Тамара Крюкова - Потапов, «двойка»!

— Ты что, сдурел? Вырубай! — вскричал Женька.

Лёха выключил ревущий агрегат, но поздно. Вся кухня была заляпана сладким тестом.

— Что я маме скажу? — Лёха провёл рукой по испачканной рубашке.

Что ты — идиот. Посмотри, во что ты кухню превратил! Давай оттирать, пока не застыло, — скомандовал Женька.

Они, как могли, выстирали рубахи и принялись за мытьё стен и кухонных шкафов. После генеральной уборки оказалось, что теста осталось на самом донышке, так что пришлось замесить новую порцию. На это ушли все яйца и масло. Зато тесто получилось на славу. Оно густой волной лилось в форму, точь-в-точь как показывают в кулинарных программах по телевизору. Женька поставил противень в духовку и с удовлетворением сказал:

— Полдела сделано. Пошли видик смотреть.

— А за тортом следить не надо? — поинтересовался Лёха.

— А чего за ним следить? Не молоко, не убежит. Форма антипригарная. Всё под контролем, — успокоил его Женька.

За просмотром фильма они и опомниться не успели, как с кухни потянуло сдобным ароматом.

— Пора, — решил шеф-повар и нажал на кнопку паузы.

Торт поднялся и румяным куполом возвышался над противнем. От одного запаха можно было проглотить язык.

— Учись, пока я живой, — с гордостью сказал Женька.

Он достал торт из духовки, накрыл форму разделочной доской, как это делает мама, и разом перевернул её. Торт оказался на доске.

— Экстра класс! — самодовольно усмехнулся Женька.

Но радоваться было рано. Вместо того чтобы лежать, как положено, бисквит стал нахально расплываться по доске.

— Чего это его так корёжит? — спросил Лёха.

— Не пропёкся, — понял Женька.

Коварный бисквит в самом деле зарумянился только сверху, а внутри оставался сырым и липким.

— Засовывай назад, — скомандовал шеф.

Задача оказалась не из лёгких. Однажды почувствовав свободу, торт отказывался ютиться в тесноте. Наконец кулинарам удалось кое-как соскрести его с доски и утрамбовать в форму. Правда, внешний вид коржа претерпел изменения не в лучшую сторону, но Женька философски заметил:

— Ничего, главное не вид, а вкус.

Друзья снова поставили бисквит в духовку. На этот раз шеф-повар проследил за тем, чтобы тесто хорошенько пропеклось. Когда сверху торт заметно потемнел, Женька вытащил его и снова проделал фокус с переворачиванием, но не тут-то было. Словно в отместку за то, что его дёргают туда-сюда, бисквит намертво засел в форме и ни за что не хотел выниматься.

— Это ведь антипригарная форма, — озадаченно заметил Лёха.

— Ты это торту скажи. Прилип, вот гад! — возмущался Женька.

Они вдвоём перепробовали всё: переворачивали форму, стучали по донышку, трясли и поливали водой. Наконец осталось последнее средство: отскрести бисквит ножом и ложкой выложить на тарелку. Получилась гора крошек и бисквитного лома.

— Говорил же, что ничего не выйдет, — вздохнул Лёха, но Женька не унывал.

— Кто сказал, не выйдет? Это как раз то, что надо. Не какой-нибудь старомодный бисквит, а настоящий «панчо». Доставай из холодильника банку с ананасами.

Самым трудным оказалось покрыть торт шоколадом. Глазурь застывала гораздо быстрее, чем кондитеры успевали её размазать. В кастрюле шоколада оставалось больше, чем на торте. Лёхе пришлось два раза сгонять в магазин за какао. Женькины сбережения таяли, но он не считал денег. На кону стояла его честь.

Наконец кулинарный шедевр был готов. Женька сам не ожидал от себя такого мастерства. Красуясь шоколадными боками, торт возлежал на блюде и прямо-таки просился на язык.

— Фирма! — с гордостью сказал Женька.

— Ага. Как в магазине, — похвалил Лёха.

До прихода гостей времени оставалось в обрез. Женька с Лёхой едва успели расставить чашки и заварить чай, как явились Синицына и Майка. С ними объявился и Петухов. В другой раз Женька отпустил бы реплику по поводу нежданного гостя, но сегодня он предвкушал свой триумф и, как все победители, был щедр и великодушен.

