Побуйствовав перед дверью, бабушка заплакала и пошла домой.
— Зажарила и съела, бессовестная! — сказала она, всхлипывая.
Милка бегала по бульвару с фантиками и искала Леву. Его нигде не было. Но Милка знала, что он живет в доме с тремя дворами, и побежала туда. В первом дворе Левы не было. Во втором — тоже. А из третьего двора раздавались такие пронзительные звуки, что Милка побоялась идти.
К счастью, туда как раз шла почтальонша с сумкой. Милка осторожно пошла за ней.
В третьем дворе, на высокой поленнице дров, сидел Лева и играл на губной гармонике. Милка помчалась к нему.
— Бери свои фантики! Отдавай нашу черепаху! — крикнула она. Лева сыграл нечто неописуемое.
— Вспомнила черепаху! Я ее на гармошку сменял.
— Ее нельзя менять! Нельзя менять — она школьная!
— Здравствуйте!.. — удивился Лева. — А раньше ты где была?
— Дома… — чистосердечно ответила Милка и рассказала, что у Кати было много школьных зверей и все они почему-то разбежались.
— Плохо ваше дело! — сказал Лева. — Знаешь, что полагается за школьное имущество?
— Не знаю, — протянула Милка.
— В тюрьму посадят! — сообщил Лева. Мила заморгала глазами.
— Придется, видно, вас выручать… Скажи еще спасибо, что на меня напали.
— Спасибо… — покорно проговорила Милка. Она разжала кулаки и ахнула: — А гайки нету! А все время была!
— Ладно, обойдусь, — великодушно сказал Лева. — Идем к Геньке.
И они побежали в соседний двор.
Геня сидел на балконе. На коленях у него лежала книжка, но он ее не читал. Он обеими руками вцепился себе в волосы и тянул изо всех сил кверху. И при этом дико хохотал.
Лева крикнул:
— Геня, тащи сюда черепаху! Геня перегнулся через перила и сказал, давясь от смеха:
— Сам себя за волосы из болота! С лошадью, понимаешь…
— Давай черепаху! — потребовал Лева.
— А на что мне черепаха? — удивился Геня. — Мне за нее Валя Мюнхаузена отдал… Барон, понимаешь, летел на ядре и как перескочит на другое!..
Геня опять захохотал. Мила всхлипнула.
Лева сурово объяснил Гене, почему нужно вернуть черепаху, и бросил ему гармошку.
У Гени сделалось несчастное лицо.
— Слушай, девочка, мне только семь страниц осталось! Дай дочитать, а? Но Лева твердо сказал:
— Нельзя!
И они пошли к Вале.
На углу стояла толпа. Все смотрели на морду крокодила, которая торчала из водосточной трубы.
Все удивлялись: почему африканский крокодил сидит в трубе? Как он туда попал и как его оттуда вытащить?
Один гражданин уверял, что крокодил убежал из зоосада и прячется здесь от погони. Другой утверждал, что он выпал из самолета. Многие считали, что здесь просто-напросто будет киносъемка и крокодила посадили заранее, чтоб привык.
А дворник сказал, что все это глупости и совсем это не крокодил, а просто кто-то дурака валяет.
Мальчишки протягивали крокодилу палки и куски проволоки и весело визжали, когда крокодил щелкал пастью.
Только мальчик с макаронами не удивлялся. Он стоял у самой трубы и с восторгом смотрел на крокодила, до которого он наконец-таки добрался.
Папа, с трудом раздвигая толпу шваброй, очутился возле трубы.
— Сейчас достанем! — сказал папа деловито и помахал шваброй перед носом крокодила.
Тот щелкнул пастью.
— Ну, давай, давай! — бодро сказал папа. — Вылезай!
Крокодил не шевелился.
Папа задумался, опершись на швабру. И вокруг все тоже задумались.
— Намордник надеть, — посоветовал кто-то.
— Попробуй! — сказал другой. И опять все замолчали.
— А давайте я влезу на крышу и постукаю его сверху гирькой на веревочке! — вдохновенно предложил длинный парень.
— Самого тебя гирькой! — сказал дворник
— Трубу оторвать, и все! — вдруг крикнул мальчик с макаронами.
Папа посмотрел на него, потом перевел взгляд на веревочку, на которой еще болтались две баранки.
— Дай-ка баранку! Или две… — задумчиво сказал он Мальчик протянул баранки.
Папа снял их с веревочки и нанизал на швабру. Потом взял швабру за оба конца и поднес к морде крокодила.
Крокодил открыл пасть и захлопнул ее, вонзив зубы в баранки и в палку.
Тут все поняли, в чем дело. Со всех сторон протянулись руки и ухватились за концы швабры.
— Эй, ухнем! — сказал длинный парень И все разом потянули швабру.
Крокодил вылетел из трубы и повис на швабре, не разжимая зубов.
