Щербатая подтащила к себе поближе двух оставшихся, котенка и кошечку, и принялась что было сил вылизывать их, пытаясь отогреть и заставить двигаться. Котенок сердито запищал под ее языком, а его сестричка лишь тоненько захныкала, дергая лапками.
«Я уже вижу, что мой сыночек будет славным бойцом!» - с умилением подумала Щербатая. Малыш унаследовал отцовскую темную шерсть и широкую плоскую морду, а его тоненький хвостик слегка изгибался посередине, как надломленная веточка. Котенок вопил во всю силу своих маленьких легких, да так громко, что Щербатая стала бояться, как бы все племя не сбежалось на его вопли. При этом он энергично молотил лапками свою тихую сестренку, которая не отвечала и едва реагировала на его тычки.
Холодная змея страха вновь стала разворачивать свои липкие кольца в душе Щербатой. Она сделала все, что могла. Она старалась изо всех сил, без устали вылизывая вялое тельце дочери, но дыхание малышки становилось все слабее, а потом и вовсе оборвалось. Ее хвостик дернулся несколько раз и обмяк. Щербатая уткнулась носом в крохотное тельце и почувствовала, как черный омут отчаяния засасывает ее.
Она уже не сомневалась в том, что перед ней знамение Звездного племени.
«Это те самые котята, которых я видела на берегу со Сребросветицей. Они не должны были появиться на свет».
Но она не имела права отдаться во власть горя, потому что рядом с ней лежал ее сын - единственный, оставшийся в живых. Щербатая взглянула на малыша и поразилась выражению, появившемуся на его крошечной плоской мордочке. Малыш только что пришел в незнакомый мир - он был слеп, беспомощен и с трудом находил путь к материнскому животу. Тем не менее его мордочка была искажена каким-то сильным чувством.
«Что это? - гадала Щербатая. - Гнев? Ненависть? Я никогда не видела такого выражения у взрослых котов, не говоря уже о слепых котятах!»
Щербатую охватил страх, она задрожала, как от холода.
«Может быть, этому котенку тоже не суждено было выжить?» Котенок, пришедший в мир с такой ненавистью, может принести племени только горе! Страх Щербатой усилился, когда она вспомнила свой сон и грозное предостережение темношкурого Звездного воина.
«Нежели этот кот принесет огонь и кровь в наш лес?»
Но тут малыш тоненько захныкал, подполз к Щербатой и уткнулся слепой мордочкой в ее шерсть.
«Маленький мой, слабенький, беспомощный… Я нужна ему!»
Щербатая решительно отогнала от себя все тревоги.
«Хватит запугивать себя! Это не лиса и не барсук, а всего-навсего котенок - мой котенок, сын Клокастого, которого я до сих пор люблю!»
Она лизнула малыша в макушку, и тот тоненько замурлыкал. Сердце Щербатой расцвело от любви, стало таким большим, что ему сделалось тесно в груди.
«Неужели я могла подумать, что мой сынок не должен был родиться? Я просто обезумела от усталости и горя. Милый мой, славный мой котенок, добро пожаловать в мир!»
Оставив малыша в дупле, Щербатая выбралась наружу и похоронила его сестер в чужом лесу, выкопав яму такой глубины, чтобы никакие коты, лисы или барсуки не смогли бы учуять запах и раскопать могилу. После этого, шатаясь от изнеможения, она вернулась к сыну.
- Сребросветица велела мне доверять своему сердцу и сделать выбор, - прошептала она малышу, нежно вылизывая его головку. - Мое сердце полно любви, а выбрать я могу только одно - чтобы ты жил в племени Теней, вырос прекрасным воином и никогда не узнал, кто твоя мать. - Она испустила тяжелый вздох. - Так будет лучше для нас обоих, милый мой.
Последний раз лизнув сыночка, Щербатая взяла его в зубы и выбралась из дупла. Ее густая серая шерсть свалялась и пропахла поганками. Котенок беспомощным комочком болтался в ее пасти. Понимая, что ее появление неизбежно вызовет множество вопросов, Щербатая остановилась и как следует вымылась в луже.
Когда она твердой поступью вошла в лагерь, ни один кот никогда не смог бы догадаться, через что ей пришлось пройти.
Клокастый заметил ее сразу же, как только она вышла из ежевики. Но он едва взглянул на бывшую подругу, его глаза были прикованы к котенку, и в них светилось столько гордости и восторга, что Щербатой снова стало страшно. В три прыжка Клокастый перелетел через поляну и повел Щербатую в детскую.
Ящерка сидела внутри и вылизывала своих малышей, родившихся несколькими днями раньше. Ее светлая шерстка и белый живот казались единственным светлым пятном в полумраке детской.
Заслышав шаги, Ящерка подняла голову и смерила Щербатую холодным, неприязненным взглядом. Они никогда не любили друг друга, более того, Щербатая никогда не доверяла Ящерке, но сейчас у нее не было выхода. Ящерка была единственной кормящей королевой в племени, поэтому идти было больше не к кому.
