— Даже если острова Голубой звезды больше не существует, — сказала она, — мы с вами должны побывать на месте, обозначенном на карте капитана Кукса. Ведь не можем мы сидеть сложа руки!
— Да, это правильно, — поддержал её Циркуль. — Не случайно эти звёзды появились в разных местах, таких совпадений не бывает.
— А чего с ними разговаривать, — подхватил Карлуша. — Я предлагаю выбрать нового капитана и немедленно выступить в морской поход. Кто «за»?
И сам первый поднял руку.
Однако никто, кроме Чека, Карлушу не поддержал.
— Помолчи лучше, — сказала ему Зубрилка. — Вечно ты лезешь с какими-нибудь глупостями.
— Да уж, насчёт капитана ты погорячился… — поморщился Глюк.
— Один раз ты уже был капитаном, — сказал Студент. — Постеснялся бы наших друзей.
Карлуша перепугался, что Студент сейчас расскажет Крохе и Циркулю про то, как они с Чеком собирались плыть на плоту.
— Я что… я ничего… — залепетал он, чтобы поскорее замять тему. — Я только хочу сказать, что незачем здесь рассиживаться и раздумывать.
— Ещё бы, — сказал Студент, — уж ты-то не станешь раздумывать. Тебе бы только мчаться куда-нибудь сломя голову. А уж думает пусть кто-нибудь другой. Вечно из-за тебя какие-то истории…
Карлуша притих, а все остальные, посовещавшись, решили отправляться в путь немедленно. За ночь «Стрекоза», ведомая лучом-навигатором, должна была выйти к морю.
Океан. — Опасность где-то рядом. — Ситуация осложняется
Рано утром «Стрекоза» вышла к устью реки, и вахтенный матрос Шестерёнка объявил по радио подъём. Заспанные путешественники, ёжась от утренней свежести, повылезали на палубу.
Берега реки раздались далеко вширь, кое-где торчали небольшие, вытянувшиеся вдоль течения островки. А впереди, до самого горизонта, была одна вода.
Этот бесконечный, всё более темнеющий к западу простор так поразил воображение гномов, что они долго молчали, выстроившись на палубе.
Вспенивая воду, «Стрекоза» вышла на голубой простор, сделала правый поворот и на малом ходу въехала носом на пустынный песчаный пляж. Студент объявил высадку.
На берегу валялись выброшенные прибоем водоросли, щепки и раковины. Подальше от воды из песка росла редкая трава и кустарники. Ещё дальше возвышался небольшой песчаный обрывчик, за которым виднелись только небо и слепящее солнце. Лёгкий ветерок с моря щекотал носы характерным солёным запахом. То там, то здесь на морской волне появлялись и исчезали белые барашки.
Путешественники не замечали, что сверху, из-за кромки протянувшегося вдоль берега обрывчика, за ними наблюдает множество недобрых глаз…
— Как ты думаешь, Пузырь, тут будет чем поживиться? — деловито поинтересовался долговязый гном с серьгой в ухе у другого, толстенького.
— Бочонок пустой тебе в глотку, Нос, — отвечал Пузырь. На голове у него была натянута пёстрая косынка. — Разве ты не видишь, что это дурацкие бездельники. Ни шиша у них нет, кроме смены белья.
— Тогда отвезём их к директору, — предложил третий гном с чёрной повязкой вместо глаза. — Очень напрашиваются, лёгкая добыча.
— Помолчи, Циклоп, — сказал Пузырь, — пока тебя не спрашивают. Дай мне лучше их сосчитать… одиннадцать, двенадцать гномов. Целая дюжина! Директор отвалит за них не меньше десяти золотых.
— Пожалуй, не меньше, — согласился Нос. — Вызывай «Медузу», Ушан.
Лопоухий гном, которого звали Ушан, стал бубнить в рацию: «„Медуза“, „Медуза“, я команда…», пока не послышался хриплый голос:
— Я «Медуза». Чего тебе, Ушан?
— Рад вас слышать, капитан. У нас на борту будут гости, если вы не против.
— Сколько?
— Двенадцать гномов, если вы не против.
— Годится. Всплыву минут через десять. А вы начинайте.
Залёгшие в рядок диковинные гномы слышали эти переговоры и теперь только ждали сигнала к нападению.
— Что-то они далеко разбрелись, — сказал Пузырь. — Подождём, когда соберутся возле своей галоши.
— Эй, Профессор, загаси костёр, — приказал Нос гному в мутных треснувших очках, — эти дурни могут заметить дым.
— А, брось, — сказал ему Пузырь, послюнявил и поднял кверху указательный палец. — Ветер с моря. К тому же они сюда и не смотрят, с нашей стороны их слепит солнце.
