— Мария Павловна! — умоляющим голосом говорит Алик Борисович. — Это какое–то недоразумение. Мне позвонил ночной дежурный и сказал, что кто–то под моим именем…
— Что же, я вас не знаю, что ли! Оставьте ребёнка в покое! Она и так травмирована троллейбусом!
— Я был в это время в кино! Клянусь вам! Шурочка может подтвердить!
— Шурочка что хочешь подтвердит, — говорит Мария Павловна. — Она в вас влюблена.
— Чепуха! Мы просто дружим!
Юлька подняла вазу с цветами и занесла над головой, чтобы ударить Алика Борисовича, который увлечён разговором.
— Погоди! — говорит Алиса. — Он настоящий.
— Что? — Алик Борисович оборачивается, видит, что Юлька готова его ударить, закрывает голову руками и садится на койку.
Мария Павловна врывается в дверь.
— Он настоящий! Он не виноват! — Алиса пытается закрыть собой Алика Борисовича.
— Настоящий? — сурово говорит Юлька, не выпуская вазы. — А ты смотри на его ботинки.
Все смотрят на ботинки Алика Борисовича.
Они надеты наоборот.
— Ну простите, простите, — говорит Алик Борисович, нагибаясь, чтобы снять ботинки. — Я уже раздевался, когда позвонили. И очень спешил.
Он снимает ботинки и начинает их переодевать.
— Вроде другой, — говорит неуверенно Мария Павловна, опуская швабру. — Но очень похож.
— А это что? — спрашивает Алик Борисович, глядя на третий ботинок в руке Марии Павловны.
— Ваш третий ботинок, — говорит Мария Павловна.
— У меня нет третьей ноги. Пошли в ординаторскую, — говорит Алик Борисович строго, — и вы меня введёте в курс дела.
— Правильно, — соглашается Мария Павловна, — девочкам давно пора спать.
— Спокойной ночи, — говорит Алик Борисович. — Поставь вазу на место, Юлька.
Юлька всё ещё держит вазу над головой.
Они уходят.
— Придётся бежать, — говорит Алиса. — Только ещё не знаю, куда.
— Я знаю, — говорит Юлька и ставит вазу на место.
Камера наезжает на вазу.
Стоп–кадр.
Руки фокусника разрезают вазу пополам и разводят обе половинки в разные стороны.
Из вазы высыпаются вопросительные и восклицательные знаки.
В обратном порядке происходит манипуляция с вазой: вопросительные и восклицательные знаки ссыпаются в вазу, обе её половинки соединяются, ваза водворяется на место. Слышен шум дождя.
В кадре — зонт. По нему — дождь. Камера — вниз — и снова инструменты: контрабас, фортепьяно, руки фокусника, манипулирующие булавами, ударные, контрабас… и т. д.
Раннее утро. Чуть моросит дождь. Зябко. На земле мокрые листья.
Спящее здание больницы. Только одно или два окошка светятся в верхних этажах. Вдруг окно на первом этаже начинает раскрываться.
Одна за другой из него осторожно вылезают Алиса и Юлька. Всё тихо. Они несутся к кустам, прячутся там, смотрят на больницу.
Никто не заметил их бегства. Холодно. Они в тапочках и пижамах. Чуть поёживаются.
— Надо дворами, — говорит Юлька. — А то кто увидит — тут же вернут.
— Почему?
— А как мы одеты?
— Разве каждый одевается не как хочет?
— Как принято. Погоди, может, они нас здесь подстерегают.
— А чего им не спать? — отвечает Алиса.
— После такой взбучки? Они с утра нами займутся. Вот увидишь.
— Надеюсь, не увижу.
Девочки выбираются из кустов и бегут к выходу из сада, который тянется за больницей. Останавливаются перед пустой улицей.
— Извини, что я тебя втравила в такую историю, — говорит Алиса.
— Ты не виновата. Я сама тебя к себе пригласила. А куда тебе ещё деваться?
— Спасибо, — говорит Алиса.
Они выходят на улицу. И не замечают, как из–за поворота показывается патрульный «Жигулёнок».
— Девочки в пижамах, остановитесь, — слышен радиоголос.
Девочки оглядываются и бегут в ближайший двор. Вслед несётся голос:
— Девочки в пижамах, вы простудитесь.
Алиса с Юлькой вылетают в сквер и останавливаются, радуясь освобождению от опасности. И тут же опять слышен голос:
— Грибкова, ты что тут делаешь? Ты же в больнице.
Фима Королёв гуляет со своей собакой. Он в плаще, ёжится от холода.
— И в таком виде!
— А, Королёв, — говорит Юлька вежливым голосом, — меня, понимаешь, выписали.
— Чего? В одной пижаме? На рассвете?
— Что делать, больницу закрывают на ремонт, — говорит Юлька. — Кстати, познакомься, моя новая подруга, Алиса. Мы с ней в одной палате лежали. Она в Москве проездом.
