Постоял Захарка, закатом любуясь. Потом вспомнил наказ матери — и шмыг к погребу. Нырнул вниз, в сырость и погребную темноту, и вдруг — гр-р-р-аув! — из самого тёмного угла! Захарка в один миг наверху оказался. Остановился, голову в люк опустил и видит в углу погреба, там, где бочка с огурцами и банки с компотами стоят, два зелёных огонька. И страшное рычание слышится.
Захарку будто ветром из погреба вымело.
— Бабушка! Иди сюда! Быстрее, быстрее!
— Ты кого это там испугался? — Бабушка как раз подоила Пеструшку, вымя ей тряпкой вытирала.
— В погребе кто-то сидит. Страшный, с зелёными глазами.
— Да ты чего мелешь-то, господь с тобой. Кто в погребе может быть? — подошла бабушка.
— Вон в том углу, — Захарка снова опустил голову в люк. — Сидит, глазищами сверкает — иди посмотри сама.
— Хватит чепуху-то молоть. Я вот сейчас хворостиной его! — Она спустилась на одну ступеньку, на другую и снова из темноты долетело: грр-р-аув!
Бабушка не так проворно, но всё же быстренько выбралась наверх, еле отдышалась.
— Беги, Захарушка, своего приятеля лесника позови. И правда, непонятный зверь в погреб забрался.
Прибежал Захарка к Шевчуку, запыхался.
— Что случилось? — встревожился Юрий Николаевич.
— Зверь в погреб забрался. Страшный. Ворчит, зубами щёлкает. А глазищи огромные, зелёными огоньками так и сверкают. В углу за бочками сидит.
— Ну-ну, — поднялся Шевчук. — Пойдём посмотрим, что там за зверь такой.
— Ты ружьё, ружьё возьми. Наверное, волк.
— Ничего, обойдёмся фонариком. — Шевчук достал карманный электрический фонарь. — Идём, чего остановился?
— Загрызёт. Волки хитрые. Как схватит за ногу!
— Идём, показывай своего зверя, — сказал Шевчук и направился к Зотовым.
У погреба уже собрались люди — бабушка, Захаркина мать Людмила Петровна, соседи. Ждут Захарку и Юрия Николаевича. Из погреба высокая деревянная лестница выглядывает, рядом в загородке гуси взволнованно гогочут.
— Вы что не закрываете люк погреба? — спросил Шевчук у бабушки.
— Дедушка открыл, чтобы погреб просох и проветрился, — сказал Захарка.
— Сейчас посмотрим, что за зверь туда свалился. — Шевчук включил фонарь и полез в погреб. Тихо. Захарка тоже подошёл к лестнице.
И вдруг из погреба: гр-р-р-нав!
«Собака», — подумал Шевчук и быстро обвёл углы лучом фонарика. В углу он увидел остренькую мордочку с чёрным носиком. На него настороженно, испуганно смотрели два горящих глаза.
— Лисичка! Здорово, кумушка! Как же ты ухитрилась в погреб попасть? За сметаной пришла? — Они стояли и смотрели друг на друга. Лиса прижалась к земле, попятилась подальше в тень, оскалила острые зубки и заворчала.
— За цыплятами она приходила, а скорее всего — за гусями. Курятник-то рядом. Видно, ночью ямы и не заметила. — Бабушка Вера заглянула сверху в погреб. — Шапка-то из неё получится?
— Шапки не получится, — сказал Шевчук, разглядывая пленницу. Лиса скалила зубы, стараясь напугать людей. — Какая-то она очень маленькая.
— Да это же лисёнок! — обрадовался Захарка.
— Видно, впервые на самостоятельную охоту вышла, вот и свалилась. — Шевчук подошёл к лисе ближе. Она проворно юркнула за бочки.
— Людмила Петровна, принесите одеяло или фуфайку и мешок. Будем ловить, — крикнул Шевчук Захаркиной матери.
Принесли одеяло. Шевчук набросил его на лису, она заворчала, защёлкала зубами, но толстое одеяло прокусить не могла.
— Что с ней будем делать? — спросил Шевчук Захарку, когда они выбрались наверх. — Твоя добыча, тебе и решать её судьбу.
— А если оставить и приручить? — вопросительно смотрел Захарка то на бабушку, то на мать. — Она бы у меня вместо собаки жила.
— Не получится из неё собаки, — сказал Шевчук. — Приручить, конечно, можно. Молодая ещё, но хлопот с ней много будет, плохо они привыкают к неволе. Загубишь только.
— Надо выпустить, — сказала Людмила Петровна. — Нечего зверя мучить.
Шевчук посмотрел на Захарку. Мальчику жалко было расставаться со зверем. Ни у кого в деревне такого зверя не было. Глаза у Захарки горели, через мешок он гладил лису.
— Её надо кормить только мясом, — предупредил Шевчук.
— Ладно, — согласился наконец Захарка и сокрушенно вздохнул: очень уж хотелось иметь лису. — Давай выпустим.