Пассажиры «Стрекозы» и на самом деле никого не замечали. Студент и Циркуль о чём-то возбуждённо совещались, остальные разбрелись по берегу.
Карлуша, Чек и Зубрилка сидели на большой, вынесенной прибоем щепке и, глядя на море, разговаривали.
— Карлуша, а ты когда-нибудь уже видел море? — поинтересовалась Зубрилка.
— Честно говоря, не видел, — признался Карлуша. — Но зато я видел всю Землю из космоса.
— Значит, ты всё-таки видел, но только издалека, — уточнила Зубрилка.
— Да, выходит так, — согласился Карлуша.
— Подумаешь, море, — сказал Чек. — Просто большая лужа.
На самом деле от вида бескрайнего океанского простора у него слегка подрагивали коленки.
— Сам ты лужа! — вспылил Карлуша. — Не надо было брать тебя в плаванье.
Сообразив, что не подумавши сморозил глупость, Чек поторопился добавить:
— Я не в том смысле, что лужа, а просто воды много…
Карлуша испепелил его взглядом.
— Теперь, наверное, «Стрекоза» пойдёт под парусом, — высказала предположение Зубрилка.
— Пока ветер с моря, вряд ли, — проявил свою морскую эрудицию Карлуша. — Если только галсами, против ветра, а кому это нужно?.. Вот когда ветер переменится, тогда…
Поболтав ещё немного, Зубрилка отправилась в каюту, чтобы переодеться. А поскольку приближалось время общего сбора, Карлуша и Чек пошли за ней следом. Все остальные тоже начали потихоньку подтягиваться к «Стрекозе».
Поднимаясь по трапу, Карлуша вскользь оглянулся и… застыл на месте. Он увидел, как с обрывистой прибрежной кромки по песку скатываются какие-то незнакомые гномы. Последующие же их действия заставили Карлушу закричать что было мочи:
— Эй, что вы делаете!!!
А гномы набросились на ничего не подозревавших путешественников и принялись ловко вязать их верёвками. Тех же, кто пытался сопротивляться, они лупили изо всех сил деревянными дубинками. Отчаянно лаял и метался, пытаясь защитить друзей, Колобок. С рычанием он кидался на чужих гномов, кусался и рвал на них одежду. Только когда кто-то из нападавших, изловчившись, огрел его по голове, пёсик заскулил и повалился на песок.
Студент в момент нападения находился недалеко от трапа. Он был сбит с ног сразу тремя нападавшими и тут же крепко связан по рукам и ногам.
— Поднимай трап! Задраивай люк! — кричал он, трепыхаясь и извиваясь, как пойманная рыба.
В отверстии люка появился Взломщик. Он находился в полнейшей растерянности, не понимая, что ему делать: бежать на помощь или слушаться Студента.
— Уходите в море! — продолжал кричать Студент. — Взломщик! Уходите в море, иначе всем крышка!..
Взломщик наконец принял решение и втянул легкую дюралевую лестницу внутрь судна. И сделал это вовремя, потому что несколько нападавших уже подбежали к трапу. Один из них подпрыгнул, пытаясь зацепиться, но его пальцы только скользнули по нижней перекладине…
Затащив лестницу, Взломщик крикнул:
— Держитесь, братцы! Мы вас выручим!
— Уходи в море! — кричал Студент. — Вызывай ракету!
Наконец Взломщик захлопнул люк, врубил задний ход, обдав своих и чужих гномов на берегу мощной струёй водомётных двигателей, сделал крутой вираж и на предельной скорости ушёл в море.
Взломщик успел заметить то, что хорошо видел с берега Студент: на поверхность воды всплыла подводная лодка, и на её флагштоке взвился чёрный пиратский флаг.
Сигнал бедствия
Со времени отплытия «Стрекозы» жизнь в Песочном городе протекала тихо и спокойно. В расположенном неподалёку Космическом городке вел свои наблюдения за небом астроном Звёздочкин. С тех пор как там был построен большой электронный телескоп, Звёздочкин редко бывал дома, просиживая ночи напролёт за составлением Большого атласа звёздного неба. Днём он отсыпался в одном из уютных домиков, построенных здесь ещё во время сооружения первой ракеты. Новая ракета последней конструкции горделиво возвышалась на стартовой площадке, готовая в любую минуту сорваться с места.
Звёздочкин был так поглощён своей работой, что даже не ходил домой обедать и ночевать. Он брал на складе космические продукты и питался кое-как, наспех, из всевозможных тюбиков, пакетиков и брикетов. А когда ему хотелось горячего, он ставил на электрическую плитку чайник и заваривал себе в жестяной кружке крепкий чай. Он пил чай вприкуску с космическим сахаром, голова его прояснялась, и он набрасывался на работу с удвоенной энергией.
