ухом раздалось смущённое покашливание.
— Хм… не совсем.
— Ой! Яромир! — Тайка узнала голос и широко раскрыла глаза.
Это сколько же они не виделись? Ну, так, чтобы наяву, а не во сне. Всего месяц прошёл, а кажется, будто целая вечность.
Тайка мечтала, что при встрече непременно бросится жениху на шею, но сейчас отчего-то оробела. Ну конечно: сама лохматая, свитер дырявый. Хороша суженая! Ещё и Пушок уставился: глаза — как фары.
— Так что у тебя случилось? — Яромир взял её за плечи. Его лицо выглядело донельзя обеспокоенным.
— Э-э-э… да ничего особенного.
— Разве не ты отправила мне весточку?
Тайка медленно развернулась к Пушку.
— Ты за этим мой телефон брал?
— Нет, конечно, — коловерша вздёрнул нос: ни дать ни взять оскорблённая невинность. — Сама подумай, Тая, разве мобильник в Дивьем царстве будет работать. Ему же вышка нужна.
— Ну я не знаю, вдруг вы уже что-то наколдовали? Какое-нибудь три-девять-же.
— Почему три-девять? — не понял Яромир. Теперь его голос звучал угрюмо, и Тайке стало совестно. Дивий воин ради неё в ночь сорвался, прибежал, а она…
— Ну, потому что тридевятое царство. Как в сказке, понимаешь. Это шутка такая, — улыбка вышла виноватой.
— Шутка, значит, — Яромир шумно втянул носом воздух. — Тебе, значит, смешно?
— Прошу, только не заводись. Я действительно тебе не писала. И у меня всё в порядке. Но это не означает, что я не рада тебя видеть. По правде говоря, я очень соскучилась, — последняя фраза-признание прозвучала совсем тихо.
— Это была птичка-весточка, не телефон. И она говорила твоим голосом, — Яромир будто бы её не слышал, а сам всё больше хмурился.
Тайка надула губы. Мог бы и сказать, что тоже соскучился. Хотя… дивий воин приходит, только если какая-то беда приключилась. А просто так повидаться даже во сне, бывает, не дозовёшься.
— Не может быть, потому что я этого не делала. Может, ты голос не узнал?
— Ну что ты такое говоришь, дивья царевна. Я твой голос ни с чьим другим не перепутаю. Из тысячи узнаю.
Тут Тайка как ни старалась, а всё же не смогла сдержать улыбку. Ну и как на него прикажете дуться?
— А что хоть та птичка начирикала? Можешь вспомнить?
— Она сказала так: «Что-то случилось. Причём плохое. Буду ждать. Люблю». Я тут же всё бросил и примчался в Дивнозёрье. Прибегаю, а Пушок говорит, тебя дома нет. Собрался идти искать — не пустил. Сказал, вернёшься, сама всё расскажешь. А теперь ты говоришь, ничего не было. Как это вообще понимать?
— Ха! А я вот поняла, — Тайка упёрла руки в бока. — Кое-кто сделал запись моего голоса. На мой же телефон, между прочим. Не будем показывать пальцем, но это был один рыжий пройдоха. Ещё и Никифора приплёл зачем-то.
— Никого я не приплетал, — надулся Пушок. — Никифор и правда мне помог. Как бы, по-твоему, я птичку слепил, если у меня — лапки? И вообще, чего вы ругаетесь! Двойной же сюрприз получился! Разве вы друг по дружке не скучали?
— Я уже сказала, что скучала, — буркнула Тайка. — Но мне на это не ответили. Из чего я делаю вывод…
— Конечно, я скучал, — перебил её Яромир. — Прости, если заставил тебя думать иначе.
— Оно и видно. Во сне уже неделю ни слуху ни духу, — Тайка вздохнула.
— Были дела.
— Ага. Из серии «тебе незачем знать»?
— Постойте! — Пушок замахал крыльями. — Хотите сказать, вы не только наяву, но и во сне ругаетесь?
Яромир с Тайкой переглянулись и хором выпалили:
— Нет!
— Да!
— Я с вами от нервов совсем облысею! — в подтверждение своих слов Пушок уронил на пол перо (небось, выдрал заранее). — А ну, целуйтесь!
— Вот ещё! — фыркнула Тайка.
— А ты сперва наверх посмотри, а потом возмущайся, — Пушок хитренько так прищурился. — Традиции, Тая, нужно соблюдать.
Тайка задрала голову. Ну точно. Омела. Можно было догадаться. Если двое оказались под ней, непременно должны поцеловаться.
— Где ты только её нашел, сводник пернатый? Она же в Дивнозёрье не растёт.
— В Дивьем царстве, конечно же. У меня там, знаешь ли, связи, — усмехнулся этот негодник. — «Омела — это дело!» — так у нас говорят. Древняя коловершья мудрость!
Ну понятно, значит, родичи принесли.
— Не буду я никого целовать, — Тайка почувствовала, как краска заливает лицо.
Не то чтобы она была так уж против, но не при Пушке же!
— Ой, да брось стесняться, я уже вас видел, — Пушок совсем не облегчал ситуацию.
— Может, тебе ещё попкорн принести?
Ух, шлёпнуть бы пернатого насмешника пониже хвоста! Тайка потянулась за полотенцем, а Яромир медленно повернулся к коловерше:
— Кыш.
— Кто, я?
— Ну не я же!
— Ой, всё! Ухожу-ухожу, — Пушок не стал дожидаться справедливого возмездия: взмыл к потолку, потом нарочно шарахнулся о стену, на лету выключив свет, и выпорхнул за дверь, напоследок муркнув что-то про «оставлю наедине» и «романтический полумрак».
— Не ругай его, дивья царевна, — вдруг с неожиданным теплом сказал Яромир. — Он же хотел как лучше.
— Знаю… но он мог бы вести себя и потактичнее.
— Думаю, Пушок злил нас нарочно.
— Зачем?
— Чтобы мы объединились против него и перестали друг другу перечить.
— Хм… а что, очень на Пушка похоже. И помогло ведь! — Глаза не сразу привыкли к темноте. Тайка только почувствовала, что её обнимают сильные руки, и приникла виском к плечу Яромира. Стоять вот так рядышком было очень тепло и уютно. Казалось, весь мир затаил дыхание. Остались только ночь, объятия, потрескивание дров в печи и обволакивающий запах лечебных трав, которые Яромир всегда носил с собой.
— Я рад, что с тобой всё хорошо и никакой беды не случилось.
— А я рада, что ты пришёл на помощь. Значит, тебе не всё равно.
— Конечно, мне не всё равно!
— Тогда почему ты не приходил в мои сны? Сказал: «Завтра буду» — и пропал на неделю. У вас там что, проблемы какие-то?
Яромир вздохнул и прижал её к себе ещё крепче.
— Отпираться не стану, в Дивьем царстве сейчас не всё гладко. Но давай не будем о плохом? Ни к чему портить такой хороший вечер.
— Последний вопрос: с бабушкой и дедушкой всё в порядке? — Тайка подняла голову, внимательно вглядываясь в лицо суженого.
— Да, царь с царицей живы-здоровы. Наследник ещё не родился, но, говорят, уже вот-вот. А проблемы у нас, скажем так, политического характера, — Яромир опять вздохнул. Как будто даже тяжелей, чем в прошлый раз.
— Из-за Ратибора?
— А это уже второй вопрос. Ух, любопытная ты, дивья царевна. И очень сообразительная, — Яромир заправил Тайке за ухо непослушную прядку. — Прости, что приходится молчать. Некоторые тайны
