Арес взмыл в воздух и быстро замахал крыльями. Им не надо было лететь извилистыми тайными путями, но и прямой путь казался теперь невыносимо, мучительно долгим.
Даже в бою Грегор не испытывал ничего похожего на ужас, который терзал его в полете. Люкса была так больна — она едва могла дышать, была изранена и вся горела, — он боялся, что она не доживет до дома. В какой-то момент, когда она затихла, он запаниковал, что Люкса умерла.
— Люкса! — заорал он и начал трясти ее, а она закашлялась, и у нее снова пошла кровь. Но она была жива, все еще жива.
— Говори с ней, Грегор, — посоветовал Арес. — Как тогда, в потоках, ты говорил со мной.
В самом деле, когда они попали в сумасшедшие воздушные потоки и Арес обезумел от бесплодных попыток справиться с ними, Грегор отвлекал его от паники бесконечным монологом — это успокаивало Ареса и не давало ему падать духом. И вот теперь Грегор начал рассказывать Люксе все, что приходило ему в голову: он говорил о Нью-Йорке, о том, какой забавной бывает Босоножка, о том, как он рисует на бумаге паутинки, о том, что такое зима и на что она похожа, о рецепте соуса для спагетти миссис Кормаци… обо всем — только бы она не впала в забытье.
Где-то за ним, в темноте, лежал Говард. Грегор вспоминал о его присутствии, когда Люкса кашляла и Говард напоминал ему о лекарстве. Как бы плохо ни чувствовал себя Говард — к счастью, он был в сознании, в отличие от своей кузины.
Прошла, кажется, целая вечность прежде чем Грегор начал узнавать места, над которыми они пролетали, — они приближались к Регалии. Вот показалась широкая и бурная река, что текла от самого Источника через Регалию, впадая в Водный путь. Она почему-то стала совсем не такой бурной, какой помнил ее Грегор, — на поверхности не вскипала пена, превращаясь в белых барашков, а значит, скорость течения была значительно ниже, чем обычно. Видимо, разрушения, вызванные землетрясением, которое произошло недалеко от Источника и уничтожило колонию зубастиков, изменили русло реки.
— Мы почти прилетели, — уговаривал Грегор Люксу. — Мы почти на месте.
Она не могла ему ответить. Она даже уже не кашляла. Но все еще была жива — Грегор чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь.
Арес подлетел прямо к пристани. Еще не приземлившись, Грегор принялся вопить:
— На помощь! Врача! Скорее! Врача!
Подземные поспешно сняли Люксу и Говарда со спины Ареса и уложили на носилки. С Грегором тоже хотели так поступить, но он растолкал всех и побежал за носилками с Люксой.
Ее отнесли в какое-то помещение, напоминающее палату реанимации, и вокруг нее теперь суетилась целая команда докторов. Грегор пытался рассмотреть, что с ней делают, но его бесцеремонно выставили из помещения, и каменная дверь захлопнулась перед самым его носом.
Он стоял, задыхаясь и дрожа, отбиваясь от докторов, которые предлагали ему помощь, пока не появился Марет, который взял Грегора за руку и повернул к себе:
— Грегор, — сказал Марет, — тебе нужна медицинская помощь. И ты должен пойти со мной.
— Она ведь выживет, да? — спросил Грегор.
— Я не знаю. Но врачи делают все, что только возможно. Ты не поможешь ей или кому-то еще тем, что позволишь собственным ранам воспалиться, — ответил Марет. — Пойдем.
Вскоре Грегор снова нежился в ванне с травяными настоями, которые вымывали пепел и нефть из его кожи. Ему порядком досталось от крыс, особенно постаралась та, что добралась до голени. Раны ему промыли, зашили, смазали лечебными мазями и перевязали, но он отказывался пить какие-либо лекарства, которые подносили к его губам, — он понимал, что ему дают снотворное, а спать он не собирался. Марет позаботился, чтобы фотография из заднего кармана штанов Грегора была перемещена в карман его новой одежды, а меч стоял возле кровати, на которой Грегор лежал.
Но он требовал, чтобы ему позволили встать. В обычной ситуации он бы этого никогда не добился, но сейчас больница была переполнена людьми и зубастиками, пострадавшими во время боя, и долго с ним возиться у врачей не было возможности.
Он вышел из палаты и слонялся по коридору, пытаясь хоть что-нибудь узнать о Люксе, но ему это не удалось. Время от времени он подходил к палате мамы и через стекло смотрел на нее, спящую, — к счастью, она выглядела теперь лучше, чем в прошлый раз. Потом снова принимался бродить по коридору.
Наконец Марет не выдержал:
— В старом детском саду зашиваются с мышатами из Огненной земли, — сказал он. — Из свободных рук — только мы с тобой. Пойдем посмотрим, вдруг можем чем-то помочь.
