Юрий Пепеляев - Принц Алекс-Алёшка, или Приключения начинаются

Таврида! Древняя земля, перекресток путей цивилизаций, через эти степи волнами шли кочующие народы в поисках новых земель, кого здесь только не было! Именно здесь были найдены самые первые разборные шатры из шкуры и бивней мамонта! Именно здесь, на самых многострадальных землях, в этих степях самые первые конницы сшибались в смертельных схватках за обладание этими землями, и не случайно, что наша история произошла именно здесь, на этой земле, в этом провинциальном шахтерском городке. А герой…, наш герой обычный парнишка…, извините, не совсем обычный, он мечтатель, фантазер, выдумщик, и если вам покажется странным, что он разговаривает сам с собой, то не торопитесь с выводами, может быть только это и помогает ему выжить в этом мире. А вот и он сам, видите, там, на покрытой жестью крыше, белобрысый, с короткой стрижкой под ежика? Это и есть наш Алешка, прошу любить и жаловать…

Знакомство с Алешкой — мечтателем, выдумщиком. Его многолетняя тайна, о которой никто не знает, кроме его друга Кольки. Принц Алекс и его друг-оруженосец Коллинз.

Вы когда-нибудь летали? Нет, не на самолете, на самолете любой сможет, а вот так, просто, встать на край крыши, и шагнуть вперед, каждая клеточка в тебе задрожит, завибрирует, как будто мурашки по всему телу пробегутся. Тело становится сразу легким, послушным, переносишь всю тяжесть в грудь, и вперед… Я часто так делаю, главное преодолеть первый страх и сразу вверх, к облакам, конечно, если облака есть.

Я люблю большие пушистые облака, или кучевые, снизу темные, в завихрениях, а сверху пушистые и белоснежные как вата. Они очень высокие, словно небоскребы, те, что по телевизору показывают, пока долетишь до верха, дыхание перехватывает, зато какой вид! Моя тень прыгает то по пушистым горкам, то падает в просветы, через которые видна земля. Здесь, наверху, облака похожи на всякие фантастические животные, дома, замки которые быстро меняют свою форму, а если повезет, то можно увидеть и эльфов, в этих сказочных дворцах. Они мало живут, наверное, время там идет очень быстро, ведь надо успеть прожить в замках, которые так быстро меняются. А может быть, они перелетают в другие воздушные дворцы волшебной страны? Они весело носятся друг за дружкой, кричат, радуются. Если они и примут тебя в свои игры, то все равно их не догонишь.

Я люблю попрыгать на этих воздушных перинах как на батуте, только надо быть осторожней, а то можно так провалиться, что проскочишь все облако насквозь, а если это грозовое облако, то можно и промокнуть до последней нитки. Молнии так и шныряют вокруг. Сразу становится холодно, рубашка и штаны прилипают к телу, но всего несколько минут бешеного полета и все быстро высыхает. Набрать скорость нетрудно, надо как можно выше взлететь и как по горке, вниз, пугая жаворонков, которые заливаются отсюда, своими трелями. Встречный ветер не дает дышать, приходится наклонять голову, чтобы вздохнуть. А еще надо успеть остановить падение недалеко у земли и выровняться вдоль, по горизонту. Деревья, кустарники, как в быстром кино, так и мелькают снизу, иногда встречаются козы, которые пасутся небольшими группками. Почуяв тебя, они бросаются в разные стороны. Бабки, пасущие их, испуганно крестятся, вглядываясь в небо подслеповатыми глазами. А я мчусь дальше, овражки, лесочки, луга… Очень опасны терриконы, это такие небольшие горы из камешков и небольших глыб. Их вытаскивают из шахт, чтобы не мешали доставать уголь, и если эту гору не заметишь, то можно так врезаться, что и костей не соберешь.

Я люблю летать, когда тепло, особенно как сейчас, в конце весны. Пахнет цветущими травами, горькой полынью, а как только покосят, голова аж кругом идет от новых запахов. Потом не очень интересно, через месяц все пожелтеет, трава засохнет, и только в овражках, где еще есть небольшие ручейки можно увидеть зеленые островки.

