— Да уж, ангел. Вон, лысина на кумполе аж сверкает. Нимб! — захохотал таксист. — Откуда вы, девушки?
— Из Уитенлатена. Район Манчестера, — ответила мама. — У нас там свой дом.
Она всегда говорит об этом с гордостью.
— Хм, дом. А в доме муж?
— Нет, мы с Долей живем вдвоем, — и мама обняла меня.
— С Долей? Вот это имя!
— Это в честь одной из песен Дэнни Килмана.
— Знаю я эту песню. Мне Дэнни тоже нравится. Вы его поклонница, да?
— Да, мы его самые преданные поклонницы, — мама подмигнула мне. — Я с ним лично знакома.
Я легонько ткнула ее в бок, чтобы она не говорила лишнего.
— Хороший он парень, да? Может, малость буйный, но такая у него работка.
— Он был со мной так мил, — сказала мама.
Я выразительно посмотрела на нее. Мил? Да он вел себя просто отвратительно! Даже не посмотрел в ее сторону! Меня накрыло неприятное чувство, словно я очнулась среди ночи от кошмарного сна, сердце колотится, и не сразу поймешь, где сон, а где реальность.
А таксист все не угомонится, он рассказал нам, что как раз смотрел то знаменитое интервью с Дэнни, когда тот устал от тупых журналистских вопросов, встал посреди беседы и ушел, ругаясь так, что пришлось его речь запикать. У нас дома есть это интервью. Мы с мамой знаем все эти двадцать три минуты наизусть, а в конце вместе с Дэнни повторяем: «А ну би-бип отсюда, би-бип ты на всю голову, би-бип!» — и покатываемся со смеху.
Мама с таксистом тоже хохочут, но мне совсем не весело. Я подумать боюсь, что будет, когда мы приедем в Робин-хилл. Все это страшно и неприятно, и я прижалась к маме, закрыла глаза и про себя затянула песню Дэнни, чтобы их не слышать.
— Заснула? — спросил таксист.
— У нее был очень насыщенный день, — ответила мама, поглаживая меня по плечу.
— Вы с ней как близкие подружки, я смотрю.
— Да, мы с Долей друг для друга все.
— Будь с ней осторожна, когда подрастет. Мы тоже с дочкой были неразлейвода, она в своем старике-отце души не чаяла, а я и рад был. Но теперь — господи всемогущий, спасите-помогите — что у нее ни попроси, самый пустяк, сразу в ответ: «Какой ты, папа, глупый». И ногой еще топнет. Я бы так со своим отцом — он бы мне сразу такую затрещину! А сейчас детки совсем другие, поди с ними поспорь.
— Да, все еще впереди, но пока она чудо, а не ребенок. Не знаю, что бы я без нее делала… или она без меня.
Голос у мамы дрогнул. Я зевнула и поудобней устроила голову у нее на коленях, чтобы она отвлеклась и не расплакалась.
Хорошо, что мы сегодня почти ничего не ели. Меня мутит в этой скрюченной позе, а стошнить в машине было бы ужасно, тем более что этот таксист так добр к нам.
В Патни путь неблизок. Я в конце концов заснула, и мне приснилось, будто мы катаемся на высоченных американских горках. Мы с мамой сжались, нас то несет вверх, то кидает вниз, и мы визжим от ужаса. Впереди Дэнни со своей семьей. Они уже у финиша, сейчас выйдут — и все, мы их потеряем. И мама решила, что надо прыгнуть вниз, прямо сейчас. Она твердит мне, что все получится, трясет меня за руку, а я не могу, слишком высоко и страшно, и меня снова и снова несет по одному и тому же кругу…
— Доля! Давай, родная, просыпайся! — сказала мама.
Я снова в такси, но мы не едем. Вдруг тишина.
— Авария? — пробормотала я.
— Нет, глупышка, мы в Патни. Пора на выход, — ответила мама. — Спасибо вам огромное! У меня в кошельке два фунта, это жалкие крохи, но все равно возьмите их хотя бы в качестве чаевых.
— Не надо, милая, оставь себе. Желаю тебе добраться до Робин-хилла в целости. Я бы сам тебя туда довез, но я страшно устал. Домой мне пора, к жене в теплую постель. Надеюсь, с тобой и дочкой все будет в порядке.
— Да, все будет отлично. Еще раз спасибо вам, — ответила мама. — Доля, скажи «спасибо».
Я послушно его поблагодарила. Мама наклонилась и поцеловала его, но я решила, что не буду заходить так далеко. Мама махала ему до тех пор, пока такси не скрылось из виду.
— Какой замечательный человек! Вот видишь, Доля, мир не без добрых людей. Это же надо, так далеко проехать на такси совершенно бесплатно. Теперь осталось поймать еще одну…
Мы шли вдоль шоссе, пока мама не выбрала подходящее место у освещенной витрины: тут нас быстрей заметят. Несмотря на такой поздний, точнее, уже ранний час, машин было много, и все они пролетали мимо. Секунда — и скрылась очередная. Остановилось еще одно такси, и мама вскрикнула от счастья, но на этот раз водитель покачал головой, услышав, что у нас нет денег.
