Венька сбросил лыжи, достал из мешка охотничий топорик, и, засунув его за пояс, вскарабкался на одну из сосен. А Олави подал ему свои грабли.
Дядя Суло оказался прав. Этими граблями и в самом деле было ловко работать. Шишки дождем сыпались с дерева. Не прошло и получаса, а мешок уже в одной руке носить стало тяжело.
На следующую сосну взобрался уже Олави. Венька лыжами притоптал под деревом снег, чтобы шишки в сугроб не проваливались.
Часа через два у них уже было больше полмешка.
— Интересно, много ли шишек в других бригадах? — спросил Олави, когда спустился с дерева.
— Где там! — хвастливо ухмыльнулся Венька. — Простыми граблями они много не нацарапают. Не то что мы.
Но самого Веньку подмывало сбегать в соседнюю бригаду и посмотреть, как там идут дела. Перебираясь с сука на сук, он то и дело посматривал на южный склон Лахосельги, где работала бригада четвертого класса. Венька отчетливо видел, как младшие ребята с корзинками-набирушками и ведерками толпились возле Тани Калитиной, ссыпая шишки в мешок. Четвероклассники сносили всю добычу в одно место. Но за вершинами деревьев Веньке не было видно, сколько мешков они уже сумели собрать.
Когда снова подошла очередь Олави лезть на дерево, Венька, передавая ему грабли, сказал:
— Ты царапай, а я сбегаю посмотрю, как там.
Он помог Олави взобраться на сосну и побежал через лес туда, где перекликалась бригада четвертого класса.
Венька вынырнул из-за кустов как раз в том месте, где у ребят были оставлены мешки. Один, уже полный, был завязан. Его тугие бока распирали остроносые сосновые шишки. Второй мешок был наполнен до половины.
Поблизости никого не было. Таня Калитина вместе с ребятами удалялась по лыжне к новым деревьям.
Венька огляделся по сторонам, затем вытащил из-за пазухи пустой мешок, пересыпал в него шишки, собранные четвероклассниками, и пустился бежать.
На обратном пути Венька подумал: «А вдруг Олави скажет, что я вор, и заставит отнести обратно».
И он решил не посвящать Олави в свое темное дело. Не доходя до сосны, на которой сидел Олави, Венька сбросил мешок и принялся рубить топором высокую, стройную сосну.
Минут через пять дерево качнулось и с легким шумом упало в снег. Венька принялся собирать с вершины шишки и складывать их в мешок.
— Ну как? — услышал он голос Олави и вздрогнул от неожиданности.
— Порядок! Смотри! — полмешка уже есть!
— Так это ты рубил? — В глазах Олави мелькнул испуг.
— Ага. Ох и шишек было на этой сосне.
— Слушай, а что скажет хозяин?
— Какой хозяин? — ничего не понимая, переспросил Венька.
— Ну чей это лес?
— Леспромхоза… Леспромхоз — хозяин…
— Леспромхоз?.. Фамилия какая-то непонятная. Первый раз такую слышу.
Венька наконец понял, в чем дело, и, глядя на испуганного Олави, захохотал.
— Ох и чудак же ты, Олави! Скоро месяц живешь у нас, а привыкнуть не можешь. Никаких у нас хозяев-капиталистов нет. Леспромхоз это не хозяин, а организация. Ну, контора такая, понимаешь? И отец твой в леспромхозе работает.
— Значит, и мой отец — «леспромхоз»?
— Конечно!
— Ругать будет отец за эту сосну…
— Да никто тебя ругать не будет. В леспромхозе за день, может быть, тыщу таких деревьев рубят, а мы одно-единственное.
— Рубят, где надо, а зря я бы не стал свое дерево рубить.
— Да брось ты расстраиваться, чудак-человек. Подумаешь, одна сосна! Зато у нас будет полных два мешка шишек. Вон четвертыши всем классом полтора мешка еле наскребли.
Венька пустил в ход все свое красноречие, чтобы убедить Олави, будто ничего серьезного не произошло.
Олави смутно понимал, что его приятель делает что-то недозволенное. И какой-то неосознанный страх закрался в его душу. Но бодрый Венькин голос постепенно развеял этот страх. «Наверно, я чего-то не понял вчера на сборе, Может быть, так и надо», — подумал он.
Сашка обошел все звенья своей бригады. Дело шло хорошо. Ребята работали с увлечением, и мешки наполнялись один за другим. Сашка хотел было снова лезть на сосну, как с главной лыжни донесся призывный свист. Сашка обернулся. На лыжне стоял Павлик и махал ему рукой.
Надев лыжи, Сашка подбежал к брату.
— Айда проведаем шестой «Б», — сказал Павлик. — Моя бригада уже третий мешок заполняет. Интересно, как у них идут дела?