Мальчики кричали «ура». Папа, мальчик с макаронами и несколько добровольцев торжественно понесли швабру с болтавшимся на ней крокодилом.
За ними бежали мальчики. Со всех сторон из окон высовывались люди и смотрели на это необыкновенное зрелище. Они чувствовали себя совсем как в ложах театра. Но было интереснее, потому что в театрах крокодилов не показывают.
Полетав над двором, посидев на крыше с голубями, скворец увидел бабочку и погнался за ней. Промахнувшись, он сел на дерево на бульваре. Это был тот самый бульвар, на котором Катя еще так недавно беззаботно гуляла с мячиком, а Милка меняла черепаху на фантики.
Под деревом стояла скамейка, а на скамейке сидела женщина и вышивала цветными нитками. Лицо у этой женщины было симпатичное; она улыбалась каким-то своим мыслям.
Но вот она увидела, что к ней приближается ее бывшая подруга. И лицо у женщины стало злое и обиженное.
Они раньше дружили, потом поссорились, а из-за чего — обе уже забыли. Но с тех пор они не разговаривали: ни одна не хотела мириться первой.
Подойдя, подруга тоже нахмурилась и отвернулась. И вдруг обе женщины услышали:
— Здрассьте!
Каждая подумала, что это другая поздоровалась первой. Они повернулись друг к другу, улыбнулись и сказали разом:
— Здравствуйте! Здравствуйте!
— Ну, что пишет ваш Коленька?
— А ваша нога прошла?
— Ах, какая красивая подушечка! Они уселись рядом и принялись болтать А скворец увидел майского жука, который летел мимо, гудя, как самолет. Скворец сорвался с дерева, погнался за ним и с разгону вылетел на площадь.
На площади шло военное ученье. Не шевелясь стояла рота нахимовцев. На солнце сверкали начищенные пуговицы и поясные пряжки.
Мальчик чуть постарше был командиром. Прищурившись, он окидывал счастливым взглядом строй. Ему очень нравилось командовать. Он только открыл рот, чтобы крикнуть: «Вольно!» — как вдруг четко раздалась команда:
— Шагом марш!
И вся рота двинулась вперед, чеканя шаг, прямо на командира.
Пораженный командир попятился. А скворец беззаботно вспорхнул и улетел.
Милка, Лева и Геня шли к Вале. Геня по пути дочитывал книгу. Он шел еле-еле, все время хохотал и натыкался то на тумбу, то на дерево или стенку.
А навстречу им шла процессия: несли крокодила, болтавшегося на палке. Генька чуть не наткнулся на крокодила, но даже не взглянул на чудовище: он дочитывал последнюю страницу. Зато Лева так и замер, раскрыв рот.
— Ты куда? — спросил папа Милку.
— За черепахой, — сказал Лева, почтительно глядя на папу.
Он хотел еще поговорить с ним о крокодиле, но тут Генька кончил книжку, захлопнул ее и помчался с такой быстротой, что его сразу не стало видно. Лева схватил Милку за руку, и они помчались следом. Мальчик с макаронами молча отделился от крокодила и понесся за ними.
Они нашли Валю на берегу реки. Долговязый Валя стоял по колено в воде и держал длинную веревку, к которой была привязана черепаха. Она плавала где-то посредине реки.
Милка очень рассердилась.
— Это наша черепаха! — закричала она. — Ее нельзя топить! Вынь сейчас же!
— Откуда такая выскочила?.. — удивился Валя. — Это моя!
— Мы неправильно сменялись, — объяснил Геня. — Она школьная… Вот, бери своего Мюнхаузена.
— Хм, — ехидно сказал Валя. — Интересно, какой школы?
— Никакой, — ответила Милка. — Просто школьная.
— А раз никакой, — заявил Валя, — значит, моя. И все!.. — Он повернулся спиной и стал дергать веревку, чтобы черепаха нырнула.
— Теперь ни за что не отдаст! — озабоченно шепнул Генька — Я его знаю…
— Ничего, — сказал Лева — Отдаст! Он подошел к Вале поближе.
— Ну, хватит! — потребовал он — Сматывай веревку, слышишь?
— А веревка твоя? — ехидно спросил Валька — Когда захочу, тогда и смотаю.
— Говорят же тебе — черепаха школьная! — рассердился Лева.
— Была! — сказал Валька и свистнул.
Такой наглости Лева не стерпел. Он подскочил и стукнул Вальку по затылку. Валька немедленно размахнулся, чтобы дать сдачи. Он был длинный и сильный, и Леве плохо пришлось бы, если бы разъяренная Милка в этот момент не ущипнула Вальку за ногу изо всех сил.
Тот заорал и выпустил из рук веревку. Конец ее вильнул и скрылся в воде. А посреди реки чуть виднелась над водой черепаха. Стоит ей нырнуть — и никто никогда уже ее не увидит.
