Приближалась весна. Камнегрызик пользовался любой возможностью поймать солнечный луч. Солнце явно шло ему на пользу. Он стал здоровее и веселее.
Он начал играть, кувыркаться через голову, скакать. Мог запросто взбежать вверх по стене до самого потолка. Он научился прятать Катины ботинки, книжки, игрушки, а потом, когда Катя ругалась на него, радостно их приносил.
Он научился смеяться. Смеялся он, перевернувшись на спину и болтая всеми своими пятьюстами ногами.
— Как жаль, что он не умеет говорить! — жалела Катя.
— Кто сказал, что он не умеет, — возразил папа. — Он живёт в более плотной среде и поэтому наверняка говорит щелчками и свистом, как дельфины. Нужна специальная аппаратура.
И папа стал постоянно ездить в Переславль за всевозможными усилителями и дешифраторами.
Особенно интересными сложились у Камнегрыза отношения с курами. Едва он располагался где-нибудь на солнышке погреться, как они немедленно возникали.
То ли они принимали его за плоскую сковородку с едой, то ли их привлекали пупырышки на его спине. Но они сразу усиленно начинали его клевать. Всё это напоминало народную игрушку, когда куры клюют дощечку из-за качающегося под ними грузика.
Особенно донимал Камнегрыза соседский петух размером почти с холодильник. Клюв у него был как у хорошего ворона и, очевидно, стальной. Потому что Камнегрыз после каждого его клевания даже подпрыгивал и шипел.
Видно, эта куриная агрессия сильно надоела Камнегрызу.
Как-то раз он залёг на самом видном месте на утрамбованной дороге и сделал так, что на его красноватой спине выступило большое количество светлых бугорков, чрезвычайно похожих на зёрна или на личинок.
Тут же возник огромный петух и закукарекал басом. На его вопли быстренько сбежался целый куриный симпозиум, и все соседские куры, как по команде, набросились на Камнегрыза.
Камнегрыз щёлкнул, дёрнулся слегка — и вдруг все куры, как по команде, упали на дорогу, дрыгая ногами. Последним отпал огромный холодильниковый петух.
Катя перепугалась и немедленно поволокла хулигана-Камнегрыза в дом, держа его за удобный край.
Тут же откуда-то выскочила кричучая соседка Татьяна Семёновна Частова и завела на весь посёлок песню, что её кур отравили.
— Что же это творят-то? Что же я есть теперь буду!
Но, увидев, что её куры очухиваются и рассмотрев Камнегрыза получше, она поменяла версию:
— Какого-то ската лектрического привезли! Чего городские делают! Теперь хоть из дома беги!
Два этих постулата как-то не увязывались друг с другом, но деревня заинтересовалась событием.
Стали приходить соседские дети:
— А ваш скат настоящий?
— Нет у нас никакого ската.
— А можно его потрогать.
— Да нет у нас ската!
Но дети, как мухи, облепляли дом и заглядывали в окна и даже в двери. Очевидно, это были не деревенские застенчивые дети, а настырные городские.
Процесс пошёл.
И скоро слух о странном существе прошёл по всему великому селу Троицкому.
— Жди меня, дочь, я на часик сгоняю в город, — сказал папа.
Он постепенно набирал аппаратуру, и в домике получалась неплохая акустическая лаборатория.
Как только папа уехал, в небе вдруг загромыхал серебристый вертолёт.
Он приземлился на соседском огороде, и из него высыпала группа весёлых молодых десантников во главе с академиком Гавриловым.
— Николай Николаевич, Катя! — кричал он в мегафон. — Отдайте нам Камнегрыза! Это народное достояние! Он принадлежит всем!
«Сам ты народное достояние! — думала Катя. — Сам ты принадлежишь всем. А Камнегрызик принадлежит самому себе. И ещё своим папе и маме. Ничего я тебе не отдам».
— Камнегрызик, миленький, зови на помощь своих. Надо бежать! — закричала она.
Катя всегда считала — раз Камнегрыза прислали сюда лечиться, значит, обязательно будет родительский день и родители приедут его навещать.
Камнегрызик понял. Из середины спины у него возникли гибкие, но пружинистые щупальца-антенны, и с концов антенн полетели вверх перламутровые радужные кольца. Очевидно, это были сигналы.
— Мы ничего ему плохого не сделаем! — продолжал говорить Гаврилов. — Мы его только изучим!
«Изучайте свою кошку, — подумала Катя. — Или дядю Коля Спиглазова. А Камнегрызика я вам не отдам».
