бланк и написал такой текст:
Кое-кого нашёл, кое-кого ищу. Прошу срочно выслать деньги на приобретение четырёх билетов на самолёт. И. Пистолетов.
Он написал адрес Владика Устинова и подал телеграмму в окошко. Из окошка ему радостно заулыбались.
Когда инспектор Пистолетов выходил из здания главпочтамта, к нему сзади подошёл очень плотный человек в плаще, с руками в карманах, и тихо сказал:
— Руки вверх! Вы арестованы.
Бедного Пистолетова куда-то увели.
Тем временем дети крутились возле сарая, в котором обычно жил Жаб Жабыч.
Упитанный мальчик Вова раздобыл второй ключ, и ребята вошли внутрь.
Люба Кукарекова открыла задвижки у окна, и теперь в любое время они свободно могли забраться в сарай.
Вдобавок мальчик Вова вытащил из парадного пиджака жильца — фотографа Стенькина — паспорт Жаб Жабыча, и теперь в любое время они могли безболезненно покинуть Ялту.
Приближался вечер.
— Где мы будем ночевать? — спросил изнеженный Владик.
— Только здесь, в сарае, — ответил Новиков Вова. — Больше негде. Я вам сюда одеяла принесу.
Он действительно притащил одеяла и запас еды.
— У нас в этом сарае в сезон десять студентов умещается. А зимой мы здесь козу держим.
— А где коза сейчас?
— На балконе, здесь холодно. Пуховая. Её Белка зовут.
После небольшого совещания, проведённого под председательством Любы, выработан был такой образ действий. Ребята гуляют по Ялте дотемна. Когда фотограф Стенькин приведёт Жаб Жабыча в сарай, ребята забираются туда и договариваются с Жаб Жабычем о побеге.
С первыми лучами солнца они грузят Жаб Жабыча на тележку, в которой он катает детей, и выезжают на трассу. Там они ловят самосвалы и автостопом добираются домой.
— А сейчас вперёд, — сказал Во-ва Новиков. — Я покажу вам домик Чехова.
Глава семнадцатая
Большой побег из сарая и стычка в симферопольском аэропорту
Поздно вечером фотограф Стенькин прикатил Жаб Жабыча на тележке к сараю. Он поставил перед ним миску с объедками из ресторана «Ливадия», потрепал его по голове и сказал:
— Отдыхай, усталый друг мой. А я пойду ещё поработаю.
Он запер сарай на большой висячий замок и ушёл ужинать и спать. Когда в его комнате погас свет, Владик тихонько открыл окошко в сарай и забрался туда. Уставший Жаб Жабыч дремал на сене с клешнёй краба во рту.
В неярком свете луны блеснула яркая слеза у него на длинных ресницах.
— Жаб Жабыч, — тихо позвал Владик. — Жабчик!
Жаб Жабыч повернул к нему лицо и даже засветился весь целиком от радости.
— Владик, — сказал он, — ты тоже здесь на «мерседес» зарабатываешь?
— Нет, — ответил Владик. — Я приехал тебя спасать.
Тут в окошко залезли другие ребята, в том числе Вова, и они провели с Жаб Жабычем агитационную беседу.
Они рассказали ему, как фотограф Стенькин его эксплуатирует.
Как он его обманывает и как плохо кормит. И впервые в жизни Жаб Жабыч почувствовал, что он сердится. В нём стал вскипать гнев. А так как Жаб Жабыч был практически хладнокровный, гнев в нём вскипал очень медленно. Примерно на два градуса в час.
Потом ребята залезли под одеяла, а Вова ушёл спать домой. Он положил под подушку будильник, с тем чтобы разбудить ребят ровно в пять часов утра.
Когда человек с руками в карманах плаща сказал Ивану Пистолетову, что он арестован, Иван был просто потрясён.
— Как арестован? Как так арестован? — закричал он. — Я же сам из милиции.
— А вот мы сейчас разберёмся, откуда ты, — сказал плащевой человек. — А ну, вперёд!
Ивана Пистолетова отвели в специальную комнату на почте, и главный почтовый (а может, не почтовый) начальник спросил:
— Объясните, для чего вы собираетесь приобрести четыре пистолета и у кого?
— Какие четыре пистолета?! — закричал инспектор.
— А вот какие! — зловеще сказал начальник. — Это ваша телеграмма? — Он показал телеграмму, которую Иван только что отправил своему руководству.
— Моя.
— Здесь чёрным по белому написано: «Прошу срочно выслать деньги для приобретения четырёх билетов и пистолетов».
— Не «и пистолетов», — сказал Иван, — а «И, точка. Пистолетов».
— Вот я и говорю, — сказал начальник, — пистолетов и точка.
— И. Пистолетов — это я! — закричал инспектор. — Это моя фамилия такая: Иван Пистолетов.
Начальник почты никак не мог поверить, что у человека может быть такая необычная фамилия. Вот, например, у него, у начальника почты, простая фамилия: Сосновский. У его заместителя фамилия ещё проще: Подсосенский. А чтобы фамилия была Пистолетов, такого быть не может. Поэтому Ивана Пистолетова продержали под пистолетом в милиции до самого утра.
И только утром, когда из Москвы пришёл ответ на запрос, участкового инспектора Ивана Пистолетова отпустили.
— Вы же мне всю операцию сорвали! — кричал он на ялтинскую милицию. — Где я теперь буду искать фотографа Стенькина с его дрессированной жабой?
— Та ладно, та не переживайте вы так, — успокаивал его начальник, смягчившись. — Та не убивайтеся. Мы вас мигом довезём до того Стенькина. Ялтинская милиция всё про всех знает. Через пять минут будете у того сарайчика, где той москаль свою скотинку держит.
И точно, Ивана Пистолетова посадили на мотоцикл и повезли вверх по дороге в сторону улицы Школьной, дом 1.
Вова Новиков разбудил ребят и Жаб Жабыча вовремя, как договаривались, в пять часов утра. Они быстро вскочили, погрузили Жаб Жабыча в его рабочую тележку и поехали со двора.
Было тихо. Только где-то вдалеке на подъёме надрывался мотоцикл и вовсю блеяла глупая пуховая коза на балконе.
— И чего она орёт как ненормальная? — спросила Люба Кукарекова. — Всех людей перебудит.
— Она Жаб Жабыча не любит. Она боится, что он к ней на балкон запрыгнет и всё сено съест. Ну всё, до свиданья.
Как только ребята вышли с Жаб Жабычем на асфальт, к ним подлетел милицейский мотоцикл.
— Ага, попались! — сказал им инспектор Иван Пистолетов.
— Ой, дядя Ваня участковый! — радостно закричал Владик. — Вы тоже здесь?!
Мальчик и решительный милиционер стали обниматься.
— Он что, тоже на «мерседес» зарабатывать приехал? — тихо спросил Жаб Жабыч Любу Кукарекову.
— Не знаю. Но мы от него на орехи заработаем! — так же тихо ответила Люба.
— Я орехов не ем, — сказал ей Жаб Жабыч. — Лучше, чтоб на креветки заработали.
В аэропорту города Симферополя шла посадка на самолёт, следующий рейсом 10–11 в 11–10 на Москву. Жаб Жабыч и трое детей ждали инспектора с билетами и ели пирожки на лавочке в скверике.
Вдруг возник фотограф Стенькин.
— Ага, попались, — злорадно сказал он. — Хотели моего напарника украсть, моего друга! Отдавайте!
— Он у вас не напарник. Он у вас раб! — смело сказал Владик Устинов.
