– Правильно говорят, что такие ситуации, экстремальные, открывают самые неожиданные умения человека, – задумчиво проговорил дед и продолжил без перехода: – Настюш, ты ж есть хочешь наконец, да? Тут кафе есть, как раз между взрослой и детской, пошли перекусим, а? Ты заодно расскажешь все подробно. Это же для диссертации тема, вообще говоря.
– Дед, ну сначала я сюда зайду все-таки, а? – попросил Макс, кивая на дверь палаты, у порога которой они топтались уже пять минут. – Не зря же ехали, да? А ты пока к себе в палату иди или в кафе, я найду и подбегу сразу, как смогу, ладно?
– Н-ну, давай, – сказал дед и огляделся. – Я вон там на топчанчике посижу, про инфекционные болезни почитаю. Обожаю эти стенды не могу как.
Макс кивнул и внимательно посмотрел вслед деду – если все сложится, то в последний раз посмотрел. Надо еще про стук мотора сказать, подумал он, но решил, что дед сам это уловит, едва мотор заведется, – не глухой же, в конце концов.
Макс вздохнул и осторожно приоткрыл дверь палаты.
Палата была небольшой, на четыре кровати. Занята была только одна, справа от входа у окна. Кем-то маленьким занята. Макс решил бы, что ошибся, кабы рядом с кроватью не сидела, отвернувшись к окну, мама.
Макс вошел и прикрыл за собой дверь. Мама не повернулась.
– Здрав… – пробормотал Макс, сглотнул и продолжил громче: – Здравствуйте, меня Настя зовут, я знакомая Максима, мы учимся вместе. Можно, я…
– Нельзя, – сказала мама, не поворачиваясь.
– Я только на пять минут.
– Нет.
– Мне врач сказал, что можно, – соврал Макс, отчаянно ругая себя за то, что не включил ноутбук и не настроил игру уже в коридоре. Тогда соврал бы что-нибудь про любимую песню Макса – осталось бы уболтать мамку, чтобы на пять минут с наушником к Максу допустила.
Хотя вряд ли.
Мама вскочила со стула и тяжело двинулась на Макса, твердя:
– Нет. Я сказала «нет», девочка. Ты слышала: я сказала «нет»! Поняла?! Уходи! Уходи!!!
Лицо у мамы было бледным и опухшим.
Макс уперся спиной в дверь, которая немедленно толкнула его обратно. В щель протиснулся дед. Он тут же успокаивающе задирижировал здоровой рукой, что-то пытаясь объяснить. Маме было уже не до объяснений. Она завелась по-настоящему – так, как могла, но пробовала редко, Макс это вспомнил.
– Не было у Максимки никаких знакомых и никаких друзей! – кричала она. – Никого у него не было! Я была, машинки эти вонючие у отца в гараже да игрушки в компьютере! Игрушки ему всё, игрушки!!! Я сожгу этот компьютер проклятый! Смотри, что он с ребенком сделал! Смотри!!!
Она сорвала простынь с кровати – как будто с другого Макса сорвала, который похолодел и обмер между дедом и дверью.
На кровати лежало его тело – маленькое, худенькое, с трубочками и проводками, идущими к голым рукам и груди. Лицо было сероватое, глаза под прикрытыми веками запали. Это я сейчас такой, понял Макс и сполз по косяку, вцепившись в сумку с ноутбуком – больше просто не за что было цепляться.
– И сюда компьютер принесли, добить ребенка, да?! То с апельсинчиками приходили, с плеерами. А теперь компьютер притащили! Дай сюда! Дай сюда, я сказала!!!
Макс молча сгорбился, спасая ноутбук, дед, нервно что-то объясняя, вклинился выручать. Макс не мог смотреть ни на себя, ни на маму – просто сердце замирало и делалось прохладным. Он зажмурился и думал: пусть все это кончится. Я устал, мне больно, у меня рука ушиблена и голова, я не спал, я есть хочу, мне надоело все, почему опять я виноват? Черт с вами со всеми, деритесь, ругайтесь, прыгайте, орите – я вон, у окошка лежу, тихий и маленький. Ну и буду лежать, если вам так больше нравится. Уйду сейчас, и пусть все горит, если не хотите по-хорошему.
Дверь щелкнула – это дед утомленно привалился к ней спиной. Макс поднял мокрые глаза.
Мама опять сидела у окна и тряслась, что-то шепча.
– Максик, – шептала она. – Максимушка.
– Мама, – сказал Макс. Откашлялся, но попросил все равно хрипло: – Мама. Прости. Я не хотел.
Мама замерла. Дед тоже замер.
Макс повозился, встал и приготовился объяснять.
Дед аккуратно взял себя за левую сторону груди и тихо спросил:
– А… Где Настя?
