Наконец они добрались до совсем темной берлоги. Рядом с ней не было спящего огнезверя, а из берлоги не доносилось ни звука. Осторожно пройдя по траве перед берлогой, Луса почувствовала слабый запах еды, доносившийся из-за невысокой ограды. Здесь она нашла то, что искала: три высоких серебряных бака, выстроившихся в ряд перед дверью.
— Ш-шшш, — предупредила она подошедших медвежат.
Токло тут же презрительно сморщил нос.
— Еда плосколицых, — проворчал он. — Мне кажется, мы об этом уже говорили? Настоящие медведи не воруют еду у плосколицых.
Луса хотела было огрызнуться, но тут неожиданно заговорила Каллик:
— Я лучше съем неправильную еду, чем останусь голодной. Нам всем нужны силы, чтобы переплыть Большую реку. Кроме того, у мягколапых столько еды, что они ее просто выбрасывают! Мне кажется, мы вполне можем поесть тут — только если будем вести себя очень-очень осторожно. А то я однажды украла мясо из берлоги мягколапых, и они меня поймали.
Тут Луса заметила, что, несмотря на храбрые слова, Каллик вся дрожит от страха.
— Мы будем осторожны. Каллик права: мы должны есть везде, где только можем. Честное слово, в этот раз все будет не так, как тогда, — смущенно добавила Луса, посмотрев на Токло. — Я уверена, что в этой берлоге никого нет.
Покрутив головой, Токло внимательно осмотрел короткую траву и темные кусты.
— Ладно, только побыстрее.
Просунув когти под крышку бака, Луса сдвинула ее и схватила зубами, чтобы та не звякнула о землю. Поставив крышку, она сунула нос в бак и сразу же нашла две блестящие черные шкуры с мусором плосколицых. Вцепившись зубами в первую шкуру, она аккуратно вытянула ее из бака и положила на землю.
Дрожа от нетерпения, Луса распорола шкуру когтями, и четверо медвежат склонились над ее содержимым. Первым делом Луса увидела прозрачную коробку с раздавленной черникой. Торопливо вытащив коробку из мусора, она жадно съела половину ягод, а остальные протянула Каллик. Изумленно похлопав глазами, белая медведица принялась за еду, перепачкав морду черным соком.
— Вкусно, — прошептала она. — Я и не знала, что мягколапые тоже едят ягоды!
— Они все едят, — ответила Луса.
— А это что? — спросил Уджурак, кивая носом куда-то вглубь шкуры. — Это можно есть?
На вид это было похоже на мягкие, наполовину обкусанные корки. Луса не раз находила их в баках и точно знала, что они вкусные.
— Ешьте смело, — ответила она. — Они обычно соленые.
В шкуре нашлись и другие съедобные объедки, которые медвежата честно разделили между собой. Во второй шкуре обнаружилось несколько полуобглоданных кусков разного странного мяса. Чего только не придумают плосколицые! Тут были круглые и длинные кусочки мяса, похожие на палки, вымазанные красной соленой жижей, слабо пахнущей помидорами, которыми Лусу кормили в Медвежатнике. Попадались также плоские и круглые мясные кругляши, спрятанные между двумя кусочками булки и тоже перепачканные красной соленой слякотью. Луса вспомнила, что такой же красной жижей были залиты картофельные палочки, пришедшиеся ей по вкусу в прошлый раз, но в этих шкурах палочек не нашлось.
— Почему у них мясо такое странное на вкус? — проворчал Токло.
— Потому что они жгут его перед едой, — ответила Луса. — Только я не понимаю зачем.
— Лучше бы рыбу поймали, — фыркнул Токло.
— Или тюленя, — мечтательно вздохнула Каллик. — Но хоть животы набили. Спасибо, Луса.
Лусу даже в жар бросило от удовольствия. Наконец-то и от нее есть хоть какая-то польза! Раз уж им приходится идти мимо берлог плосколицых, будет только справедливо поживиться едой, которая хозяевам все равно не нужна. А если Токло хочет ждать, пока им повстречаются тюлени, то на здоровье!
В этом лежбище изгороди попадались редко, поэтому они легко переходили от одной берлоги к другой.
Мягкая трава шуршала под лапами медвежат. Они как раз проходили мимо большой белой берлоги, с виду казавшейся пустой, когда вдруг раздался оглушительный рев и два ярких луча света прорезали густую тьму. Не успели медвежата в страхе броситься в тень берлоги, как большой огнезверь свернул с Черной тропы на небольшую тропку перед лежбищем.
— Он нас видит? — шепнула Каллик на ухо Лусе. — Он идет за нами?
— Ш-шшш! — рявкнул Токло. — Сидите тихо, сороки!
Зажмурившись, Луса затаила дыхание.
«Пожалуйста, не ешь нас. Пожалуйста, только не ешь!»