Когда Щербатая положила котенка к ногам Ящерки, он возмущенно запищал.
- Что это? - процедила королева.
- Котенок, - ответила Щербатая.
- Мой котенок! - пробасил Клокастый, протискиваясь в детскую следом за Щербатой.
- Да неужели? - протянула Ящерка. - Выходит, свершилось чудо! Если бы я знала, что коты могут иметь детей, я попросила бы Грязноцапа самому родить этих мелких негодников!
Но Клокастый не обращал внимания на ее колкости. Щербатой показалось, что тесная детская стала еще теснее, когда он вошел внутрь, словно он вобрав в себя весь свет, все тепло… Ей мучительно хотелось прижаться к его пушистому боку, рассказать обо всем, что она пережила, и про два крошечных тельца, оставшихся в лесу. Но Клокастый по-прежнему не смотрел на нее.
Он опустился на землю и обнюхал своего сына. Котенок поднял головку, вскинул лапу и шлепнул глашатая по носу. Клокастый вздрогнул от неожиданности и отдернул голову.
- Вы только посмотрите на него! - в восторге закричал он. - Настоящий воин!
Но Ящерка и не думала смотреть на котенка. Взгляд ее немигающих желтых глаз был устремлен на Щербатую, и той сделалось жарко от неловкости.
- Мать малыша хочет сохранить свое имя в тайне, - пробормотала она, пряча глаза. - Она не может сама выкормить его, поэтому просит тебя стать матерью этому котенку.
Королева злобно зашипела и махнула хвостом.
- Это еще что за глупости? - процедила она. - С какой стати я стану выкармливать еще один беспомощный комок шерсти? Я и этих-то котят не ждала, а ты хочешь подсунуть мне чужого? Ничего не получится, дорогуша. Я не обязана заботиться о каждом нежеланном выродке племени!
Тут Клокастый так зарычал, что Ящерка испуганно съежилась.
- Не смей называть его нежеланным! - рявкнул глашатай. - Это мой сын, и я не собираюсь от него отказываться! Да как ты смеешь возражать, когда тебе оказана такая великая честь? Ты хоть понимаешь, что тебе предложили стать матерью сына будущего предводителя племени - возможно, своего будущего предводителя!
Ящерка тихо зашипела. Она отлично знала, что с Клокастым лучше не спорить, но ее душила ненависть. Впрочем, Щербатой показалось, что смысл сказанного все-таки дошел до нее. Быть матерью - пусть и не настоящей - сына глашатая означало большую власть, и Ящерка не собиралась так просто от нее отказываться.
- Хорошо, я согласна, - пробурчала она. - Клади его сюда.
Щербатая положила сына под ее теплый живот. Ей снова стало страшно.
«Каким он вырастет, мой сын, если его будет воспитывать такая властолюбивая и злобная мать, как Ящерка? Никто никогда не узнает, что я - его настоящая мать, а значит, я не сумею воспитать своего сына хорошим котом, верным воинскому долгу и Звездному племени… Неужели я совершаю самую большую ошибку в жизни?»
Но ей оставалось только надеяться на то, что все само собой устроится.
- Его зовут Ломака, - словно издалека услышала Щербатая свой надтреснутый голос. Ящерка кивнула, взглянув на кривой хвостик малыша, торчащий вбок, будто сломанная ветка.
«Все будут думать, что мой сын получил свое имя из-за кривого хвоста, но это не так. Это имя подсказало мне сердце! Я назвала своего сына в честь боли, которую чувствую, отказываясь от него. Мое сердце расколото пополам, моя жизнь сломана и отныне уже никогда не будет прежней».
Щербатая вернулась в палатку и легла в свое гнездышко. Все ее тело болело, но она знала, что на свете нет трав от такой боли.
Полынница, развешивая паутину для просушки, повернула к ней голову:
- Все закончилось?
Щербатая подняла глаза, кивнула:
- Да. Закончилось.
«Все кончено… Все».
Полынница молча ушла в кладовую и вскоре вернулась с какими-то листьями.
- Петрушка? - равнодушно спросила Щербатая.
- Да. Она остановит молоко. Ешь по листочку в день, не забывай! - Когда Щербатая все так же бесстрастно слизнула с земли петрушку, старая целительница тихо сказала: - Ты все сделала правильно.
Щербатая не ответила. Она думала только о своем маленьком сыночке, который сейчас лежал под теплым животом Ящерки и пил ее молоко. Она тосковала по нему, по теплу его шерстки и кривому хвостику, и холодела от ужаса, вспоминая выражение, появившееся на его маленькой плоской мордочке сразу после рождения. Как ни старалась Щербатая, она не могла без страха думать о том, что ее новорожденный сын может оказаться тем самым котом, о котором говорил в своем пророчестве таинственный темный кот. Но, возможно, отказавшись от него, отдав его другой кошке, она предотвратила грядущие бедствия?
