Глава 15
Эми шагнула в нишу и нащупала на стене выключатель. На белом столике зажглась симпатичная лампа под голубым абажуром.
Дэн последовал за сестрой и теперь с любопытством разглядывал укромную комнатку с белым дощатым полом и синим потолком – наверное, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие окон. Тайник был прямо под крышей – если смотреть с улицы, в жизни не догадаешься.
У стола виднелось деревянное кресло с мягкой обивкой. Эми представила сидящую здесь Грейс, такую прямую и величественную… Над столом висел рисунок, напротив – зеркало в позолоченной раме.
Эми подалась вперёд. На картинке детской рукой был изображён лес, ярко-голубое небо и жёлтое пятно на зелёном лугу. Одного взгляда хватило, чтобы узнать рисунок. В девять лет Эми сама подарила его Грейс на день рождения. Помнится, ещё так старалась, рисуя вид из любимого бабушкиного окна в библиотеке, где они часто сидели вдвоём, потягивая какао с булочками. Подарок готовился весной, когда под окном расцветал огромный куст форзиции. Грейс звала его «Джордж» – в честь обожаемой золотой рыбки, которую много лет назад похоронила под тем самым кустом. «А Джордж-то вот-вот зацветёт», – повторяла она весной.
Дэн подошёл к деревянному шкафчику у стола, выдвинул ящик и стал перебирать папки, надписанные уверенным почерком Грейс.
ДОМАШНИЕ РАСХОДЫ
Растопка
Доставка
Электричество
Вывоз мусора
Телефон
Продукты
Эми наугад полистала бумаги.
– Это копии, – объявила она. – Как в кабинете на первом этаже.
– Зачем Грейс копии? – недоумевал Дэн.
– Для отвода глаз. – Эми переложила папки на стол и занялась ящиком. На дне обнаружилась панель. Приподняв её, девочка вытащила на свет железную шкатулку.
– Вот оно.
Дэн внимательно разглядывал замок.
– Алфавитная комбинация. Нужны не цифры, а слово.
– Что-нибудь известное нам троим, – подхватила Эми. – А раз так, Грейс наверняка оставила подсказку. Надо только её найти.
Дэн скептически посмотрел по сторонам.
– Тут даже искать особо негде.
Они перерыли все папки, обшарили все углы, но ничего не нашли. Только голые стены.
– Где-то здесь, где-то здесь, – упрямо твердила Эми.
Её взгляд упал на рисунок. Жёлтый куст вышел отвратительно. Зачем Грейс вообще повесила это безобразие? Ведь были картинки и получше.
Что-нибудь, известное нам троим…
Она схватила шкатулку и по буквам набрала:
Д-Ж-О-Р-Д-Ж
Крышка откинулась.
Внутри лежала записная книжка, под ней – другой ящичек, перевязанный бечёвкой. Затаив дыхание, Дэн наблюдал, как сестра разворачивает свёрток.
В ящичке оказался ветхий дневник, размером с книгу в мягкой обложке. Из-под кожаного переплёта выглядывали пожелтевшие от времени страницы.
– По виду старинная вещица, – прошептала Эми.
– По запаху тоже, – заметил Дэн.
Дневник и впрямь отдавал древностью, но к ароматам плесени и старой бумаги примешивался другой… лекарственный.
Эми бережно раскрыла дневник. Судя по следам, между страниц раньше хранили засушенные растения или травы. Дальше шли чернильные рисунки листьев и цветов; рецепт примочки против малярии; способ, как вывести пятна с муслина; цена за отрез хлопка, бочонок вина, чай…
– Это домовая книга, – догадалась Эми. – Писала женщина. Тут ещё что-то вроде дневника. Половину вообще не пойму, то ли на латыни, то ли на итальянском. Похоже, всё вместе.
– Интересно, кто автор? – протянул Дэн. – Почему Грейс держала чей-то дневник за семью замками?
Эми перевернула титульный лист и ахнула.
Оливия Биэн Кэхилл
Домовая книга
1499 год от Рождества Христова
Дэн присвистнул.
– Вау! Это же дневник нашей много-много раз «пра-» бабушки.
На обороте виднелась выцветшая надпись, сделанная твёрдой рукой: «Отдано на сохранение в селение Миналаппы. М.К., 1526».
– Мадлен Кэхилл, – с придыханием проговорила Эми. – Она привезла сюда дневник после смерти матери. Чудо, что он уцелел спустя столько лет! – Она осторожно полистала записи. – Дэн, смотри! Пять страниц полностью зачёркнуты.
– Вопрос, кто это сделал и зачем. Хотели скрыть что-то?
– Как вариант.
Кто-то старательно замазал строчки чёрными чернилами, не оставив ни единого пробела. Жуткое зрелище. Эми почему-то вспомнились чёрные дни после похорон Эвана, Алистера, Натали…
– А может, это знак траура, – медленно произнесла Эми. – Помнишь предание? Гидеона убили, детей Оливии раскидало по свету… Посмотри, следующая запись только от 10-го июля 1508… – Она быстро прикинула в уме. – Это же день рождения Мадлен! А вот и символ Мадригалов! – Девочка ткнула пальцем в огромную «М», увитую цветами и листьями.