21. Не отвлекаться и не умирать
Первый удар жарданвилльской конницы был страшен. И был бы смертелен, если бы группа Балтаза не успела разведать и подготовить все возможные схроны, щели и засадные места вокруг Жарданвилля. Если бы Лангелок не успел грамотно разлить отряд по этим щелям. И если бы отрядом командовал Немакс. Он понял это с острой досадой, завистью и облегчением.
Лангелок рассчитал все словно по секундомеру. Передовая тройка, которую вел, конечно, Клыч, вылетела на заросший курчавыми кустами гребень ровно в тот миг, когда на подошву горы походным галопом вступил авангард жандарвилльцев. Клыч и его двойка сделали все образцово – предельно громко и суетливо развернули коней, пустили несколько стрел, как бы в суете, но прицельно, чтобы организовать легкий завал и заставить жарданвилльцев рвануть в погоню безоглядно и торопливо. Те и рванули – толкаясь конями и локтями, на ходу уводящими тетиву в натяг. Стрелы свистнули в небо – тройка ортонцев уже скрылась за гребнем. Вылетевшие следом жарданвилльцы увидели, что враги уже на полпути к ущелью, в котором скрывалась дорога на Тадуру, – и ударили в шпоры. Лишь пара лучников осадила коней и наладила стрельбу в пулеметном темпе. Это было почти красиво: неподвижные кони на вершине и неподвижные всадники, у которых безостановочно и плавно движется только правая рука – вытягивает стрелу из-за затылка, мягко тащит и отпускает тетиву и поднимается за новой стрелой. И это было почти невыносимо: Клыч получил стрелу в плечо и бок сразу, но лишь пригнулся и влетел в ущелье. Второй конь рухнул в десятке шагов от ущелья, поднимая клубы пыли, – он, как и наездник, был истыкан стрелами, словно солнышко лучами на детском рисунке. Третий конь повалился через секунду. Всадник пытался соскочить, но не успел. Не успел и освободить ногу, придавленную конем. Успел лишь, повозившись, выдернуть из-под себя меч и выставить его в сторону жарданвилльцев, которые растоптали всадника, меч и коня через миг, даже не притормозив.
– Гады, коней-то за что! – закричал Немакс.
Он двинул бы все засадные ресурсы сейчас и даже раньше, когда первая стрела жарданвилльцев достигла цели. И обрек бы на бессмысленное поражение себя, отряд и Ортон. Нельзя было показывать свои истинные силы и намерения – ни тогда, ни сейчас, когда жарданвилльцы уже влетали в ущелье, которое забилось наслаивающимися перекатами эха. Эхо протекало сквозь ортонцев, которые, пропустив сползающего с седла Клыча, быстро перечеркнули ущелье бревенчатыми стойками с торчащими кольями и присели за высокими зазубренными щитами. Ортонцев, как и стоек, было немного – ровно столько, чтобы жарданвилльцы не отхлынули для перегруппировки или совещания, а развернулись в боевой клин и попробовали смести препятствие с ходу.
Резко зачесалось в ушах и в носу – от протяжно занывшего боевого рога и от острого запаха спичек.
Вот этот удар жарданвилльцев и был страшен. Немакс опять вскрикнул, и опять его никто не услышал в рокоте копыт, грохоте и треске опрокидываемых кольев, раскалываемых щитов, крике лошадей, звонких ударах стали о сталь, тупых, но на самом деле невыносимо острых, ударах в плоть, – и тяжелом дыхании рубки, которое было, кажется, громче взрывов.
Авангард снес заставу, почти не запнувшись, и загремел дальше по щепкам, обломкам и спинам – к Клычу. Клыч, висевший почти у стремени, умудрился сесть прямо и развернуть коня к налетающему врагу. Клыч дождался второй волны грохота – ущелья достигли основные силы жарданвилльцев, – улыбнулся, выставил перед собой арбалет на три болта и выстрелил в упор.
Это был сигнал.
Немакс не увидел, подстрелили Клыча, рубанули или просто затоптали, – он, как остальные засадные ратники, вскочил, твердя: второй сегмент после входа, – и принялся посылать стрелы в светлые пятна выше конских ушей, одну за другой, плавным движением, легко, не думая и не замечая, что все это время вопит на одной ноте: «Аааааааа!» Может, вопили все засадники, открывшие огонь по мгновенно смешавшимся жарданвилльцам из нескольких десятков точек. Жарданвилльцы вопить не успевали. Не все, конечно, но многие. Очень многие. У людей Лангелока не было времени на пристрелку, но точки Балтаз отобрал тщательно и умно.
Половина жарданвилльцев легла сразу. Вторую добили в течение минуты – все так же размеренно и не выходя за пределы отведенного каждому засаднику сегмента. Через минуту вход в ущелье был перекрыт горой тел. Лишь десяток испуганных лошадей, сбросив мертвых наездников, носился по лощине.
– Уберите их! – скомандовал Лангелок из невидного Немаксу наблюдательного пункта.
– Не надо! – крикнул Немакс, поспешно выбираясь из укрытия. – Я сейчас их!.. Сейчас норм будет!
