сестёр моложавым голосом.
Алиса и Диана обернулись. Им мило улыбалась похорошевшая, посвежевшая женщина Степанида, неловко расправляя руками старушечью одежду.
– Вот, – пробормотала она. – Надо мне платье новое справить.
– Да уж, вот что бывает в тёмной Руси, если не под тем углом обожраться яблок! – выпалила Диана и заржала.
Дети на всякий случай глянули друг на друга и выдохнули – с ними ничего не произошло. А Диана, так та стала ещё более сообразительней, чем была. Она посоветовала своей новой подруге:
– Так в чём же дело? Нырни под землю и вынырни в какой-нибудь хате, пока там внутри ещё не всё раскурочено. Хватай первое попавшееся платье и обратно!
Алису аж заколбасило от гнева:
– Ты что людей воровать учишь? Кто тебя этому научил?
Диана мяукнула от неожиданности:
– Учишь… научил… Ты хоть сама поняла, что сказала? Ты что, не видишь: да ведь этим бабам, чтобы что-нибудь новое и молодёжное пошить, сперва нужно свои старые шмотки на хлам пустить! Поэтому не лишай женщин удовольствия выкроить себе в следующий раз что-нибудь модное.
Алиса отвернулась и не стала спорить:
– Делайте что хотите! А нам и вправду надо бежать. Жаль.
Ох, как ей было жаль уходить! «Коту под хвост» её предполагаемая поездка к Лешему и к другим жителям темной Руси. Ворон тоже вздохнул. Самому ему лететь в гости к бывшей хозяйке бабе Яге было боязно, у той молодой ворон околачивается. А вот вместе с девчонками на богатырских конях он бы съездил туда-сюда с радостью. Ай, да чего уж там! Но даже кони ушли от ушлёпков-богатырей куда-то – видать на вольные хлеба.
Немного посоветовавшись, наши партизаны решили пробираться к выходу вдоль забора. И в самом тихом местечке перелезть через него, а затем спокойненько добраться до Сказочницы. Ну это лишь легко сказать: спокойненько добраться. Видать, напрочь забыли про дурные забавы солнца ясного? Ну да, забыли! Девчонки так сильно были расстроены, что их любимые богатыри на самом деле оказались не такими уж добрыми и любимыми. А уж очень дурными да глупыми. Дистанция между богатырями и мамаями в глазах сестер немножечко сократилась и наконец треснула хрустом веток под ногами.
– И зачем богатыршам столько валежника? – бубнила Диана, перепрыгивая через наваленные кучи.
– Тебя пороть! – подначила её Алиса.
– Сигнальные костры жечь, наверное. – предположил ворон.
А Полуверка промолчала. Её вот уже не было пять минут, она искала себе обнову внутри одного из подворий: разворотила у Марины Игнатьевны сундук с добром, схватила тряпиц попроще и исчезла с награбленным.
– А вот и место дальнее, тихое да уютное. Можно лезть, никто и не заметит! – еле слышно каркнул ворон.
Ай, не накинули бы дети лассо так высоко, да Полуверка уже вернулась и помогла подопечным. А те ничего и не заметили: Степанида украденное платье в надежно спрятала в своих лохмотьях.
– Раз-два, – и одна девочка уже за забором.
– Раз-два, – и вторая там же.
– Курлык, – ворон перелетел.
– Опля, – Степанида спрыгнула с острого кола вниз, но на это раз уже с верёвкой (Алисонька попросила).
Ну вот и всё, можно и сваливать с гостеприимного двора. Так, да? А что не так-то?
Глава 20. По полю гуляли
Жизнь за забором оказалась намного проще, чем внутри. Сладко пахла (вовсе и не сухая, а) зелёная сочная травка, громко трещали кузнечики, и звонкими переливами голосили птицы. И чем дальше уходили скитальцы от страшной заставы, тем всё меньше и меньше им хотелось видеть противных богатырей и их подружек злых поляниц.
– Все великие дела делаются тихо, – утешал девчонок ворон.
А впрочем, их и не надо было утешать, они мягко ступали по полю… нет, не по Куликову, а по соседнему (наверное безымянному) и наконец-то наслаждались жизнью, простожизнью.
– А есть такое слово «простожизнь»? – спросила Диана.
Но ей никто не ответил. Вернее, никто не успел ответить. Внезапно грозное солнце вылезло из-за перистых облаков, выставило в разные стороны свои лучи-пакли и уставилось на наших девчонок таким взглядом, как будто впервые в жизни видит этих малолетних тварей! Оно нахмурилось, насупилось, надулось и приготовилось выпустить на пеших странников очередную порцию Планетников, ну или, на худой конец, мамаев. Запустив свои убогие короткие ручонки в невесть откуда взявшуюся грозовую тучку, солнышко злорадно усмехнулось и приготовилось запастись каким-то там своим воздушным «попкорном» в предвкушении праздного зрелища.
Но Степанида вдруг его опередила, она с небывалой проворностью юркнула в рюкзаки своих падчериц, вытащила оттуда куклы-обереги, сунула их дочкам в руки, и подставив своё лицо светилу, запела дивным помолодевшим голосом:
Встану я на сырую землю,
погляжу на восточную сторону,
как солнце наше воссияло,
всем по их делам воздало,
припекает деток малых.
А ты бы пекло, присыхало
ко мне рабе божьей Степаниде.
И как только она закончила петь, солнышко выпустило из рук грозную тучу и расплылось в глупой, милой улыбке. Оно собрало все свои лучи-пакли в один огненный «веник» и метнуло им в Полуверицу. И Полуверица загорелась. Вернее не сама, а её одежда-пакля. Женщина только и успела отбросить подальше от себя украденное у поляницы платье и давай кататься по сырой от росы мураве, приговаривая:
– Огонь не беда, коль кругом одна вода!
А как русская баба потушила на себе языки пламени, так «золотое колесо» потеряло к маленькому пешему отряду всякий интерес. А и не мудрено – теперь оно катилось по небу заговоренное самой Степанидой – божьей нежитью. Хотя, разве такое бывает: божья нежить? Хм…
Ну вот. Теперь хошь не хошь, а надо переодеваться во всё ворованное да краденое, невзирая на заповеди и нравоучения Алисы свет Олеговны.
А когда баба-ягодка облачилась в скромный сей наряд, оказалось, что он ей велик – на четырёх таких Степанид хватит! Ну вот и всё, процессии пришлось остановиться и усесться на привал, потому что молодухе надо было срочно ушить чужое платье. Откуда-то из ниоткуда она достала портняжные ножницы, нитки, иголки и стала шить, пороть да потешки себе под нос гундеть:
Ох, возьмусь я за дело,
за свое веретено,
напряду тоненько,
вытку рушничок
да повешу на крючок.
Пришлось сестрам в траву завалиться да вздремнуть часок-другой: так сказать, пережитый стресс переварить и навсегда его забыть.
Ну вот и платье готово. А ещё готова и заплечная сумка, в которую остатки ткани аккуратно сложены.
– Да в такую суму и еды полон горшок влезет! – радовалась Степанида обновкам и тормошила свою рать. – Ох, пора уже вставать и идти туда, где отмолена я буду.
Вид
