья в клубе называют. А на самом деле я…
Честно говоря, он даже обрадовался, что парень не расслышал последнюю букву. Уж если по его мнению «Ник» — собачье имя, то что же он бы сказал про чисто женское «Ника»?
— Да ладно, Ник так Ник. А я — Игорь.
Он протянул Нике руку. Ника вытер ладонь о куртку, хоть та и была мокрой до нитки, и протянул в ответ.
— Вот что, Ник, — заявил Игорь. — Ночевать придётся здесь. А утром будем с твоим мотором разбираться.
— Вы думаете, он сломался?
— Кто его знает? Посмотрим.
Дождь кончился, раскаты грома доносились издалека. Теперь они казались едва слышными и совсем неопасными. Не то что там — на озере. Ника вспомнил, как сидел в моторке, сжавшись в комок, и поёжился. Если бы не Игорь, он бы точно не выбрался.
— Пошли, — сказал Игорь и, не оглядываясь, начал подниматься по каменистой тропе.
Ника поспешил следом. Лезть наверх почти в темноте было трудно. Ника хватался за какие-то жёсткие стебли, оскальзывался и тяжело дышал. Но Игорь не оглядывался и не останавливался, а Ника боялся потерять его из виду. Да и вообще отставать было стыдно. Что он — маленький мальчик, которого надо за руку водить?
Очутившись наверху, Ника перевёл дыхание. Он чувствовал себя так, будто поднялся на высокую гору.
Игорь всё-таки оглянулся.
— Живой?
— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил Ника, стараясь не пыхтеть как паровоз.
— Тут рядом уже, — утешил Игорь.
Похоже, он заметил, как устал и запыхался Ника. В его голосе не было иронии.
— А что — рядом? — поинтересовался Ника.
— Мой дом, — просто ответил Игорь.
Ника серьёзно кивнул и побрёл за Игорем по тропе.
* * *
Ника уснул сразу же, как только голова коснулась подушки. Ему снилось зелёное море, длинный песчаный пляж, медузы и чайки. Над водой раскинулось высокое небо. Солнце отражалось в волнах и было таким ярким, что глаза закрывались сами собой. Ника пытался их открыть, но верхние веки будто приклеились к нижним. Тогда он вздохнул и решил заснуть прямо на песке. И уже во сне ему снова приснилось море.
Он не слышал, как Игорь бродил по дому, гремел ведром, носил дрова, развешивал мокрую одежду перед железной печкой. Он даже не слышал, когда в шесть утра тоненько звякнул его мобильник. Тем более, что телефон сразу же смолк.
* * *
Ника открыл глаза. Он увидел потолок, обитый светлой вагонкой, маленькую трёхрожковую люстру и коротколапого паука, покачивающегося на толстой нити. Нить тянулась от густой паутины в углу. Солнце било в окно, и нить сверкала как серебряная.
Ника не любил пауков. Не боялся, а именно не любил. Но паук этого, конечно, не знал. Он деловито спускался прямо на кровать. Ника откинул одеяло и сел. Паук коснулся мохнатыми лапами одеяла.
— Брысь! — махнул на него рукой Ника.
Он понимал, что паук вряд ли послушается, но слово вырвалось машинально.
— Ты кого гоняешь?
В комнату заглянул Игорь. Сегодня на нём были старые джинсы и тёмная футболка. В глазах светились насмешливые искорки.
— Зелёных человечков?
— Паука, — объяснил Ника, слегка смутившись.
— Митьку не трогай, — погрозил пальцем Игорь. — Он у меня с самой весны живёт.
— Да я не трогаю, просто он на одеяло залез, — начал оправдываться Ника.
А сам подумал, что интересно было бы узнать, как хозяин дома отличает Митьку от других пауков.
— Ничего, не съест, — хмыкнул Игорь. — Ни тебя, ни одеяло.
И вышел из комнаты.
Ника заметил на полу рядом с кроватью растоптанные шлёпанцы, а на стуле свои джинсы, толстовку и носки.
Он встал, стараясь не оглядываться на Митьку, натянул джинсы. Те были совсем сухими, но будто бы сели. Ника еле сумел застегнуть молнию. Зато толстовка и носки в размерах не изменилась. Ника оделся, сунул ноги в шлёпанцы и направился к выходу.
Он попал в узкий коридорчик. На стене висела вешалка с плащами, ватниками и старыми куртками. Под ней стояли резиновые сапоги и кроссовки огромных размеров.
Коридорчик упирался в другую дверь, прикрытую неплотно. Ника толкнул её рукой и оказался в просторной кухне. Или комнате. Разобраться было непросто, потому что здесь были и печка, и плита с газовым баллоном, и стол, и кровать.
Игорь стоял у плиты и жарил яичницу с сосисками. У Ники сразу же рот наполнился голодной слюной, а в животе заурчало.
— Умывальник перед домом, — объяснил Игорь, не оборачиваясь. — Полотенце на крыльце. Я тебе чистое достал.
— Спасибо! — кивнул Ника и отправился умываться.
Он уже привык, что Игорь постоянно разговаривает с ним, не глядя на него. И почти не обижался на сухой ироничный тон. Наверное, просто Игорь — такой. Ну и что? Все люди разные.
— Посмотрел я твой мотор, — сказал Игорь после завтрака. — Ничего страшного. Винт цел. Водоросли я снял. Можешь хоть сейчас домой ехать. Кстати, куда тебе?
— Мне? — переспросил Ника и задумался.
А в самом деле — куда? Плыть в Леоновку, ставить на место моторку и возвращаться в город? Так ничего и не сделав? И жить по-прежнему, презирая себя? Попытаться обо всём забыть, перейти в другую школу в конце концов? Или…
— Забыл? — слегка ехидно предположил Игорь.
— Да нет, — начал было Ника, лихорадочно обдумывая, как лучше объяснить то, что пришло ему в голову минуту назад.
В это время в дверь постучали.
Игорь пошёл открывать, а Ника так и остался посреди комнаты с разинутым ртом. До него донёсся скрип двери и почему-то ставший хриплым голос Игоря.
— Здравствуй, Маша!
Невидимая Маша что-то ответила. Ника не расслышал — что. Но голос у неё был высоким и звонким. А ещё Ника по интонации понял, что Маша почему-то очень волнуется и, кажется, вот-вот заплачет. Наконец звонкий голос стих, и Ника явственно расслышал громкое всхлипывание.
Игорь что-то пробубнил успокоительное, но всхлипы не прекратились. Они наоборот превратились в захлёбывающиеся рыдания. И Ника разобрал слова, которые Маша повторяла, словно заклинание.
— Что мне делать?
