Вася дал Женьке уговорить себя, и они тихонько выскользнули за дверь. Женька потянул Васю к ближайшей стройке, но Вася сразу стал неумолимым:
— Мне нужно найти Ленскую улицу.
— Да зачем тебе Ленская? Она ж далеко.
— Нужно. Я жил на Ленской, понял? В доме двадцать один. Такой деревянненький домик.
— Да на что тебе деревянненький?
— Нужно — и все. Веди!
Женька покорился. Они быстро миновали несколько улиц. Вася так волновался, что даже не замечал, что встречные посматривают на его необычный костюм с некоторым интересом. Но ни один из них не остановился, не стал удивляться вслух, а тем более смеяться. Ну, идет человек в зимнем, да еще старомодном костюме, — значит, ему так нравится. Пусть себе идет.
На Ленской, такой знакомой в прошлом, такой родной, Вася не увидел ни одного старого дома. Улица неузнаваемо изменилась. Все было новое, и везде строились новые дома. Он даже растерялся. Старой улицы не было, не было и его дома. Вася подумал вначале, что Женька, по своей легкомысленности, привел его на другую улицу. Но вдруг он увидел старую знакомую: почти черную внизу и все еще нежно-белую вверху раскидистую березу. На всей улице была только одна такая красивая, такая раскидистая и старая береза. И она стояла как раз против Васиного дома. Ошибиться Вася не мог. Правда, береза немного постарела, но почти не изменилась, стала только еще толще и раскидистей. Ее крохотные нежно-зеленые листочки беспрерывно вздрагивали — рядом проносились самосвалы и грузовики, а чуть подальше, на том самом месте, где стоял когда-то Васин дом, суетились грейдеры и экскаваторы. В шум их моторов смело вплеталась звонкая птичья песня.
Пел скворец. Пел самозабвенно, запрокинув черную, будто отлакированную голову назад и прикрыв глаза. Пел весело, словно зараженный общим весельем труда.
И только один человек не радовался и не веселился. Он думал о том, что скворечню, на крыше которой пел скворец, мастерил он вместе с отцом. Он вспомнил, как он лазил на дерево, чтобы привязать птичий домик, и как мама кричала снизу:
«Слазь! Сейчас же слазь! Упадешь!»
И как отец, задрав голову, добродушно посмеивался:
«Здоровый парень — не сорвется. Я в его годы на мачты лазил».
Это было в «День птицы», и скворечню ставили не для скворцов, а для синичек, потому что скворцов в Васино время в этих местах не бывало.
И вот прошли годы. По-прежнему стоит на своем месте раскидистая береза с маленьким деревянным скворечником на вершине, и в нем уже живут веселые голосистые скворцы, а человек, который делал этот птичий домик, теперь не имеет ни дома, ни родных. Да… Если бы рядом не стоял Женька, который наверняка бы осведомился насчет больного зуба, впору было зареветь. Но делать нечего. Приходилось быть стойким и мужественным. В конце концов, люди переносили и не такие трудности. А тут просто вместо старого дома строят новый. Это ведь даже хорошо.
Пока Вася смотрел на скворечник, пока он думал о своей судьбе, Женька уже успел обежать стройку, вернулся и теребил Васю за рукав:
— Идем! Понимаешь ты, там такой дядька отличный есть — все объяснит. Идем!
Вася нехотя пошел за Женькой. Едва они свернули за огораживающий строительную площадку заборчик, Вася увидел огромную, очень высокую машину с гибким хоботом. Над ней возвышался подъемный кран. Вот он взял прямо с автомашины оконный переплет с подоконником, задвижками и стеклом, поднял его и осторожно установил на нежно-розовую стену. Двое рабочих помогли крану поставить переплет на место.
К мальчикам подошел высокий загорелый человек в комбинезоне со множеством кармашков и застежек и спросил:
— Учиться пришли? Хорошее дело! А где же ваш учитель?
— Мы одни, — замирая, ответил Женька.
— Это хуже. Как бы не попали под кран…
— Да нет, дяденька! Мы тихонько. Мальчик вот приехал… издалека, никогда не видел такой машины.
Загорелый человек с интересом осмотрел Васю, его необыкновенную одежду и переспросил:
— Издалека, говоришь, приехал? Даже в телевизор не видал такой машины?
На первый вопрос Вася тактично не ответил, а отвечая на второй, сказал честно:
— Никогда не видел. Ни в телевизоре, ни так.
— Да, брат, далековато, видно, живете. Ну ладно, поможем. Раз такое дело, возьмусь за работу экскурсовода.
В это время подъемный кран поднимал второй оконный переплет, третий… десятый и наконец начал устанавливать двери, тоже совсем готовые — с ручками, электрическими звонками и почтовыми ящиками. Рабочие в это время подвели железные стены и закрепили их болтами. Дом сразу вырос на целый этаж.
