Космо был слишком напуган, чтобы восхищаться снаряжением противника.
— Они приближаются. Что будем делать?
Стефан скинул со спины ранец и положил свой «громобой» на крышу.
— Сдаваться.
Мона улыбнулась.
— Смотри, Космо. Такое редко увидишь.
Космо заметил, что Мона и Повторюшка перезарядили оружие.
Стефан медленно поднялся на ноги, высоко подняв руки над головой.
— Не стреляйте! — крикнул он. — Я не вооружен.
Адвокаты разошлись, целей стало две. Оба направили «громобои» в голову Стефана.
— Ты сбежал с места происшествия! — крикнул один из них. — По закону им имеем право упаковать тебя.
— Знаю, но пощадите меня, ребята. Я просто хотел посмотреть. Ничего не трогал. Кроме того, мой отец — посол. У нас дипломатическая неприкосновенность.
Адвокаты замерли. После заключения Договора Старого Мира на дипломатическую неприкосновенность мало кто обращал внимание, но была одна странная далекая республика, которая настаивала на соблюдении своих прав. Если упаковать настоящего дипломата, можно было провести пять лет в судах, а потом двадцать — в тюрьме.
— Если у вас дипломатическая неприкосновенность, почему вы надели антикоп-маску?
Так называли на сленге маски, которые носили все члены команды Стефана. Эти маски не только отражали рентгеновские лучи, но испускали собственное слабое излучение, которое могло стирать видеозапись. Если бы кто-нибудь сумел сфотографировать супернатуралистов, на снимках вместо голов отпечатались бы размытые пятна.
— Только для защиты от ультрафиолета. Клянусь. Не хочу, чтобы мои мозги зажарились.
Один из адвокатов взвел оружие.
— Ультрафиолет? Ночью? Так-так, мистер Дипломат. Предъявите ваши дипломатические документы. И лучше, если они не будут фальшивыми, иначе не попадете в ванну до самого утра.
Стефан сунул руку за пазуху и двумя пальцами достал идентификационную карточку.
— Я переброшу ее вам. Готовы? Только не стреляйте. Мой отец знаком с мэром Шайном.
— Одной рукой. Другую держи за головой.
Стефан подчинился и высоко подбросил карточку. Ее подхватил ветер, и пластиковый прямоугольник взлетел еще ярдов на двадцать.
— Идиот, — пробормотал первый адвокат, не спуская глаз с карточки.
— Сейчас поймаю, — сказал второй.
Именно в этот момент, когда внимание обоих адвокатов было приковано к кувыркающейся в воздухе карточке, Повторюшка и Мона резко встали и выстрелили. Но на этот раз они использовали не энергетические импульсы.
Две зеленые пули полетели к зданию «Стромберг», оставляя за собой зловонный шлейф. Они попали в маски боевиков, залив липкой зеленой массой их головы и плечи. Оба ослепленных адвоката быстрого реагирования от неожиданности повалились на крышу, схватившись руками за облепленные вонючей субстанцией шлемы.
— Пули-липучки, — объяснила Мона с ослепительной улыбкой. — Самое отвратительное вещество на всей планете. О шлемах можно забыть. Однажды в меня попали такой пулей, любимый бронежилет пришлось выбросить. Эти парни — вне игры, пока не подоспеет подмога.
Стефан провожал взглядом падавшую на улицы Маичи-Сити пустую пластиковую карточку. Потом в его кармане мягко завибрировал телефон. Он достал его и посмотрел на экран.
— Сообщение от нашего компьютера. Какая-то женщина нажала тревожную кнопку на углу Путеводного и Восьмой. Пошли. На этот раз воспользуемся улицей.
— Одну секунду, — сказал Повторюшка. Он быстро перебросил трап и избавил беспомощно извивающихся адвокатов от верхолазного снаряжения и оружия. Супернатуралисты не получали пособий, а снаряжение поверженных юристов было слишком хорошим, чтобы от него отказываться. Через несколько секунд ребенок Бартоли присоединился к остальным.
— Кажется, ты говорил, что у тебя кончился газ, — осуждающим тоном произнес Космо.
Повторюшка пожал плечами.
— Кончился газ? У меня? Я так сказал? Ну, зато ты научился перебрасывать трап, верно? И вообще, никто ведь не пострадал.
Супернатуралисты быстро собрались, забросили сложенные трапы за спины, убрали в чехлы «громобои». Космо машинально повторял действия остальных. Сердце колотилось где-то в районе горла. Зато Стефан, Мона и Повторюшка с виду оставались совершенно спокойными, словно безумие ночной погони было им совершенно нипочем. Может быть, они так долго охотились на паразитов, что такая ночь была для них обычной. Может быть, и это было более вероятно, они были просто безумны.
