Я протягиваю ему плеер.
Джейсон его не берет. Он сглатывает, и я вижу, как перекатывается его адамово яблоко. Помоги. Включить.
Я быстро оборачиваюсь в сторону его мамы.
— Тут недалеко, — обращается она к миссис Фрост. — Минут сорок или вроде того.
Может, я сама справлюсь? Раздвигая наушники пошире, я надеюсь, что, когда я отпущу их, они окажутся у него на ушах сами собой, но вот мои руки приближаются к голове Джейсона, и я чувствую, как его волосы щекочут мне запястья и обвиваются вокруг моих пальцев. Я задерживаю дыхание, чтобы не отдернуть руки и приладить ему наушники. Кладу плеер на его разговорник и нажимаю ВКД.
Джейсон вздрагивает.
— Извини!
Я убавляю звук.
Музыка. Громко. Еще.
— Все в порядке, Кэтрин? — спрашивает миссис Морхаус.
— Да вроде.
Я увеличиваю громкость, пока слабые тягучие звуки гитарной музыки не проникают сквозь наушники в приемную. Джейсон сжимает зубы. Гитара. Нравится.
— Мне тоже.
Не знаю, слышит ли он сквозь наушники, поэтому я ищу в его разговорнике Мне тоже.
Голова Джейсона покачивается в такт музыке. Я жду, пока песня закончится, и тереблю большим пальцем края моих карточек со словами. Мама говорит с Кэрол, администратор что-то объясняет по телефону, а мама Джейсона обсуждает с миссис Фрост рестораны, оборудованные для колясочников. По улице идет семейство в ярких рубашках, и отец останавливается сделать снимок.
Туристы! Я смотрю на часы. Если я потороплюсь, у нас с мамой еще будет время сходить в парк.
Моя рука чувствует легкий толчок.
— Ой!
Я и не заметила, как песня закончилась.
Просунув указательный палец под дужку наушников, я осторожно их стягиваю.
— Видишь семью туристов там, на улице? — спрашиваю я, отложив плеер. — Это хороший знак — настало лето.
Я роюсь в своих карточках в поисках слова, которому изо всех сил желаю удачи. Я сделала эту карточку последней, на ней нарисована девочка, поднимающая руку в приветствии. Друг.
— У меня новая соседка, моя ровесница, — говорю я. — Мы с ней еще не познакомились, но надеюсь, она милая.
Он улыбается. Кэтрин. Друг.
— Друзья у меня, конечно, есть — мою лучшую подругу зовут Мелисса, — но все они живут далеко. А по соседству — только старики и семьи с малышами. Ну, кроме мальчика на углу. Он мой ровесник, но он — «Вонючка!!!»
Я кладу эту карточку как можно дальше от своего имени.
— С этим словом надо поосторожнее. Последний раз, когда я им воспользовалась, мне пришлось ехать на переднём сиденье автобуса.
Нет. Я хочу сказать. Кэтрин. Мой. Друг.
У меня пересохли губы. Я облизываю их, хотя мама постоянно твердит, чтобы я этого не делала.
— Конечно, — говорю я, хотя мне кажется, что мы скорее знакомые по клинике, чем настоящие друзья.
Палец Джейсона задержался на этом слове, и я задумалась, почему у него не было такого слова раньше.
— А это морская свинка.
Жду, пока он передвинет свою руку.
— У меня дома две: Мускат и Корица.
Я поставлю «морскую свинку» рядом с «сэндвичем», потому что свинки ужасно прожорливые.
Я вставляю карточку в кармашек.
— И я еще подумала, тебе понадобится «гадость». Я тут нарисовала женщину, она ест кашу. И видишь эту белую штучку на ложке? Это личинка.
Джейсон поджимает верхнюю губу.
— Даже хуже, это половина личинки! — Я добавляю карточку в его книгу. — А это слово моего брата Дэвида.
На всех остальных карточках я написала слова сверху мелкими буквами, а тут крупные заглавные буквы ПРАВИЛО заполнили собой всю карточку.
— Дэвид их обожает, я ему все объясняю правилами.
Что? ПРАВИЛО.
Обычно я не показываю свою коллекцию правил никому, кроме Дэвида, но Джейсон — совсем другое дело.
— Дэвид не может учиться, просто глядя на других людей, и мне приходится все ему объяснять.
— У Дэвида есть и свои собственные правила, — добавляю я, — но они имеют смысл только для него.
Что? Это. ПРАВИЛО.
Я вздыхаю.
У Дэвида их полно. Например, дверь в подвал должна быть закрыта. И если я просто спущусь вниз за чем-нибудь, он тут же прибежит и закроет дверь. Однажды он меня там запер, и мне пришлось торчать там среди пауков, пока мама не услышала мои вопли. Но самое ужасное, что это относится не только к нашему дому. В чужих домах Дэвид тоже все проверяет.
