Конечно, мы не весь день занимаемся искусствами. После ланча у нас час отдыха, и мы сидим в тени под деревьями. Почти все наши вожатые играют на гитаре, и мы много поём.
Я выучила несколько необычных песен. Одна — про Анну Болейн, жену английского короля Генриха Восьмого. У неё никак не получалось родить сына, и король решил отрубить ей за это голову. Петь мне нравится, но как подумаю, что она бродила по замку «с головой отрубленной в руках»… Сразу представляю Всадника без головы.
В то утро Дениз попросила меня сходить в канцелярию лагеря и сказать миссис Биндел, что она ждёт важного звонка. Когда я пришла, миссис Биндел воевала с копировальным аппаратом.
— Поверить не могу, — ворчала она. — Опять заело.
Я смотрела-смотрела, как она мучается, и предложила:
— Давайте помогу.
— Очень мило с твоей стороны, Шейла, но лучше возвращайся на занятия. И скажи Дениз, что я её позову, когда позвонят.
Я не уходила. Потому что вдруг меня осенило, как предъявить детям Тарритауна другие свои таланты, помимо медицинских.
— Мы в прошлом году выпускали школьную газету, — сообщила я миссис Биндел. — Я сама её распечатывала. Никто мне не помогал.
— М-м-м, как интересно, — сказала миссис Биндел. Она пыталась вытащить застрявшую бумагу из аппарата.
— Да, очень. А можно было бы мне пользоваться компьютером и принтером, если б мы выпускали газету?
— Но мы не выпускаем газету. — Ей наконец удалось отодрать какую-то панель.
— А стоило бы.
— Что стоило бы?
— Выпускать газету.
— Но мы не выпускаем.
— Будем! — крикнула я, выбегая из кабинета и утыкаясь прямо в живот мистера Хилстрома, директора лагеря. Он подхватил меня, чтобы не упала.
— Куда спешишь? — спросил он.
— Ой, мистер Хилстром, вас-то мне и нужно! — обрадовалась я. — Знаете, чего нам тут не хватает?
— Нет. Чего?
— Газеты. Газеты нашего лагеря! Я поняла, что просто обязана её выпускать.
— Отличная идея, — удивился мистер Хилстром.
— Так и знала, что вы одобрите! Я сама всё устрою.
— Тебе может понадобиться помощь, Шейла. Давай так. После ланча я дам тебе слово, сообщишь всем о своих планах, потом организуем редакцию.
— Мне не нужна никакая редакция. Я сама прекрасно справлюсь.
— Вести газету — большая работа, — сказал мистер Хилстром. — В одиночку это никто не делает.
— А я смогу, мистер Хилстром. Вот увидите. Я даже название выбрала.
— Вот как? Какое же?
— Это сюрприз. Узнаете в пятницу, когда прочтёте первый номер.
— Похоже, — сказал мистер Хилстром, — ты твёрдо решила действовать самостоятельно. В таком случае удачи!
— Ой, спасибо, мистер Хилстром. Спасибо!
Я побежала в студию и сообщила нашим о газете.
— Когда она выйдет? — спросила Маус.
В пятницу. Так что начиная с этого момента и до пятницы я буду очень занята. Может, даже керамику пропускать придётся. Знаешь, как трудно одной выпускать газету?
— Вот и я об этом подумала, — сказала Дениз. — Тебе нужны помощники. Что, если из каждого кружка выбрать по одному человеку, чтобы приносил новости?
— Я тебе помогу, — сказала Маус. — С удовольствием стану репортёром.
— Не нужны мне никакие репортёры, — отрезала я. — Сама справлюсь.
— А так мы бы работали вместе, — возразила Маус. — Мы же отличная команда.
— Это моя идея, и я сама всё сделаю.
— Ну ладно, как хочешь, — сказала Маус, явно жалея, что не ей пришла в голову мысль выпускать газету.
А Расс и Сэм очень удивились, что я разбираюсь в журналистике.
— Тебе что, моя мама будет печатать на компьютере? — спросил Расс.
— Нет, конечно, — фыркнула я. — Я опытный пользователь.
Вечером я написала первую статью под заголовком «Очередная осечка Бабара». Статья была про Сэма Суини и его глиняных слонов, но, разумеется, по имени я никого не называла.
На следующий день я прошлась по всем нашим занятиям с блокнотом и заткнутым за ухо карандашом. Записала всякие интересные факты, идеи будущих статей типа: «Либби — танцующий скелет» или «Почему Дениз ходит босиком — тайна раскрыта!». Выяснилось это за ланчем. Я бродила невидимкой между столиками, ловя обрывки разговоров, и вдруг заметила Дениз. Она сидела, прислонясь спиной к дереву, а ноги вытянула так, что были видны её ступни. А на одной ступне была бородавка! Как я раньше не замечала? Не удивительно, что она ходит без обуви.