— Мы вас на ставку возьмём! — кричал Гаврилов.
В это время откуда-то из пространства возникли четыре плоских фигуры размером в четыре сплющенных кошки каждая. Но в отличие от Камнегрызика, по какой-то особой их уверенности, было видно, что это не дети, а взрослые экземпляры.
Словно четыре паззла, они обхватили Камнегрызика со всех сторон, подняли его вверх и, как письмо в почтовом ящике, все вместе исчезли в пространственной складке.
И хотя Камнегрыз скрылся, буквально растворился в пространстве, Катя почему-то твёрдо знала, что как бы далеко он ни был, он всё равно с ней рядом на всю жизнь. Он обязательно вернётся, и ещё не один раз. Это так же совершенно точно, как то, что родители навестят своих детей в пионерском лагере в родительский день. Она обернулась к спецназовцам и сказала:
— Тю-тю, дяденьки, вы опоздали!
Глава сорок первая
Кудеяр Кудеярыч улетает в космос…
Барановые студенты притащили модель Камнегрыза в дом к Кудеяру Кудеярычу вместе с дядей Колей Спиглазовым.
— Ну что, учёный! Расскажи-ка нам об этом экземпляре. Говори всю правду.
— О чём говорить, когда не о чем говорить! — сказал дядя Коля где-то услышанную умную фразу.
— Неужели вот эта штуковина стоит миллиард долларов?
Дядя Коля уже точно понял, что Кудеяру надо говорить правду или только правду. И он сказал правду:
— Вся начинка из магазина «Пионер» — за двести долларов. Остальное — настоящая шкурка. Она долларов на тысячу потянет. Наш Гаврилов лично заплатит. А то его с работы снимут.
Кудеяр начал исследовать модель Камнегрыза. Руки у него были цепкие и сильные. Он нажал на какое-то место в твёрдой кожуре — и вдруг из неё появились щупальцевые антенны, а из них полетели прозрачные радужные кольца. Слабые, как вчерашние мыльные пузыри.
Тем не менее вдруг из пространства выскользнули четыре неведомые на Земле фигуры. Они обхватили модель Камнегрыза с четырёх сторон и стали подниматься вверх.
Кудеяр Кудеярыч держал лже-Камнегрыза за края со страшной силой.
«Паззлы» поднялись вверх, не ощущая никакой тяжести. И постепенно стали исчезать в пространственной складке.
Они таяли и таяли в пространстве. И вместе с ними таял в пространстве сильнорукий Кудеяр Кудеярыч.
Последними растаяли его чёрные лакированные ботинки.
— Что с ним будет? — спросили барановые студенты нового набора у дяди Коли Спиглазова.
— Он улетел на планету с большой силой тяжести, — ответил дядя Коля Спиглазов.
— Он к нам вернётся?
— Маловероятно, — ответил дядя Коля. — А если вернётся, то скорее всего, в виде коврика.
— Какого ещё коврика? — спросили барановые студенты.
— Я думаю, он будет небольшого размера. Что-нибудь два на восемь, — ответил крупный учёный дядя Коля Спиглазов.
На станции Клязьма, как и в прошлый раз, во многих домах замигали телевизоры, замолкли радиоприёмники и завыли собаки. Во всех санаториях погас свет.
КОНЕЦ
Приложение для любознательных читателей
Глава двадцать седьмая
Пояснительное отступление
Как же они это проходили? А вот как. Раньше этот каменный домик принадлежал одной семье — двум сёстрам бабушкам Чулковым. Елизавете Чулковой и её сестре Пелагее.
Когда бабушка Елизавета покинула наш мир, бабушку Пелагею Чулкову уговорили сдать одну половину дома студенту — сыну одного секретаря обкома одной из провинций.
Этот сын поступил в один московский институт, а в общежитии жить не захотел по причине широты свой натуры. Юношу, стремящегося к знаниям, звали модным по тем временам именем — Леонид.[8] Бабушка Пелагея, между нами говоря, была темновата и жадновата одновременно. В силу своей жадноватости она получила с жильца несколько тысяч рублей аванса, а в силу своей темноватости хранила их не в сберкассе, а под матрасом.
Между тем стремящийся к знаниям студент особенно к знаниям не стремился, а стремился к игре в карты. Однажды он сказал сам себе:
— До получения перевода от отца осталось двадцать девять дней, а денег нет.
Его охватил пессимизм. А у соседки бабушки, бабушки-старушки, лежали в это время никому не нужные несколько тысяч рублей.
Юный ум требовал найти способ исправить эту несправедливость.
И выход был найден.