— Помилуйте, женщина, а как я заработаю на жизнь? — И он уехал.
Мы снова голосуем, я так устала, что еле стою на ногах. Мама усадила меня у входа в магазин и вернулась на обочину голосовать. Кое-кто останавливается, но тут же уезжает, стоит маме меня окликнуть, а кое-кто просто не знает дорогу до Робин-хилла.
— Может, пойдем потихоньку? — предложила мама, и тут остановился грузовик:
— Тебе куда, красотка?
— В Робин-хилл.
— Да? Ну запрыгивай.
— Я с дочкой.
— И ее зови.
— А вы точно едете в Робин-хилл?
— Я еду в Кингтаун. Это дальше по дороге, так что высажу тебя на шоссе, если ты не против.
— Я только за, это просто чудесно! — ответила мама.
Она взяла меня за руку, и мы забрались в кабину. Водитель поздоровался с нами за руку.
— Привет, девушки, — сказал он. — Рыжий меня звать. Сами видите почему.
У него рыжие кудрявые волосы и веселое лицо в веснушках. Он совсем не похож на маньяка, который нас зарубит топором, но я все равно не могу успокоиться, а мама улыбается ему так широко, будто он ее самый лучший друг.
— Приятно познакомиться, девушки, — сказал Рыжий. — Рассказывайте, как вы тут оказались в такое время. Небось гуляли всю ночь, а? — Он помолчал и добавил: — Или ты от мужа сбежала?
— Я не замужем и не собираюсь, — ответила мама. — Так сразу сложно объяснить. Видите ли, Рыжий, мы хотим кое-кому сделать сюрприз и неожиданно нагрянуть в гости.
— Понятно, — ответил Рыжий, хотя явно ничего не понял. — Люблю, когда со мной кто-нибудь в кабине. Хоть поговорить есть с кем. Когда работаю в ночь, часто как раз в это время начинает рубить в сон. Но ты не волнуйся, я не засну…
На секунду он уронил голову на руль и громко всхрапнул, а потом разразился громким хохотом:
— Ну и лица у вас сейчас были! Не волнуйтесь, девчонки, со мной вы в полной безопасности.
По широкому шоссе мы действительно добрались до места без происшествий. А потом водитель сбросил ход и остановился возле отеля на парковке.
— Приехали. Говорил же, что довезу вас в целости и сохранности, — сказал Рыжий.
Мы с мамой протерли глаза. Кажется, мы обе заснули. Мамин хвостик сбился набок, а макияж вокруг глаз размазался, но она все равно сияет и улыбается.
— Это Робин-хилл? — спросила она.
— Да, вам туда, прямо по дороге.
— Вы настоящая суперзвезда ночных дорог, Рыжий, — сказала мама и поцеловала его в щеку.
Я тоже пробормотала «спасибо» в надежде, что мне не придется его целовать. Мы вышли из кабины, и Рыжий, отъезжая, послал нам воздушный поцелуй, и его курносый нос сморщился от счастья.
— Он, когда улыбается, похож на хряка.
— Доля, нельзя так говорить, — одернула меня мама, но сама не удержалась и хихикнула. — Зато какой он обходительный! Настоящая душка, и таксист тоже. Нам с тобой страшно повезло.
Мама продолжает улыбаться, при этом стучит зубами от холода и, обняв себя за талию, прыгает с ноги на ногу.
— Что дальше, мам? — тихо спросила я.
Она с упреком посмотрела на меня:
— Ты такая умница, Доля, но иногда слишком долго соображаешь. Дальше мы идем к Дэнни!
Я с тоской посмотрела на гостиницу. Горячая ванна, чистая постель с белыми простынями… Мама проследила за моим взглядом. В задумчивости накрутила на палец спутанный локон.
— Но сперва мы приведем себя в порядок, — она дотронулась до моей руки. — Попытка не пытка!
И она сделала шаг к гостинице. Я потянула ее обратно:
— Мама! Нам туда нельзя! У нас нет денег!
— А мы сбежим рано утром!
У меня заколотилось сердце. Она серьезно? Но мама уже решительно зашла через стеклянную дверь прямо в холл. Да, она серьезна как никогда.
В холле никого. На стойке администратора тоже. Ни души. Мама оглянулась вокруг. Увидела мягкий сиреневый диван прямо перед нами.
— Если что, поспим прямо тут. Иди, милая, ложись. На тебе уже лица нет.
Меня качает из стороны в сторону, я неуверенно подошла к дивану, осторожно прикоснулась к нему, как будто он живой, и села на краешек. Мне стало так хорошо, что я не выдержала и откинулась на спинку, а потом и ноги подняла.
— Вот умница, — проговорила мама. — Подвинься, я тоже лягу.
Но только она это сказала, как в холл вышел мужчина и в ужасе посмотрел на нас.
— О боже, вы откуда взялись? — воскликнул он и с гневом посмотрел на меня. — Здесь нельзя спать!