Я невольно вспоминаю, как Дэвид носился по коридору у Мелиссы дома, а мама Мелиссы любезно приговаривала: «Не волнуйся, Кэтрин, все в порядке. Это туалет, Дэвид, а это ванная».
Джейсон кивает. Брат. Тоже. Мэт.
— Младший?
Нет. Пять. Лет. Старше.
— О, везет же! Тебе не надо с ним сидеть.
Как только слова срываются с языка, мне тут же хочется взять их обратно. Понятно, что он вообще не может ни с кем сидеть.
— Гм…
— Следующее слово — «рисование».
Я выбрала его, потому что очень люблю рисовать.
Пока я ищу пустой кармашек, до меня вдруг доходит — он же не может рисовать!
Но Джейсон уже увидел слово, и мне не остается ничего другого, кроме как засунуть карточку в кармашек рядом с моим именем.
Что? Морская свинка. Есть.
— В смысле?
Что? Морская свинка. Джейсон ждет, пока я произнесу слово, прежде чем показать следующее. Есть.
— Что едят морские свинки?
Да.
— Обычно они едят специальные шарики из зоомагазина, но вообще свинки могут есть практически что угодно. Однажды я оставила рядом с клеткой библиотечную книжку, и они сгрызли половину обложки. Прямо скажем, разговор с библиотекарем вышел неприятный.
Джейсон смеется, и смех его похож на резкий клекот, как у канадского гуся. Его мать отрывается от журнала, я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что на нас смотрят все присутствующие.
— Но больше всего они любят морковку.
Я отодвигаюсь от Джейсона.
— Они даже из комнаты слышат, как я хрущу морковкой на кухне.
Губы Джейсона плотно смыкаются. Кэтрин. Спасибо. Новый. Слова.
— Не за что.
Я рассматриваю ряды скучных черно-белых карточек, и мне хочется, чтобы у него все карточки были цветными.
— Хочешь, я тебе сделаю еще?
Обалдеть! Сказать. Мама.
— Простите, миссис Морхаус, Джейсон хочет, чтобы я ему сделала еще несколько карточек.
Она приближается, и я вижу, как у нее изумленно поднимаются брови при взгляде на книгу Джейсона.
— Сколько карточек ты хочешь? — спрашивает она.
Не знаю, как это получается, но я отвечаю:
— Все.
Она явно удивлена, но протягивает мне всю пачку. Когда она садится на свое место с журналом, я засовываю чистые карточки в карман шортов.
— Прости, что я тогда стала тебя рисовать, — шепчу я Джейсону.
Не. Нравится. Я. Рисунок.
— Я вовсе не хотела…
— Привет, Джейсон!!!
Я впервые не рада шумному появлению его логопеда.
— Как наши дела? — спрашивает логопед его маму.
— Отлично, — отвечает она. — Представьте, он сегодня так рвался на занятия, что даже надел ради вас новую рубашку.
— Как мило! — говорит логопед. — Нам весело (два пальца сначала к носу, потом к другой руке). Правда? (натянутая улыбка).
Джейсон потихоньку прикрывает карточки рукой. Женщина. Логопед. Вонючка!!!
Я киваю и показываю Да.
Пока логопед выкатывает его коляску в коридор, Джейсон оборачивается ко мне.
— Увидимся в четверг, — говорю я.
Голос логопеда становится глуше по мере удаления. Я открываю альбом и записываю в свою коллекцию правил еще одно:
Хорошенько подумай, прежде чем сделать единственный правильный выбор
В среду утром мини-вэна возле соседского дома нет, так что я решаю заняться подбором слов и фраз для Джейсона.
Я записываю их в свой альбом. Слова из рекламы, разговоров и книг теснятся среди моих почеркушек и заполняют оборотную сторону рисунков. До позднего вечера соседи так и не объявляются.
В четверг, за час до трудотерапии, я перелистываю свой альбом, чтобы выбрать для Джейсона самое необходимое.
Почему бы нет?
У него уже есть «почему», но «почему бы нет» напористей — вроде как «почему» руки в боки.
Из окна я вижу, что соседский мини-вэн еще не уехал. Почему бы нет? Потому что мама разговаривает с клиентами по телефону, а папа на работе, значит, Дэвид на мне — вот почему.
— Прошу тебя, посиди с ним немного, — сказала мама. — Потом мы поедем на занятия, а пока я включу Дэвиду сериал про Томаса, так что с ним не должно быть проблем.
Я подгребаю к себе пару чистых карточек и пишу:
Ага, конечно.