В среду было очень жарко. Бродя по кабинетам, я думала: что там сейчас лепят Маус, Расс и Сэм? Никаких мыслей по поводу новых статей не было, поэтому я просто написала прогноз погоды, составила список плюсов и минусов в работе лагерного автобуса и кроссворд из имён наших вожатых, пообещав приз тому, кто первый его разгадает.
В четверг я отправилась в канцелярию, чтобы напечатать первый выпуск. Подумала: каких-то несколько минут — и я наконец смогу вернуться к керамике. Я успела соскучиться по ребятам и по занятиям. Маус и Расс небось не скучают, крутя гончарный круг, к тому же без меня им меньше ждать очереди.
Но миссис Биндел сказала, что у неё завал работы и пустить меня за компьютер она не может.
— Но мне очень нужно! У меня же газета!
— Прости, Шейла, — она снова уткнулась в экран. Через минуту подняла на меня глаза и вздохнула. — Вот что я тебе скажу. В шкафу есть старая печатная машинка. Можешь на ней поработать.
— Спасибо, миссис Биндел.
Я печатала и печатала, но всё никак не могла осилить «Очередную осечку Бабара». Скомканные страницы с ошибками уже не помещались в мусорную корзину и переваливались через край. Тогда-то миссис Биндел и предложила сделать рукописный выпуск. А что, можно попробовать. Все в Нью-Йорке знают, что у меня лучший почерк среди четвероклассников.
— И лучше пользуйся восковкой, потому что копировальный аппарат снова барахлит. Я жду мастера.
— Восковкой? Что это такое?
— То, что необходимо для получения копий на старом ротаторе.
— Ротаторе? А это что такое?
— Машина для трафаретной печати, была в ходу до того, как изобрели копировальное устройство.
Я помогла ей выковырять эту штуковину из-под завалов в шкафу. Ротатор выглядел ещё допотопней печатной машинки.
Довольно быстро обнаружилось, что показать высший класс на восковке не так-то просто. Я ничего не понимала. Ни одной ровной строки, все съезжают вниз, как с горки. Первые два листа я выкинула и решила, что третий станет последним, каким бы уродским ни получился.
Поверху у меня шёл крупный заголовок:
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ Шейлы Великолепной
Смотрелся он аккуратно, беда только, что занял слишком много места, и, когда я добралась до кроссворда внизу страницы, пришлось мельчить. По-моему, я неверно написала слово «важатый», но уже оставила как есть, поскольку с восковки ничего не сотрёшь. Когда я закончила рисовать картинки, символизирующие разные виды искусств, по полям газеты, как раз настало время идти домой. Как я была рада!
В пятницу утром я шла в лагерь и думала: сейчас быстренько нашлёпаю семьдесят пять копий и ещё успею на занятие. Может, Дениз разрешит мне поработать на кругу одной, а то я всю неделю очередь пропускала.
Но оказалось, что распечатывать на ротаторе — дело нелёгкое. Взять хотя бы чернила. Здесь нужны не простые, а какие-то особые. Спустя полчаса руки у меня были по локоть лиловые, а машине всё было мало — она выплёвывала чистые листы. Залила я в неё тонну чернил. И, когда пошла печать, первые несколько копий получились сплошь в фиолетовых кляксах, прочесть их было невозможно.
Тогда миссис Биндел сказала, что она сама мне всё распечатает. А я ответила:
— Что нужно этому лагерю, так это новое офисное оборудование.
— Ничего, зато ко второму выпуску на следующей неделе у тебя будет больше опыта, Шейла.
Мне не хотелось думать о следующей неделе и о том, что остаток лета я проведу, мучаясь с этой газетой.
Два часа спустя я ещё печатала. Копии выглядели получше, чем первая партия, — теперь можно было разглядеть почти всё, кроме размазанных пятен по полям. Однако если присмотреться, становилось ясно, что это картинки. И я не понимала, почему в кроссворде линии получились такие кривые. Но в конце концов я таки напечатала все семьдесят пять копий «Последних новостей». Мне уже было плевать, как они смотрятся, главное — всё закончилось! Какое счастье!
Я схватила стопку газет, крикнула миссис Биндел «До свидания!» и выбежала из офиса. Потом раздала их каждому лично в руки.
Маус, увидев моё творение, спросила:
— Это что за газета такая?
— В каком смысле? — говорю.
— Она и на газету не похожа. Никогда не слышала, чтоб газеты писались вручную.
— Это говорит только о том, как мало ты об этом знаешь. Напечатать любой может. А вот вручную написать — для этого нужен особый талант!