— Заметили, что сделано? — спросил прораб. — Теперь смотрите дальше.
В огромной машине что-то зашуршало, загудело, и длинные хоботы опустились над металлической стеной, в которую одновременно уперлись небольшие, мелко дрожащие брусья с резиновыми набалдашниками-вибраторами. Из хоботов полилась пенистая огненная масса. Брусья задрожали еще сильней.
— Видел, как вибраторы работают! — сказал восхищенно Женька.
Через минуту хоботы и брусья присосались к другой стене, и опять полилась огненная жидкость.
— Что же это такое? — немножко испугался Вася. Раскаленный поток был слишком необычен.
— А вот это они стены делают, — пояснил, блестя глазами, раскрасневшийся Женька. — Туда воздух нагоняют, и они становятся такими… пузырчатыми.
— Куда нагоняют воздух? Кто становится пузырчатым?
— Ну, Вася, какой ты непонятливый! Это стены, значит. А воздух в них нагоняют…
— Ничего не понимаю, — честно признался Вася.
— И не мудрено, — вмешался инженер. — Тебе, парень, — обратился он к Женьке, — нужно как следует заняться русским языком. Даже рассказать толком ничего не умеешь.
— А чего ж тут такого? — удивился Женька. — Воздух же нагоняют туда? Нагоняют.
— Послушай-ка лучше меня, Вася, — начал рассказывать инженер. — Давным-давно, кажется еще в 1950 году, в одной из лабораторий было получено удивительное стекло — оно не тонуло в воде, не разбивалось от ударов молотка. Это было пеностекло. Делали его так. В расплавленную стеклянную массу вводили газ. Стекло застывало не сплошным куском, а мельчайшими порами, клеточками, как губка. В порах был заключен воздух, газ, и стекло поэтому не тонуло. Если его ударяли молотком, то разбивалось только несколько клеточек, а весь кусок оставался целым. Кирпич из такого пеностекла очень удобен: он легок, хорошо сохраняет тепло, почти не пропускает звук, его можно окрасить в любой цвет. Из таких стеклянных кирпичей уже пробовали строить дома. Но тогда пеностекло было очень дорого. Так вот… А в наше время для строительства зданий применили почти такой же метод — атомная машина плавит минеральную массу, отделяет от нее полезные примеси и окрашивает в нужный цвет. Когда масса готова, специальный вентилятор насыщает ее воздухом и гонит по трубе-хоботу к месту заливки. Масса выливается в нужное место и застывает, как пеностекло. Не нужно ни каменщика, ни цемента — стены домов сразу же льются из минеральной массы. А чтобы она застывала ровно, плотно, ее встряхивают, уплотняют. Пока что лучшего строительного материала у нас не придумано. Но тут еще одно затруднение: дома-то бывают разные. Один — с маленькими окнами, другой — с большими, третий — с какими-нибудь особыми выступами. В помощь машине существуют специальные заводы. Раньше они были железобетонными или домостроительными, теперь они несколько переоборудованы, но занимаются тем же делом, что и прежде, — изготавливают части домов: окна, двери, потолки, полы и т. д. Что тебе нужно, то они и изготовят. Привезут такие детали на строительную площадку, установят, как это ты только что видел, а промежутки между ними, то есть стены, зальют пеномассой. Потом покроют крышей, и дом готов.
Пока инженер рассказывал, машина уже повернула за угол дома — целая стена была готова. Ребята пошли вслед за машиной, но инженер остановил их:
— Посмотрите, что будет дальше.
На только что залитую стену кран уже подал сложное соединение резервуаров, решеток и труб.
— Это устанавливают систему искусственного домашнего климата, — сказал инженер. — Она будет регулировать в этом этаже температуру и влажность воздуха. А когда будут готовы другие стены, на них положат балки, укрепят пол и потолок и начнут возводить следующий этаж. Неделя — и трехэтажный дом будет выстроен без каменщиков, плотников и штукатуров. Вот так, брат, и строят теперь!
— Сколько же нужно учиться, чтобы управлять такой машиной? — вслух подумал Вася.
— Ну, теперь только покрасят внутри — и все в порядке! — восхищенно сказал Женька.
— Нет, брат, теперь в домах ничего не красят. На внутреннюю отделку идут или пластмассы, или чаще всего специально обработанное под высоким давлением дерево. Благодаря такой обработке дерево становится намного крепче, почти как металл, не горит и окрашивается в любые цвета — оранжевый, красный, какой угодно. С нашим замечательным деревом, только специально обработанным, никакие другие отделочные материалы не сравнишь!