С громким кашлем огнезверь остановился перед берлогой. Свет в его глазах погас, а оглушительный рев сначала превратился в негромкое урчание, а потом и вовсе стих.
— Что случилось? — шепотом спросил Уджурак, и Луса приоткрыла глаза.
Плосколицый самец выбрался из бока огнезверя, прошагал к берлоге и скрылся внутри, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Наступила тишина.
— Он нас не увидел, — выдохнула Луса. — А огнезверь уснул.
В наступившей тишине она услышала еще один звук. Встав на задние лапы, Луса насторожила уши.
— Вода! — вскрикнула она. — Я слышу реку!
Осторожно протиснувшись мимо замершего огнезверя, Луса выбежала на Черную тропу, вдоль которой тянулся длинный ряд берлог, приклеившихся друг к другу боками. Звук бегущей воды стал громче.
Оттолкнувшись от земли, Луса со всех лап бросилась по тропе, торопясь выбежать к реке до того, как их увидят. Услышав рычание огнезверя, она припустила еще быстрее, свернула за угол какой-то берлоги и в изнеможении рухнула на траву.
Не успели медвежата очутиться на освещенном пятачке земли, со всех сторон окруженном неестественно ровными кустами, как ночь взорвалась свирепым лаем. Огромная собака, скаля чудовищные клыки, выскочила из тени на медведей. Каллик с диким воплем кинулась бежать, а Токло вздыбил шерсть, но остался стоять, приготовившись к битве.
— Стойте! — крикнула Луса, успевшая заметить нечто такое, чего не увидели остальные. Сердце ее колотилось, словно бешеное, и она всей душой надеялась, что не ошиблась.
Грозно клацая зубами, собака кинулась на Лусу, но не успела подскочить вплотную, как сзади что-то громко лязгнуло, и псина, поперхнувшись хрипом, остановилась. Луса открыла глаза.
— Она привязана к дереву, — прошептала она, кивая на длинный металлический стебель, удерживавший собаку на месте. Глаза псины закатились, язык вывалился из пасти, но как она ни хрипела, ей никак не удавалось подобраться ближе.
— Здорово, — восхищенно прорычал Токло.
В берлоге вспыхнул свет. Луса пихнула друзей в кусты, и они съежились, затаив дыхание. В следующий миг огромный плосколицый выскочил из берлоги и сердито закричал на собаку.
— Бедняга! — вздохнул Уджурак. — Она пыталась предупредить его, а он не понял.
— Ей же лучше, — пробурчал Токло. — Иначе пришлось бы сцепиться со мной, а я бы уж ей показал!
Когда лай стих и дверь берлоги снова захлопнулась, Луса прислушалась. Плеск воды раздавался совсем близко!
— Слышите? — прошептала она. — Мне кажется, мы уже у самой реки.
Выбравшись с другой стороны кустов, она бросилась к следующей берлоге. Остальные молча побежали следом и, поднырнув под низкую ветку, протянувшуюся между двумя берлогами, пересекли маленькую Черную тропу.
Внезапно Луса с разбега угодила лапами в мокрый песок и остановилась. Перед ней лежал крутой склон. Когда остальные медвежата подбежали к ней, тучи вдруг рассеялись и тонкий узкий месяц выплыл на небо, озарив лежавшую внизу реку.
Они дошли до Большой реки, о которой говорил Квопик! Теперь им остается всего лишь идти вдоль нее до Ледяного моря, а оттуда уже лапой подать до Последней великой глуши!
— Ты молодец, Луса, — восторженно прошептала Каллик. — Я бы непременно запуталась среди этих одинаковых берлог!
— Угу, — пробурчал Токло. — Отлично справилась.
Луса чуть не лопнула от гордости. Они все-таки прошли через лежбище плосколицых!
Но радость ее мгновенно растаяла, стоило ей посмотреть вниз на темную, быстро бегущую реку. Луса судорожно сглотнула. Да, это точно Большая река! Больше нее просто быть не может!
— Она… она огромная! — пискнула Луса.
Медвежата молча смотрели на широкую гладь воды, тщетно пытаясь разглядеть противоположный берег. Почему его не видно? Он прячется в темноте или его вообще нет? Великое медвежье озеро тоже было огромным, но ведь озеру и положено быть широким! И потом, в озере не бывает сильных течений, которые могут утащить медведя…
До сих пор Луса была уверена, что реки бывают только разумных размеров, то есть такие, чтобы медведь мог их переплыть. Что-то вроде Черных троп, только водяных — опасные, но вполне преодолимые.
Но эта река… Она была просто жуткой!
На берегу было очень тихо. Издалека доносилось слабое гудение огнезверей, время от времени слышался одинокий собачий лай. Дымная гора грозно возвышалась на дальнем берегу реки.