Я пою во все горло, здесь можно не бояться, что тебя будут за это ругать, можно свистеть, можно сколько угодно любоваться далекими полями в разноцветных лоскутках, как одеяло сшитое из кусочков ткани; маленькими машинами-букашками, пылящими по дороге; облаками. Особенно красивы облака вечером, когда они становятся розовыми, это значит, что солнце садится и подсвечивает сбоку. Все вокруг окрашивается в волшебный розовый свет, как сейчас… Ой! Кажется, я слишком замечтался, так и опоздать можно к построению. Надо быстро лететь домой. Домой? Не знаю, можно ли назвать домом детский дом? Наверное, можно, потому что я не жил в других домах, кроме как один раз…, а может и не было того раза, может это было во сне?

Вот и детский дом. Он похож на старый дворец. Алешка подлетел к краю крыши и, стараясь не греметь по жести, мягко приземлился. Главное чтобы воспитатели не увидели, а то сразу начнут ахать и стращать спец интернатом.

Время еще есть. Он не теперь не торопится, тело постепенно «оттаивает», и он садится, поджав коленки к подбородку, и, обхватив их руками, наслаждается бескрайними просторами, открывающимися отсюда. Легкий ветерок обдувает его, и заходящее солнце подсвечивает его худенькую фигуру розовыми красками. Он нечасто залезал сюда, и только тогда, когда был удобный случай.

Здесь никто не мешает, можно почитать книжку, посочинять глупые стишки. А посочинять он любил, например, есть такой стишок «Неблагодарность» –

Конечно, стихи были не в рифму, но это неважно, главное жизненно.

Здесь можно было представить, что ты один в этом огромным мире, где нет назойливых воспитателей, нет глупых девчат, которые воображают из себя невесть что (может быть, есть и не воображалы, но он их пока не встречал). Нет пацанов, которые все время доказывают, что они сильнее тебя. Правда нет и друга, но он не хочет сюда лезть, может быть боится высоты или что его заругают. Я не боялся, ругают и наказывают часто, но ради тех ощущений, которые получал здесь, я готов был и на такие жертвы.

Мне даже кажется что здесь другой мир, в котором невозможно не любить, я любил всех, любил далекие островки леса в туманной дымке, овражки, степь, панельные пятиэтажки. Я даже прощал Меланью Герасимовну, воспитателей…, но только не Чику, ему не было места здесь, в этом мире, в моем мире. Он был как наказание, от которого никуда не деться, а может, как говорила бабушка из дошкольного детдома, это было испытание, данное богом?

«А что я такого сделал, чтобы мне посылали испытания? — рассуждал я, — я разве виноват, что у меня нет родителей, что они меня бросили или потеряли, и я оказался здесь… или виноват?»

— О-о — ошка-а-а! — раздался снизу крик, — давай спускайся, скоро построение!

— Иду — крикнул я.

Это был Колька, мой самый лучший друг, мы дружили с первого класса, иногда нас называют «два брата акробата», кто-то сказал, что мы даже похожи чем-то друг на друга. Может тем, что мы были самые маленькие из группы, правда, я не совсем был тихоня, поэтому мне больше всего шишек и доставалось. Я торопливо стал спускаться по пожарной лестнице.

— Как ты не боишься лазить по крыше?! — встретил меня внизу Колька, когда я спрыгнул с последней перекладины.

— А чего бояться? — удивился я, — там так шикарно! Попробуй.

— Ага! Еще чего?! Мне и снизу страшно на тебя смотреть, когда ты стоишь на краю. Я засмеялся, и мы помчались домой.

Подождите немного, не торопитесь за ними, я хочу познакомить вас еще с одним героем нашего рассказа, — это барский дом. Постаревшая усадьба, некогда одиноко стоявшая вдали от города, в степи, теперь же окруженная новостройками, видимо доживала свои последние годы. Когда-то величественная, с претензией на оригинальность, усадьба обветшала, главный вход, с большими, в античном стиле, колоннами, давно закрыт, остался только запасной выход, тот, что раньше использовался дворовыми людьми. Вся штукатурка на стенах усадьбы покрылась трещинами как паутиной, а лепные украшения в некоторых местах осыпались, обнажив кирпичную кладку, но что делать? Все имеет свой предел прочности. Почему ее до сих пор не снесли, никто не знает, может быть на «верху» еще не решили, что с ней делать, то ли музей открыть, то ли на этом месте парк разбить? В любом случае надо куда-то девать семьдесят пять его маленьких жильцов.

А мне жалко усадьбу, сейчас такие дома не строят, в ней уютно, ну разве можно ее сравнить с панельными, однообразными коробками?! Это не дома, это улья какие-то, припорошенные угольной пылью.