Вырвав у врачей обещание, что они дадут знать, если будут какие-то новости о состоянии Люксы, Грегор отправился вслед за Маретом.
В садике царил ужасный хаос. Мышат только недавно доставили из Огненной земли. Тех, что были совсем плохи, отправили в больницу, но остальные тоже нуждались в помощи. Панцирь каменной черепахи Сандвича был открыт (Соловет, конечно, обнаружила тайный ход, когда Грегор сбежал) — и мышат приносили со стороны водохранилища. Садик мог вместить отнюдь не всех, поэтому вся лестница сверху донизу была заполнена больными и покалеченными мышатами.
В первую очередь их пытались отмыть.
В том бассейне, где Грегор совсем недавно играл в прятки, теперь было полно воды с лечебными травами, в которых мышат отмывали. Две другие комнаты были превращены в огромные гнезда — туда набросали множество одеял, а в еще одной комнате было что-то вроде столовой, где голодных и испуганных детишек пытались накормить.
Едва их завидев, Далей бросилась к Грегору. Одной рукой она прижимала к себе верещавшего мышонка, завернутого в полотенце, а другой пыталась схватить еще одного:
— Марет! Грегор! Вы можете помочь в бассейне?
— Обязательно, — кивнул Грегор, радуясь, что может чем-то себя занять.
В следующую минуту он уже стоял по пояс в воде, держа в руках мышонка. Малыш трясся от страха так сильно, что у него стучали зубки. Грегору стало нестерпимо его жалко: маленький, беспомощный, измученный и больной мышонок вдруг оказался здесь совсем один, без мамы с папой, не понимая, где он и что случилось.
— Все будет хорошо, малыш, с тобой все будет хорошо, — приговаривал Грегор нежно. Шерстка мышонка слиплась от нефти и пепла, ее не так-то легко было отмыть, но с помощью какого-то специального шампуня и губки Грегору наконец удалось вернуть шерстке природный серый цвет. Едва он успел передать мышонка кому-то, кто держал наготове полотенце, — а в руках у него уже трепыхался следующий.
Их было очень много, они все возникали и возникали в руках у Грегора. Он работал без устали, намывал мышат, шептал им успокаивающие слова. Но мыслями он оставался там, в больнице, рядом с Люксой. Один раз, когда мимо проходил врач, он кое-что выяснил: врачи старались вывести токсины и пепел из организма Люксы, но пока без особого успеха, потому что ее легкие несколько дней дышали только загрязненным воздухом. Но по крайней мере — она жива.
Марет и Далей время от времени уговаривали его немного отдохнуть, но он не мог и не хотел остановиться. Протянув руку за следующим мышонком, он вдруг увидел Босоножку. Она стояла у края бассейна с тарелкой в руках и махала ему рукой.
— Привет, Босоножка, — сказал Грегор и подошел поближе. — Ты чего?
— Я помогаю Далей кормить мысат, — ответила она. — А теперь она сказала кормить тебя.
На тарелке лежали кусочки мяса, немного хлеба и стояла большая кружка с чаем. Грегор немного поел, чтобы порадовать Босоножку, и после еды стал чувствовать себя получше.
— Спасибо, — поблагодарил он сестренку.
— Я пойду исё кормить мысат, — сообщила она.
— Отличная работа, — похвалил он.
— А ты моешься в ванне, — напомнила она.
— Точно! — и он потянулся за следующим мышонком.
Так продолжалось еще несколько часов, пока Далей не похлопала его по плечу:
— Грегор, тебя зовут в больницу, — сказал она.
Грегор тут же вручил кому-то, кто стоял рядом, очередного мышонка и пулей вылетел из воды. Кожа у него сморщилась и побледнела от стольких часов, проведенных в воде, ноги подгибались от усталости. С одежды ручьями стекала вода. Хорошо, что он разулся, когда входил в воду. Сухие носки и кроссовки с трудом удалось натянуть на разбухшие от воды ступни.
— Она в порядке? Я могу ее видеть? — спрашивал он, от волнения лязгая зубами.
— Не знаю, — ответила Далей. — Знаю только, что тебе велели срочно прийти. — И она указала Грегору глазами на дверь.
Там стояли Горацио и Маркус.
— О, мои дорогие телохранители! — Грегор положил ладонь на рукоять меча.
У него не было дурных предчувствий. Всю дорогу он торопился увидеть Люксу. Он почти бежал, и они молча следовали за ним по пятам, и он слышал их четкие шаги у себя за спиной. Через толпу мышат, по коридору, вниз по лестнице, ведущей в больничное крыло. Он выбрал короткий путь, свернув на боковую лестницу, в самом низу которой была каменная дверь, что вела в больницу. Но Грегор не дошел до этой двери.
