в ожидании Северного сияния.
Мама взглянула в окно на папу и сказала:
– Чего это он там делает?
– Проветривается, – сказал я.
– А по-моему, он простужается, – сказала она. – Сходи за ним и приведи его домой.
Когда я подошёл, папа расстёгивал рубашку и подставлял свою голую грудь упругому ветру.
– Ты чего делаешь? – спросил я.
– Распахиваю душу всему миру, – ответил папа.
От удивления я даже икнул, но папа тут же всё объяснил:
– Видишь: деревья, как огромные веники, гнутся в мою сторону – это они сметают из воздуха всякие чувства, мысли и вести в мою распахнутую душу. И я становлюсь мудрее!
– А если они наметут тебе всякой чепухи: глупых и злых мыслей?! – испугался я.
– Нет! – смело ответил папа. – Дурные мысли меня не коснутся. Вот!
И он показал пальцы, сложенные крест-накрест.
– Ага! – догадался я. Я-то знал, что так надо держать пальцы при встречах с ведьмами и колдуньями, чтобы они не навеяли тебе чёрных мыслей.
– Ну, ладно, – сказал папа. – Я ещё посижу тут, на ветру, а ты иди – помоги маме по дому.
Мы с мамой пропылесосили ковры в комнатах и вымыли пол на кухне. А тут и папа возвратился, светящийся от радости.
– Ну, что скажешь? – спросила мама, выжимая половую тряпку.
– Жизнь прекрасна!!! – завопил папа и крепко-крепко обнял нас с мамой.
От него шла такая сильная сила, что нам показалось, будто мы стали лёгкими-лёгкими и вот-вот взлетим прямо к небу. Прямо туда, откуда с огромной высоты, задумчивый и грустный, как пингвин в ожидании Северного сияния, на нас с надеждой глядит наш Боженька.
Мы с папой сидели у окна и дивились жизни. Была весна.
– Давай напишем художественный рассказ, – неожиданно предложил папа.
– Про что?! – удивился я.
– Хотя бы про это дерево, которое у нас под окном, – сказал папа.
Мы с ним уставились на дерево и стали думать, что бы такое про него написать. А дерево замахало ветвями, как будто хотело сказать нам: «Давай-давай, ребята! Пиши, катай, дуй во всю ивановскую!»
Но тут к дереву подбежал Колька Сыроежкин, хулиган из соседнего подъезда, и повис на ветке.
– Эй! Эй! – завопили мы с папой, высовываясь из окна. – Отойди! Отойди!
– А чего? – спросил Колька, раскачиваясь на ветке.
– Не трогай дерево! Мы про него рассказ пишем!
Колька ахнул, отцепился от ветки и куда-то убежал.
Мы с папой снова уставились на дерево. А оно снова замахало ветвями: «Давай пиши, не теряй время!»
Но тут из-за угла дома выбежал Колька Сыроежкин и с ним ещё пятеро мальчишек с нашего двора. Они окружили дерево и принялись разглядывать его, как сбежавшего из зоопарка жирафа.
Потом один из них крикнул нам с папой:
– А правда, что вы про это дерево рассказ пишете?
– Ну! – сказали мы с папой.
– А что оно – особенное?!
– Ещё какое особенное! – отвечаем мы с папой. Ведь мы уже успели полюбить наше дерево.
Тогда мальчишки убежали и вернулись с кольями и проволокой. Скоро вокруг дерева была настоящая загородка. На эту загородку они повесили картонку с надписью: «Дериво пра каторое пишут расказ».
Мы с папой порадовались за наше дерево и пошли обедать. А потом мама поручила нам срочные домашние дела, и мы отложили рассказ о дереве на будущее.
Будущее подошло и промелькнуло очень быстро. Наше дерево уже зацвело как букет: белым и розовым. Потом цветы осыпались, и на дереве появились маленькие яблоки. А в конце лета они стали золотыми и красивыми.
– Оказывается, это чудесная яблоня! – сказал папа.
Мы с ним стали дивиться на яблоню, а потом посмотрели вокруг. Вокруг стояли ободранные деревья. Ведь про них мы не писали рассказ, и мальчишки делали с ними всё что угодно.
– А давай напишем рассказ про все эти деревья, – предложил я папе. – И тогда у нас под окном будет целый сад.
– Ну что ж, это идея! – обрадовался папа. – Искусство – великая сила…
И мы стали писать рассказ про сад.
Мы сидели за столом на кухне и рассуждали про жизнь. А за окном возле нашего дома шумели и ругались какие-то дядьки.
– Тревожное время наступило, – сказал папа. – Прямо какая-то казацкая вольница. В любое время дня и ночи тебе могут шибануть в окно снежком – и нет стекла.
– Это ещё ничего, если снежком, – сказала мама. – А если из ружья саданут? Тогда и вовсе – поминай как звали…
Я послушал маму, папу и тоже решил своё предложение сделать:
– Это ещё хорошо, если из ружья, – сказал я шёпотом, – а если бабахнут из пушки?.. Вот будет трам-та-ра-рамчик.
Мама и папа посмотрели на меня с тревогой и прислушались к звукам за окном: не заряжает ли кто-нибудь пушку.
А за окном дядьки уже начали лупить друг друга.
– Шлёп-шлёп! Ай-ай! Бум-бум!!! Ой-ёй-ёй! – слышалось из-за окна.
А ещё дядьки ругались, кричали что-то, но слов было не разобрать. Это были уличные звуки.
– Ну-ка, отойди от окна! – строго сказал мне папа.
Они с мамой тоже отошли от окна и теперь сидели в тревожном ожидании, а тем временем за окном стало совсем темно.
«Зачем им ждать и мучиться?» – подумал я.
Потом потихоньку выскользнул на улицу, слепил большой снежок и ка-а-ак в наше окно шандарахну!
И быстро домой бежать, чтобы маму с папой успокоить. Чтобы сказать им, что это не снаряд пушечный, а всего-навсего снежок.
Забегаю я на кухню, а папа с мамой улыбаются и стёкла подметают.
– И ничего особенного! – весело говорит папа. – Подумаешь – снежком стекло разбили… Это пустяки! Из пушки-то никто по нам даже и не выстрелил. А снежками пусть стреляют! Мы новое стекло вставим – получше старого.
А мама говорит:
– Это ты верно сказал! Давно пора было старое стекло заменить. Оно мутное какое-то было, тусклое…
Потом папа завесил разбитое окно одеялом, и мы стали чай пить.
Пьём чай и на оконное одеяло любуемся.
– Да-а-а, – говорит мама, прихлёбывая чай, – с одеялом на окне как-то непривычно, но забавно…
– Романтика! – мечтательно говорит папа. – Можно представить, как будто мы в лесу в палатке сидим и чай на костре греем…
– А ещё можно представить, как будто мы в землянке! – радостно говорю я.
Потом мы все смеёмся и ложимся спать в приподнятом настроении. Мы засыпаем, совсем забыв о тревожном времени.
А рано утром нас будит звонок в дверь. Мама идёт открывать, и я с ней.
На пороге стоит какой-то большой дядька.
– Извините, Марь Ивановна, – говорит