Космо подтянул ремни ранца и вошел вслед за Повторюшкой в будку на крыше.
А это значило, что он тоже был безумен.
Уставшие супернатуралисты вернулись домой только в пять часов утра. Тревога на Путеводном проспекте оказалась ложной. Какая-то старушка сунула руку во включенную микроволновую печь, и это вызвало срабатывание индивидуальной сигнализации. Многие горожане использовали такие системы, которые в случае угрозы здоровью или жизни вызывали «скорую помощь» или отряд защиты. Такие услуги обходились весьма недешево, но частные команды прибывали в среднем на две минуты раньше полиции. А эти две минуты часто означали разницу между жизнью и смертью.
Когда они возвращались домой с Путеводного проспекта, компьютер сообщил о перестрелке у банка в фешенебельной части проспекта. Супернатуралисты устроились на крыше поблизости от места происшествия и стали стрелять из засады в спешивших к месту трагедии паразитов.
В итоге дома они оказались, когда солнце уже выглядывало сквозь радужный смог. Даже Повторюшка слишком устал для шуток, глаза его ввалились от усталости, детские штаны были забрызганы кровью тех, кому он пытался помочь.
Они сели за стол перекусить готовыми саморазогревающимися обедами. Космо дернул за петлю своего пакета и подождал десять секунд, пока еда прогреется.
— Мне кажется, — сказал он, — сегодня мы неплохо поработали. — Никто не пострадал, и мы взорвали не меньше сотни этих тварей.
Стефан с отвращением отшвырнул ложку. Ложка, как и многое другое в штабе супернатуралистов, была армейская.
— А завтра на их месте появится двести. Некоторое время Космо молча пережевывал безвкусную пищу, потом спросил:
— Знаешь, о чем я думаю?
Стефан откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. «Заткнись!» — отчетливо читалось в его позе и взгляде.
— Нет, Космо, не знаю. Так о чем ты дума ешь?
Мона бросила на Космо предупреждающий взгляд, но он упрямо продолжил:
— Я думаю, что мы смогли бы нанести им реальный вред, если бы узнали, где они живут.
Стефан резко рассмеялся и потер лицо обеими руками.
— Надо же, три года занимаюсь этим, а такая мысль не пришла мне в голову. Наверное, ты — гений. Узнать, где они живут. Поразительно.
У Космо вдруг зачесалась коленка.
— Я просто подумал…
Стефан резко встал, отбросив стул. Он пытался сдерживаться, но без особого успеха.
— Я знаю, что ты подумал, Космо. Я тоже думал об этом. Найти гнездо и покончить со всеми раз и навсегда. Превосходная идея, за исключением одной мелочи. Мы не можем его найти.
— Что-то мне есть вдруг расхотелось, — закончил он. — Пора спать. — Стефан, с трудом передвигая ноги, скрылся в своей кабинке и задернул за собой штору.
Повторюшка и тут не удержался от хихиканья.
— Умеешь ты подлизаться к боссу, парень.
— Оставь его в покое, — сказала Мона. — Или я поставлю тебя в угол.
Повторюшка рассмеялся и потряс крошечными кулачками.
— Вообще-то я пацифист, Мона, но ради тебя готов разок поступиться принципами.
Мона собрала объедки.
— Ты не виноват, Космо. Стефан посвятил борьбе с тварями всю свою жизнь. Он спит и видит, как бы расправиться с паразитами. Только тем и живет. И каждую ночь, когда мы выходим на охоту, он видит, что толку от его усилий никакого.
— Мне почему-то все время кажется, что вы, ребята, не все рассказали, — сказал Космо. — Есть еще какая-то причина, по которой мы занимаемся этим.
Повторюшка открыл бутылку пива и наполовину осушил ее одним глотком.
— Мы помогаем людям. Разве этого не достаточно?
— Помогаем людям? И только?
Мона и Повторюшка переглянулись, и Космо это заметил.
— Понял. Я пока еще не стал одним из вас.
Мона обняла его за плечи.
— Знаешь что, Космо, ты перенервничал. Тебе не помешает прогуляться, развеяться…
Космо почему-то подумал о Зиплоке.
— Четырнадцать лет не был на прогулке.
— Лучшего времени не придумать, — сказала Мона, надевая крутку. — Если ты не против, я вполне могу пойти с тобой — потом отосплюсь. Вамос. В смысле айда.
Космо пошел за ней к лифту.
— Куда мы пойдем?
— Повторюшка, ты идешь?
Крошечный ребенок Бартоли поудобнее устроился в кресле и включил телевизор.