Дальше снова шли припарки и примочки, женские хитрости, рецепты, цены…
– Здесь записи обрываются – одни пустые страницы. Потом идёт какой-то стих. Затем – «I miei viaggi», «Мои путешествия», – перевела Эми. – Всё остальное – шифр.
– А нам, значит, надо его разгадать? – насторожился Дэн.
– Или Грейс уже разгадала!
Эми с энтузиазмом принялась листать записную книжку, заполненную только на треть. На страницах теснились латинские слова пополам со староитальянскими, с переводом. Какие-то совершенно непонятные заметки.
– Похоже, Грейс пыталась, но не смогла, – резюмировала Эми.
– Ну почему: как шифр, так обязательно сложный! – простонал Дэн.
Из книжки вдруг выпал белый конверт. У Эми лихорадочно забилось сердце.
– Это от Грейс.
Письмо было коротким:
«Родные мои, если вы здесь, значит, случилось самое страшное. Тайна, которую мы оберегали столько веков, раскрыта. Только вы можете, и должны, положить этому конец.
Надеюсь, дневник вам поможет. В нём ключ к разгадке. Увы, я его не нашла – не успела.
Это мой последний визит в коттедж. Пусть он станет для вас настоящим домом, хотя бы ненадолго. Горько осознавать, что у борьбы нет конца, только паузы между сражениями.
С вечной любовью и верой в вас, Г.»– Тайна раскрыта, – повторил Дэн. – Формула сыворотки попала в чужие руки.
Эми коснулась буквы «Г», такой размашистой и твёрдой.
– Она боялась, что этот день настанет.
– Решение проблемы здесь. – Дэн кивнул на дневник. – Грейс поможет нам одолеть Дж. Резерфорда Пирса.
* * *
К вечеру дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Дневник Оливии оказался увлекательнейшей летописью Ирландии шестнадцатого века, но не более. Вдобавок им так и не удалось разгадать шифр.
– В этой латыни с итальянским сам чёрт ногу сломит, – сонно пробормотал с пола Дэн. – Ещё один рецепт примочки, и я точно повешусь! – Он приподнялся на локтях. – Ты в курсе, кому надо звонить. Джейк с Аттикусом шарят в мёртвых языках. Они наверняка сумеют…
– Нет, – перебила Эми.
Дэн резко выпрямился.
– Пока мы тут отсиживаемся, Пирс зря времени не теряет. Только нам под силу его остановить, но для этого надо задействовать всех и вся. Понимаю, ты не хочешь рисковать, но, если наступит конец света, твои хлопоты пропадут понапрасну.
Эми вскочила на ноги.
– Идём спать.
С дневником под мышкой она поднялась вслед за братом по скрипучей лестнице, тщетно пытаясь выбросить из головы обидные слова. Ей хотелось возразить. Сказать Дэну, что он не прав. Конечно, ему легко рассуждать! Не он глава семьи. Кое-кто вообще решил слиться, так что не надо указывать ей, что делать.
Вот только язык не ворочался от усталости.
Эми переоделась в спортивный костюм, купленный в деревушке, почистила зубы и растянулась под одеялом.
Сон не шёл. Она ворочалась и так и эдак. Стоило закрыть глаза, как память переносила её обратно в ту жуткую ночь на мосту. Внизу мутно поблёскивает река. Хватка Дэна слабеет, и она летит в пропасть. Вся в холодном поту, Эми щёлкнула выключателем и, устроившись на подушках, снова раскрыла дневник.
Поразительно! Они столько лет восхищались великим Гидеоном Кэхиллом, чей гений победил чуму и создал сыворотку, но даже не подозревали, что его жена, Оливия, ни в чём не уступала супругу. Из дневника явственно следовало: именно Оливия собрала ингредиенты, она помогала Гидеону в лаборатории, она сплотила семью. Взгляд Эми заскользил по строчкам:
«Вместо целительной силы на свет появилось чудовище. Чудовище с манией разрушения, которое необходимо уничтожить. У всякой медали есть обратная сторона. Сталкиваясь, противоположности убивают друг друга».
Прежде, чем вернуться к шифру, Эми решила перечитать стих. Слова, которые она тщетно пыталась понять, вдруг эхом зазвучали в ушах.
Четыре души и четыре начала,
Связав с моей кровью, судьба разбросала.
Проклятье лежит на жестоких годах:
Наветы, раздоры, страх.
Но всё же я тайную радость под бьющимся сердцем храню.
Настанет то время, накопишь ты силы к заветному дню,
Чтоб в битву вступить, где оружье – не сталь, а исканий итог,
Который, от древних приняв чашу знаний, накопленных впрок, Maestro di vita, бог вечной улыбки и гений пропорций, сберёг
И мне завещал с наставленьями. Следуя им,
Я скрыла секрет – неподвластен он взглядам чужим.
Все части слила воедино, ты каплей одной
Разбитое склеишь, проклятье развеешь долой.
Святое наследство я здесь для тебя записала.
В дыму очертаний, во тьме все ключи и начала.
Мой свет, моя песня, возьми изначально своё; там, где восемь, считай до шести.
Приставь то, что римляне дали, и в путь, чтобы суть естества от глумленья спасти[3].
Четыре души, четыре начала. Тут всё ясно. Четыре души – это дети Оливии: Лука, Томас, Екатерина и Джейн.