— Алиса, — Алиса протягивает руку.
— Как?
— А что? Мы разве раньше встречались?
— Нет, не видал. Просто редкое имя. Алиса в Стране чудес.
— Имя как имя, — говорит Юлька, — ты что, хочешь, чтобы мы совсем замёрзли?
— Я бы дал вам плащ, — говорит Фима, — только моя мать сразу спросит: ты куда плащ дел?
— А ты скажешь, что отдал больной подруге.
— А вдруг она неправильно поймёт? Знаете что, берите плащ, а потом ты мне его отдашь у подъезда.
Видно, как по улице бегут, накрывшись одним плащом, Юлька с Алисой. За ними Фима с собакой. В подъезде они возвращают Фиме плащ.
— А ты откуда приехала, Алиса? — спрашивает Фима, который что–то подозревает.
— Издалека, — говорит Алиса.
— Она попала в катастрофу и потеряла память, — серьёзно говорит Юлька.
— В катастрофу? И ничего не помнишь?
Алиса сжигает Юльку уничтожающим взглядом.
— Вспомню, — говорит она.
— Ну и медицина, — Фима надевает плащ, — человек ничего не помнит, а его из больницы выписывают. А ты где жить будешь?
— У меня, — говорит Юлька. — Фимочка, беги домой, а то мама неправильно поймёт.
Они поднимаются наверх.
— Первый удар я беру на себя, — говорит Юлька. — Ты стоишь и молчишь. Наше счастье, что мать с отцом в отпуске, только бабушка дома, и она в некоторых отношениях более прогрессивная.
И Юлька звонит в дверь. Юлькина бабушка Мария Михайловна открывает дверь. Она уже в полной форме, одета, причёсана — из тех нестарых ещё, деловитых бабушек, которые тянут на себе весь дом.
— Здравствуй, бабушка, не волнуйся, — быстро говорит Юлька. — Всё в порядке, меня выписали.
Бабушка смотрит на девочек в пижамах и говорит задумчиво:
— Больница сгорела?
— Ну почему? Мы просто так спешили домой, что не стали дожидаться, пока нам выдадут одежду. Мы потом сходим. Ты Алису знаешь, Алиса со мной в одной палате была, ты же нас навещала.
— Здравствуй, Алиса, — говорит всё ещё потрясённая бабушка и отступает, пропуская девочек к квартиру. — Ты ещё не вспомнила?
— Извините, нет, — говорит Алиса.
— Тогда в ванную и переодеваться, ещё не хватает воспаления лёгких.
— Подожди, бабушка, мы сначала должны тебе раскрыть тайну. Алиса подвергается страшной опасности.
— Разумеется, — говорит бабушка, — умереть от насморка. А ну мыться!
Девочки покорно уходят в ванную, но тут же дверь открывается и оттуда высовывается Юлькина голова.
— Тогда, бабушка, ты выполни мою личную просьбу. Это важно. Пока мы моемся, позвони в больницу. И скажи им, что ты с утра нас взяла сама. Что всё в порядке и так далее. В общем, что мы не погибли и нас не украли.
— А что, они могут так подумать?
— Если бы ты знала, сколько было происшествий!
Бабушка задумчиво входит в комнату, лезет в шкаф, берёт оттуда бельё и платья для девочек, несёт к ванной, у телефона останавливается, поднимает трубку и набирает номер.
— Это больница? — спрашивает она…
Весельчак У спит на полу покинутого дома. Крыс улёгся головой ему на живот. На лбу у Весельчака большой синяк, кровоподтёк под глазом у Крыса.
Весельчак поворачивается, и голова Крыса стукается о пол. Тот вскакивает. Хватается за пояс, выхватывает бластер.
В окно долетает голос диктора, который ведёт урок утренней гимнастики. Крыс потирает синяк, ругается на непонятном языке. Оглядывается, подбирает с пола осколок зеркала, смотрится в него. Толкает ногой Весельчака. Тот с трудом просыпается. Крыс суёт к его глазам зеркальце. Весельчак поражён собственным видом.
Фима, озираясь по сторонам, идёт с портфелем в руке по улице. Подходит к телефонной будке, оглядывается прежде чем войти, входит. Набирает номер.
Звонит телефон.
Коля тянет руку к телефону, но отдёргивает.
— Возьми, — говорит он матери тихо.
— С каких это пор…
— Мама, я тебя умоляю!
— Я вас слушаю, — говорит мать.
— Дайте мне Колю, пожалуйста.
— Возьми, поговори с другом.
— А ты уверена, что это Фима? — спрашивает Коля.
— Николай, немедленно перестань кривляться!
— Мама, я тебя очень прошу, спроси этого Фиму — как прозвище нашего физкультурника?
— Сам спрашивай, — говорит мать и передаёт трубку Коле. — ещё не хватало, чтобы ты втягивал меня в свои пиратские игры. Джеймс Бонд, видите ли, нашёлся!
