какой-то!
— Но страус не прячет голову в песок!
— Вот видишь, даже страус не прячет, — фыркнула Тайка. — Значит, и мы не будем!
— И что мне с того, что она — заря? — полуночница отбивала нервный ритм по поверхности садового столика. От её железных когтей на столешнице уже виднелись вмятины. — Ты мне зубы-то не заговаривай, ведьма. Взялась прекратить потраву, так действуй. А не то ославлю тебя на всю деревню как неумеху, что слова своего не держит.
— А вы, дамочка, нам не угрожайте! — пискнул Пушок, на всякий случай отодвигаясь подальше. Всё-таки серп внушал опасения.
Нина оскалилась да как щёлкнула зубами в его сторону (зубы, к слову, у неё тоже были железные, острые), коловерша охнул и нырнул под стол, а Тайка поджала губы.
— Я от своих слов не отказываюсь. Но теперь действовать будем по-моему. А если не послушаешься меня — сама разбирайся со своей кобылицей.
— Ладно, ладно, — проворчала полуночница. — Выкладывай, что сделать надобно.
И Тайка поведала ей свой план.
— Что-о?! — Нина округлила глаза. — Ну, знаешь ли, я на такое не подписывалась!
— Ты хочешь от неё избавиться или нет? — Тайка упёрла руки в бока. Да, она тоже могла быть упрямой. — И чтобы никаких серпов, ясно?
Полуночница некоторое время сверлила её огненным взглядом, а когда напугать не получилось, со вздохом кивнула:
— Я попробую. Но ничего не обещаю.
И они направились к полю — с пакетом, полным спелых душистых яблок.
Кобылица была тут как тут: Тайка заметила пламя её гривы издалека. Достав из кармана пару кусков сахара, она протянула их полуночнице:
— Иди, приманивай.
Та, закатив глаза, сжала кусочки в кулаке, поморщилась:
— Фу, какие липкие, — но пошла.
Стоило ей приблизиться, лошадка перестала есть и навострила уши. Полуночница остановилась и выдала:
— Кыс-кыс-кыс… цып-цып? В общем, иди сюда, вражина. У меня сахар.
Заря ответила ей насмешливым ржанием.
— Она не понимает! — Нина обернулась к Тайке.
— Да всё она понимает. Поговори с ней подольше.
Полуночница, скрипнув зубами, повторила:
— У меня сахар. Хочешь? Тогда иди сюда. На-ка, на-ка…
— Споймать меня надумала? — фыркнула кобылица. — Многие хотели зарю захомутать, да ничего не вышло. Не накинуть на меня уздечку, не надеть седло! Так что катись отсюда, глазастая, пока копытом не получила.
— Сама катись! — обиделась Нина. — Сдалась ты мне, как собаке пятая нога. Я только хочу, чтобы ты мою рожь не ела и не топтала.
— Подумаешь, порезвилась немного. Не убудет! — Заря всё же немного смутилась. По крайней мере, Тайке так показалось.
— Ах, значит, так?! — полуночница подняла кусок сахара высоко над головой и, закинув его себе в рот, захрустела. — Шиш тебе, а не лакомство!
— Ха! Напугала! Да я тогда ещё больше колосков слопаю. И что ты мне сделаешь?
Тут уже Пушок не выдержал, высунулся из ржи, поправил на носу тёмные очки (опять детективов пересмотрел, не иначе) и прокричал со знакомыми интонациями дяди Семёна, участкового:
— Гражданочка кобыла! Почему нарушаем? Вам вообще знакомо понятие «частная собственность»? По сто писят восьмой статье пойдёте!
— А, это ты давеча в хвост мне вцепился да свалился на вираже, как мешок с картошкой? — каурка насмешливо приподняла верхнюю губу, показав крупные зубы.
— Это было тактическое отступление, — принялся оправдываться Пушок. — Меня укачало!
Разговор повернул уже совсем не в то русло, и Тайка, выглянув из-за стога, помахала пакетом с яблоками. Всё-таки нужно было с самого начала брать переговоры в свои руки.
— Госпожа Заря, вот вам угощение, а поле оставьте в покое, пожалуйста. Давайте разойдёмся с миром. Никто ведь не хочет ссориться, я надеюсь?
— Странные вы, — мотнула головой кобыла. — Сперва кричат, за хвост хватают, руками машут, потом яблоки предлагают… нет бы сразу по-хорошему.
— А сама-то! — Рука Нины дрогнула, но всё-таки не схватилась за рукоять серпа. — Я это поле холила-лелеяла, а ты… Могла бы по-хорошему попросить, и я бы тебе выделила с краю кусочек. Не из середины! Нет, нужно было прийти, всё потоптать-попортить и вдобавок в душу нагадить!
Губы полуночницы дрожали, она чуть не плакала. И тут случилось то, чего Тайка никак не ожидала: кобылка бочком-бочком подошла к Нине и потянулась мордой к руке:
— А сахарок ещё остался?
— Угу. Вот.
Заря осторожно взяла лакомство с протянутой ладони.
— Ты уж прости меня, защитница полей. Не подумала я. Впредь буду спрашивать разрешения.
— И ты прости, — Нина, всхлипнув, похлопала её по шее. — Я так озлилась, что уши тебе отрезать хотела. А надо было всего лишь объяснить спокойно…
— Хочешь, я в качестве извинения тебя под облаками покатаю? — вдруг предложила Заря.
Полуночница глянула на неё со смесью восхищения и ужаса:
— Дык скоро рассветёт. Нельзя мне, глаза слабые.
— А у меня как раз есть очки от солнца! — подсуетился Пушок.
— Ты зачем их вообще взял? — прошептала Тайка, закатив глаза. — Ну кто же ночью в тёмных очках ходит?
— Во-первых, тёмные очки — это стильно! Эх, мне бы ещё шляпу, как у комиссара Мегрэ… А во-вторых, Тая, они при-го-ди-лись! К чему тогда вопросы?
Ну да, тут не поспоришь, конечно.
Когда Нина с Зарёй улетели, Тайка с Пушком помахали им вслед и отправились домой — досыпать.
Уже завернувшись в одеяло, она размышляла: а ведь правда — люди так часто ругаются на пустом месте. Одному на ногу в автобусе наступили, другой в ответ сумкой двинул — и на тебе, готов конфликт. Порой — до драки. А всё могло бы разрешиться извинением и улыбкой: ведь в большинстве случаев никто не желает соседу зла. Может, просто надо быть добрее друг к другу?
Потом Тайку всё же сморило, и она заснула. А заря в тот день зажглась в небе Дивнозёрья немного позже положенного, но этого никто не заметил.
— Пушок, ну что мне с тобой делать? — уперев руки в бока, Тайка снова отчитывала коловершу. — Тебе хоть кол на голове чеши. То есть теши! И не надо мне тут делать глазки как у котика из мультика про Шрека. Не поможет.
— Раньше помогало, — Пушок юркнул под диван. Не иначе, почуял, что полотенце по хвосту плачет.
— То раньше. А теперь моя каша терпения переполнена. Ой, я хотела сказать, чаша. Чаша терпения!
— Тая, ты чего это заговариваешься? — сквозь бахрому покрывала просунулась встревоженная рыжая мордочка. — Апчхи! Ну и пылища тут.
— Вот именно: пылища. Я на тебя надеялась, а ты… — Тайка обессиленно опустилась на табурет и принялась обмахиваться полотенцем.
— Подумаешь, разок дежурство по кухне пропустил, — Пушок опять чихнул. — Нашла