Сашку уговаривать долго не пришлось.
Но до делянки, где сработал шестой «Б», братья не дошли. Возле старой сосны они увидели Таню Калитину. Она сидела на санках и, уткнув лицо в колени, горько плакала.
— Ты чего? — спросил Павлик.
Таня подняла мокрое от слез лицо и, всхлипнув, проговорила:
— Мешок пропал… Пока я всех своих по деревьям рассадила… пока бегала смотреть, чтоб не свалились… пришла — мешка нет…
— Да вот он, — Павлик указал на стоявший рядом, наполненный шишками мешок.
— Другой пропал… — сказала Таня.
Сашка обошел вокруг мешка. И тут острие палки за что-то зацепилось. Сашка обернулся и увидел в снегу угол пустого мешка.
— Да вот она, твоя пропажа! — воскликнул Сашка. — А ты сразу в рев.
Слезы моментально высохли на Таниных глазах.
— Ой, мальчики, да этот самый мешок и пропал!
— Ты что, от радости затовариваться стала? — спросил Павлик. — Мешок как мешок, целый и невредимый. И потом, если у тебя мешков не хватает, бери в наших бригадах. У нас еще лишние останутся.
Но когда Таня рассказала о том, что кто-то взял у них уже собранные шишки да вдобавок и мешок в снегу спрятал, братья поняли, что тут дело не шуточное.
— Ты, Таня, вот что, — сказал Павлик. — О пропаже никому ни слова. Вор должен сам объявиться. Шишки-то сдавать все пойдут, там и обнаружится, А мы сейчас к Виктору Петровичу съездим.
Когда Сашка и Павлик отыскали учителя и Володю Мелькина и сообщили о том, что произошло в Таниной бригаде, Виктор Петрович тоже сказал, что до поры до времени надо молчать.
Простуженный звук горна возвестил об окончании работы. Бригады стали выходить на главную лыжню, Лесники пересчитали своих «работников» и дали команду воз вращаться домой.
По главной лыжне длинной цепочкой растянулись лыжники, таща за собой груженные мешками санки. Первый воскресник закончился. И все было бы хорошо, если б не эта таинственная пропажа шишек средь бела дня.
Ребята были уже на опушке леса, когда последними со склона Лахосельги спустились Виктор Петрович и Володя. Заметив что-то среди деревьев, Володя резко свернул с лыжни. За ним, поднимая снежный бурун, направился учитель.
Возле каменной россыпи Володя остановился. Печальная картина предстала перед его глазами. Утопая кроной в снегу, лежало срубленное чьей-то жестокой рукой молодое дерево.
— Ну и ну, — негромко произнес Виктор Петрович. — Два события в один день. И кто это мог сделать?
Черный лохматый Дон, спущенный с цепи, заливался радостным лаем. Каждого, кто входил во двор лесника, доверчивый пес обдавал жарким дыханьем и норовил поставить свои лапы на грудь.
Еще не все бригады собрались во дворе, а Василий Егорович вместе с ребятами уже вынес из сарая большие весы.
— Ну вот, теперь начнем принимать вашу работу, — сказал лесник.
Виктор Петрович и Володя Мелькин подъехали, когда ребята четвертого класса уже уложили на весы два наполненных шишками мешка. Лесник, щурясь, рассматривал деления на шкале.
— Пятьдесят шесть килограммов! — довольный, произнес Василий Егорович. — Давай-ка, старшой, бери книгу и приходуй все как есть. Ты свою публику лучше знаешь, тебе и счет вести.
Володя взял в руки большую, похожую на классный журнал книгу и записал: «Бригада четвертого класса — пятьдесят шесть килограммов».
Когда мешки сняли с весов и повезли к огромному ларю, чтобы ссыпать там, взгляды Володи и Тани встретились.
«Молодец, Таня, словом не обмолвилась, что шишки пропали», — прочитала она мысль Володи.
Пятиклассники сдали три полных мешка. И Володя записал в книге новую цифру — семьдесят четыре килограмма.
— Наша взяла!
— Видели, как надо работать! — наперебой кричали пятиклассники.
А Василий Егорович всякий раз, когда приходилось подвешивать новую гирьку, довольный, покрякивал и приговаривал:
— Ай да молодцы! Ай да старатели.
Шестой класс сдавал шишки по звеньям. И почти у каждого звена получилось одинаково: мешок шишек приходился на три-четыре человека. Тут у Володи бухгалтерия началась. Надо было записывать и фамилию звеньевого и вес сданных шишек.
Венька и Олави, ожидая своей очереди, сидели на санках неподалеку от весов.
— Слушай, Венька, а деньги сейчас будут давать? — спросил Олави.
— Сейчас не будут. Надо, чтобы их в конторе выписали, — тоном знатока ответил Венька. — Дадут, может, через неделю.
