— Кто первый тянет? — спросил Принц, толкая меня вперёд.
— Может, уступим первое место Вере Озолиной, как девочке, — предложил Игорь.
— Нет! Нет! — запротестовал председатель Генька. — В таких случаях все равны. Пусть тянут по номерам звеньев: первое, второе и третье.
— Так я же всё равно первое звено, — сказала Вера Озолина.
— Всё равно, да не одно! — гаркнул Принц-Федька.
— Правильно, — поддержал его председатель. — Это дело серьёзное, не место в трамвае уступить.
— А мне что тянуть? — спросил я Геньку. — После Веры с Сашкой в твоём портфеле всего одна записка останется.
— Её и вытянешь, — ответил мне Генька и приказал: — Раскрывать записки всем вместе по моей команде. — Он поднёс портфель Вере: — Тяни!
Вера вынула одну из трёх бумажных трубочек и сразу зажала её в кулаке. Сашка Авилов спрятал свою записку в карман, а мне Генька вручил портфель с оставшейся бумажкой.
— Приготовиться! — скомандовал он. — Как скажу «три» — читайте. Раз… — махнул си рукой. — Два!.. Два с половиной!.. Три!!!
Мы развернули бумажки.
— Ура! — закричало звено Веры Озолиной.
— Эх ты, «везучка»! Тянуть не умеешь! — накинулись на Сашку мальчишки из его звена.
— Учительница обязательно что-нибудь интересное расскажет, вот увидишь, — утешила меня Аня Полозова.
— Вы попросите у неё письма от Нади с фронта. Мне сообщили, что они переписывались, — сказал Игорь.
Учительница Нади была уже на пенсии и жила не в городе, а в тридцати километрах от нас, в посёлке Подрезки. К ней надо было ехать на электричке.
То, что учительница переписывалась с Надей-снайпером, обрадовало нас. Все вместе мы договорились отправиться в свои первые разведки в предстоящее воскресенье. Но сбор наш на этом не кончился. Игорь достал из своего портфеля старую, уже пожелтевшую газету и прочитал статью, под названием «Наши земляки — герои фронта». Из этой статьи мы узнали, что снайпер Надя Матвеева уничтожила 166 фашистов и погибла за три дня до нашей победы, подорвав себя и окруживших её врагов гранатой. Закончив чтение, Игорь вдруг хлопнул себя по лбу:
— Ой, ребята, я же не сказал вам о самом главном. Знаете, почему мы со старшим вожатым решили, чтобы уголок Нади Матвеевой оформлял ваш отряд?
— Потому что у нас двоек меньше, чем у других?
— Мы тайны хранить умеем!
— Нечего галдеть, — перебил ребят Генька, — не знаем мы.
Игорь оглядел нас и лукаво прищурился:
— Ни за что не догадаетесь. Надя Матвеева ушла на фронт из десятого класса нашей школы. А в том году десятиклассники занимались как раз в вашем четвёртом «А».
Этого мы не ожидали. Оказывается, наш класс особенный.
— У меня идея! — вдруг вскочил со своего места Генька. — У нас нет имени. То есть не у нас, а у нашего отряда. Добьёмся, чтобы ему дали имя Нади Матвеевой.
— Верно, добьёмся! Давайте стараться! Можно, Игорь? — подхватили мы Генькино предложение.
— Конечно, можно, — успокоил нас Игорь. — По правде говоря, я сам хотел подсказать вам это.
— Выходит, у нас с тобой одни взгляды, — важно заметил редактор Женя Рогов.
Я посмотрел на Принца. Нет, не у всех одни взгляды с Игорем. Федька сидел серьёзный, даже нахмуренный. Было ясно, что предложение Геньки ему не понравилось. А вот другое мне было совсем неясно: почему на этом сборе Федька вёл себя так хорошо? Что это с ним случилось?
На другой день после уроков я разыскал Игоря и сказал ему:
— С Батовым вчера что-то стряслось. Он ещё никогда так тихо не сидел на сборе. Или ты гипнотизёр, или ему просто нездоровилось.
— Ни то, ни другое, — засмеялся Игорь. — Хочешь знать, в чём тут дело?
— Ещё бы! — кивнул я головой, предчувствуя, что узнаю что-то невероятное.
Игорь привёл меня в нашу школьную библиотеку.
«При чём тут библиотека?» — недоумевал я.
— Покажите нам формуляр Феди Батова, — попросил Игорь дежурных по библиотеке ребят.
Для меня это было новостью. Я не знал, что Принц записан в библиотеку. Игорь показал, что Батов уже прочитал, и мне всё стало понятно. Принц брал книги только о военных подвигах и храбрых людях. Вот почему он так внимательно слушал Игоря на сборе, не шумел и даже знал, что Надя Матвеева была снайпером. А я-то голову ломал, что с ним приключилось. Ему просто было интересно. И тут меня точно молнией осветило. Вот, оказывается, почему Игорь хочет, чтобы мы собирали материалы о Наде Матвеевой. Он решил исправить Федьку. Я не вытерпел и спросил:
— Мы из-за Батова стали юными следопытами?