Они отправились за огород в лес. Солнце уже закатилось, в лесу стоял полумрак. На опушке остановились, положили мешок на землю, отошли в сторону. Лиса сидела тихонько, будто и не было её в мешке. Потом осторожно показался из мешка чёрный нос, голова. Огляделась вокруг — и шмыг в кусты. Только рыжий хвост мелькнул.
— Не попадайся больше! — крикнул Захарка ей вслед.
Младшая сестра Людмилы Петровны Наденька выросла в семье Зотовых. А когда вышла замуж, колхоз построил молодым новый дом. Хороший дом: три комнаты, кухня, веранда, кладовки. Наденька ходила счастливая и все радовались её счастью.
Новый дом стоял на краю деревни у небольшого берёзового колка — дальше шла целина и заливной луг. Виктор — муж Наденьки — сразу же принялся благоустраивать своё жилье: вечерами стругал, пилил, рубил на зиму дрова. Захарка часто крутился возле него, помогал: то поднесёт гвозди, то поддержит доски.
Как-то в конце августа Шевчук зашёл к Зотовым и встретил Наденьку. Он поздоровался и спросил:
— Как на новом месте?
— Знаете, и сказать затрудняюсь, — ответила Наденька и замолчала.
— Что такое?
— Сказать — не поверите. — Наденька грустно улыбнулась. — Получается, как в той сказке. Помните, о солдате и нечистой силе? Видно, на плохом месте построили наш дом. Сначала будто хорошо было, а вот уже три дня спать не могу. Как лягу, так в стенку — тук-тук: стучит кто-то. Даже жуть берёт. Ведь рядом в лесу кладбище.
— После двенадцати ночи стучат? — улыбнулся Шевчук, подмигивая Захарке.
— Не смейтесь! Ночами спать не могу. Пришла вот звать Захарку или бабушку, чтобы ночевали со мной.
— Интересно. А что же муж ваш, Виктор? Он тоже боится? — спросил Шевчук и опять лукаво посмотрел на Захарку.
— Витя ночами на комбайне, хлеб убирает. Днюет и ночует в поле. Если не верите — сами приходите послушайте. — Наденька поглядела на Захарку. — Вот с Захаркой вместе, — добавила она.
— Если Захарка согласен, так и быть, переночуем в вашем доме. Всех чертей выгоним! — Шевчук подмигнул Захарке. — Как ты думаешь, Захар?
— Согласен, — кивнул Захарка.
Дал слово — держи. Вспомнил Шевчук о своём обещании только вечером, когда к нему забежал Захарка.
— Идём выгонять нечистую силу? — спросил он Юрия Николаевича.
— Да надо бы.
Шевчук взял электрический фонарь, и они вышли на улицу. Было уже темно, только на западе полоской светился след ушедшего дня.
Если при разговоре с Наденькой Шевчук не придал особого значения странному стуку, то теперь задумался. Что за фантастический стук раздаётся в её доме по ночам? Он много раз слышал о разных проделках строителей и печников, которые шутки ради или со злым умыслом устраивали какие-нибудь каверзы. Например, если где-то под полом поместить пустую бутылку, то она при ветре начинает гудеть, свистеть, грохотать, как морской прибой. А если на чердаке, допустим, привязать на верёвке обрубок дерева, то очень даже может получиться равномерное постукивание: тук-тук, тук-тук. Но кому это надо?
Наденька, конечно, обрадовалась их приходу. Предложила чаю с печеньем, а потом постелила постель.
— Вот ложитесь на диван и ждите. Как начнёт стучать, тогда уж и причину ищите, — сказала она.
— А раньше, когда Виктор дома ночевал, стучало? — поинтересовался Шевчук.
— Не слыхали. Ничего подобного не было.
Не раздеваясь, они с Захаркой устроились на диване. Наденька потушила свет и тоже легла в своей комнате. На улице и в доме было тихо. Шевчуку казалось, — ничто не может нарушить эту спокойную тишину. Взошла луна, круглая и такая светлая, что в комнате, пожалуй, при желании можно было читать книгу. Они долго не спали. Потом под боком у Юрия Николаевича засопел Захарка. Наконец он тоже задремал. И вдруг толчок в плечо.
— Слышите? — раздался испуганный шёпот Наденьки.
— Что? — спросонья Шевчук ничего не мог понять.
— Слышите?!
Тук-тук! — раздалось где-то слева. Да так ясно и громко, что проснулся и Захарка.
Все замерли. Лежали тихо-тихо. И снова — тук-тук. Будто кто-то палкой о стену колотил.
Шевчук схватил фонарь и выбежал в сени. Следом за ним выскочил и Захарка. Вместе они внимательно осмотрели чердак, погреб, веранду — никого. Прекратился и стук. Только легли, снова — тук-тук!
— Что за наваждение! — рассердился Шевчук, схватил фонарь и выбежал на улицу. — Не покойники же, в самом деле, шутки шутят.