За чаем все уписывали торт за обе щёки, но хоть бы кто похвалил. Ленка съела кусок, протянула руку за вторым и ни гу-гу, даже словом не обмолвилась. Нужно было иметь железные нервы, чтобы терпеть подобное измывательство. Наконец Женька не выдержал и как бы невзначай спросил:

— Ну и как тортик?

— Вкусный, — сказала скупая на похвалу Синицына.

И только? Женьку такая оценка прямо взбесила. Как Груздев испёк какое-то дрянное печеньице, так он талант, а тут торта два куска слопала — и ни слова благодарности.

— Да уж получше печенья, — буркнул Женька.

— Трепло ты, Москвичёв. Если врёшь, то ври хотя бы правдоподобно, — вдруг сказала Синицына.

Поворот был более чем неожиданный. Женька так опешил, что потерял дар речи. Это что же получается: Груздев талант, а он трепло?

— То есть, как это я вру? Это что, по-твоему, не торт?! Может, ты думаешь, что тебе почудилось? — вознегодовал он.

— Ты же его не сам делал, — фыркнула Ленка.

— Как это не сам? Да я полдня у плиты торчал. Лёха, подтверди, — требовал справедливости Женька.

— Твой Лёха подтвердит, что ты марсианин, — скептически усмехнулась Синицына.

— Вот именно. Потапову лишь бы тебя выгородить. Я такие торты в универсаме видела. «Панчо» называются, — вставила Майка, облизывая пальцы.

— Точно! С ананасами. Мама на праздник покупала, — подтвердил Петухов.

Женьке было обидно до слёз. Когда за гостями закрылась дверь, он посмотрел на пустое блюдо и сокрушённо сказал:

— Прикинь! Раз в жизни сделал всё сам своими руками, и хоть бы кто поверил! Нет, Лёха, честному человеку в этом лживом обществе делать нечего.

Как только по телевизору начинался турнир по теннису, папа прилипал к экрану. Женька не мог понять, что он в этом находит. Ладно бы ещё хорошо играли, а то, что ни подача — то в аут. То ли дело они с Лёхой. Когда в субботу в бадминтон жарились, так девяносто семь раз воланчик отбили, ни единожды не заронив. Ещё три удара, и была бы сотня.

— Тоже мне, чемпионы, — презрительно фыркнул Женька. — Мяч пару минут удержать не могут.

— Ты ничего не понимаешь. Суть не в этом. Посмотри, какая красивая подача! Это же песня, а не игра, — сказал папа, не отрываясь от экрана.

Песня оборвалась, едва начавшись. Мяч снова улетел за боковую линию.

— Садись, посмотрим вместе, — предложил папа.

Откровенно говоря, у Женьки были дела поинтереснее, чем пялиться, как двое мужчин машут ракетками не в силах хотя бы пять минут пасовать друг другу, не упустив мяча. Но чтобы сделать отцу приятное, он сел рядом.

Сначала Женьке было безразлично, кто победит, но папа болел так страстно, что его энтузиазм заражал, и Женька сам незаметно увлёкся. Когда завершился последний сет и победил игрок, за которого они совместно болели, папа сказал:

— Это стоит отметить. Пойдём-ка, сын, купим по такому случаю мороженое.

— Большую банку? — тотчас оживился Женька.

— Самую большую, — пообещал папа.

Теннис начинал Женьке нравиться.

Они сидели на кухне и уплетали мороженое, когда мама вернулась из спа-салона.

— По какому случаю пируем?

— Вот, приобщаю сына к спорту. Сегодня вместе смотрели теннис.

— Отличный спорт — на диване сидеть, — усмехнулась мама. — Лучше б ты его в какую-нибудь секцию записал. А то целый день за компьютером торчит, уже скрючился весь.

— А что? Это мысль! Обучим Женьку играть в теннис. Будет за кого болеть. А, сын? — папа заговорщически подмигнул Женьке.

Обычно такие разговоры ни к чему не приводили, поэтому Женька не возражал. Как и следовало ожидать, с окончанием турнира про теннис все забыли. Прошёл месяц. Неприятность свалилась на Женьку, когда он меньше всего ожидал, в день рождения.

Женька долго готовил родителей к этому событию. Он так часто упоминал о том, что появилась новая 3D-компьютерная игра, что, казалось, у родителей в подсознании должно было отложиться, какой подарок ему купить. Но не тут-то было.