— Почему из-за него? — возразил Игорь. — Разве тебе самому неинтересно узнать о Наде то, что о ней ещё неизвестно даже в части, где она служила?
— Конечно, интересно, — согласился я.
— И мне интересно, и другим тоже, — сказал Игорь и улыбнулся. — Я люблю всякие походы. Этим летом я знаешь сколько исходил — всю нашу область.
— Вместе с туристами?
— Нет, с лесотехниками, — ответил Игорь, — меня взял себе в помощники наш сосед.
О профессии лесотехника я услышал впервые и потому спросил:
— А что лесотехники делают?
— Отмечают на карте, где какие деревья растут, хорошая ли для них почва. Какие деревья надо подсадить, а какие вырубить.
— А ты что делал?
— Помогал измерять толщину деревьев, записывал, в каком они состоянии. Почвенные ямы рыл. Один раз сам анализ почвы делал. Узнавал, какую землю сосна любит, а какую берёза. Интересная работа. На следующее лето я опять с соседом путешествовать уйду.
— Хочешь стать лесотехником?
— Нет, я выбрал другую профессию, — возразил Игорь, — только не знаю, смогу ли стать кем задумал.
Игорь открыл свой портфель и достал несколько номеров нашей городской газеты.
— Тут мои корреспонденции напечатаны. — Игорь показал мне три совсем крошечные заметки. Под каждой была подпись: «Юнкор Игорь Цаплин». — Мечтаю стать журналистом, — признался мне Игорь, убирая газеты в портфель. — Знаешь, какая это необыкновенная профессия! Всю жизнь в разъездах. Сколько всего увидишь!
Меня так и подмывало сказать, что в нашей городской газете работает моя мама. Но я сдержался: Игорь может подумать, что я хвастаюсь.
— А мне много профессий нравится: пожарник, например, космонавт, сталевар, — объявил я, — даже не знаю, кем буду. А вот Юрик Беляков хочет стать артистом. Он говорит, что быть артистом очень интересно. Ведь артист может превратиться в кого угодно. Даже в Серого Волка, если в театре идёт «Красная Шапочка».
— Серый Волк что! — улыбнулся Игорь. — Мы в шестом классе одну сказку ставили, так я был учебником математики. Самым умным из всех книг. А на деле, я половину задачек из этого учебника решить не мог, — сознался Игорь. — Вот так самый умный!
Мы засмеялись. Игорь высунулся в коридор, посмотрел на школьные часы и заторопился:
— Ну, пока, мне надо за братишкой в детский сад топать. — И он побежал вниз по лестнице.
Я посмотрел Игорю вслед и подумал: «А не взять ли нам шефство над его братом? Станем по очереди приводить его из садика. Тогда Игорь сможет больше бывать у нас и мы скорее исправим Батова. Вот будет здорово!»
Я почему-то всегда радуюсь раньше времени. Во-первых, Игорь не захотел, чтобы мы шефствовали над его младшим братом. Сказал, что у нас и без этого дел много. А ещё в тот день произошла такая ужасная неприятность, что я даже подумал: «Не сдружить нам наше звено никогда!»
После уроков пошли мы с Павликом в раздевалку. Идём и видим: стоит на лестничной площадке второго этажа Димка Астахов, всхлипывает и бубнит себе под нос:
— Ну, чего вы придираетесь? Я ж не нарочно! Чего грозитесь? Я ж нечаянно! — Тут Димка увидел нас и попросил дрожащим голосом: — Мошкин, не уходи, меня хотят излупить.
— Кто? — удивился я.
Димка вздохнул и показал рукой в лестничный пролёт.
Мы с Павликом посмотрели вниз и увидели Принца в окружении его свиты. Они стояли на нижних ступеньках лестницы и переговаривались.
— За что хотят излупить? — спросил Павлик.
— За пустяк, — шмыгнул носом Димка. — Я, когда на истории из класса попросился и к двери пошёл, случайно Батова толкнул и какой-то рисунок ему испортил.
— Не какой-то, а очень важный! — закричал один из приближённых Принца — Гришка Гвоздиков. — Федька знаешь кого рисовал? На… — Гришка не договорил. Вместо слов раздался звонкий щелчок. — Ты чего, Федька? — загундосил он. — Так вся таблица умножения выскочит.
— Рот зря не разевай, вот что! — отрезал Принц.
Я ещё раз посмотрел вниз и нарочно громко сказал:
— Пионер не должен драться! Иди, не бойся, не отлупят они тебя.
— Пусть только спустится! — в ответ на мои слова прорычал Федька.
