Ознакомительная версия.
Лариса Олеговна, которая стояла в дверях за Ваней, не дрогнула. Сообщила, что она давно уже в черной дыре, каковой является эта квартира. Только сегодня она внесла очередную квартплату, которая почему — то оказалась на двести рублей больше прежней. И это при всем при том, что и раньше приходилось отдавать немыслимые суммы — такие, на которые можно было бы снять на все лето дачу в деревне Падерино, где живет ее знакомая Эльвира Даниловна, с которой они в прошлом году были в профилактории и чей племянник… нет, двоюродный брат… нет, племянник… недавно уехал в Швецию, потому что там открылась фирма, в которой…
— О Создатель… — сказал Константин Матвеевич, укрываясь за бумагами.
— И Создатель здесь ни при чем, потому что надо самим проявлять инициативу, как, например, комендантша этого дома Алевтина Григорьевна, которая ухитрилась за полцены приобрести участок у озера Малая Колыбель, поставила там щитовой домик и сдает его в аренду рыбакам, поскольку в озере еще есть рыба, хотя местные газеты, которые всегда пишут разную чепуху, утверждали, что…
— У тебя молоко всплыло на плите, — сообщил профессор.
— Не сочиняй, Граф, я не включала плиту. Просто ты не хочешь слушать, когда тебе говорят дельные вещи. Если бы у нас был загородный домик, внук не торчал бы в пыльном городе, а отдыхал на природе, как все нормальные дети и, кстати, как его родители, которые сплавили мальчика в эту дыру, а сами разъезжают по заграницам и…
— Да не дыра здесь, мне здесь хорошо! — взвыл Ваня.
— Но ты неделю назад сам сказал «захолустье», когда мы ехали в магазин «Лира» за твоей кроватью…
— Ну так это тогда! Дождь был, и улицы в лужах, и заборы мокрые, и… не привык еще. А сегодня познакомился с ребятами…
— Приличные ребята все с родителями на юге или на дачах. Остались всякие беспризорники. Не хватало еще, чтобы ты связался с такими…
— О Создатель, — выговорил Ваня в точности как профессор. И Лариса Олеговна снова сказала, что Создатель ни при чем, и… Но в этот момент снаружи позвонили. Кажется, пришла соседка и собеседница Софья Андреевна, и Лариса Олеговна поспешила в прихожую.
Ваня прыгнул в кресло напротив деда. Сел в той же позе — ноги снаружи подлокотника. Откинулся.
— Константин Матвеевич, у вас книги по всем комнатам. Столько тысяч. Вы их все читали?
— Нет, конечно. Многие нужны, как справочная литература. Хотя в общем — то читал немало. Ради дела и ради удовольствия…
— Но ради дела… сейчас же почти всё можно отыскать в Интернете…
Дед был не против беседы с мальчиком. Наверно, кого — то переспорил на ученом совете и теперь пребывал в благодушном настроении.
— В Интернете есть далеко не все, дорогой мой, не обольщайся. К тому же книга — вещь незыблемая. Она придает прочность бытию. Даже любезная Лариса Олеговна никогда не пыталась оспорить эту истину…
— А тогда… можно я еще спрошу?
— Да на здоровье!
И Ваня спросил то, что с самого начала ему было непонятно:
— Бабушка… Лариса Олеговна… она хорошая. Но она же… не такая, как вы. И вы с ней… все время спорите. Как получилось, что вы решили пожениться?
— Ха! — отозвался профессор Евграфов. Кажется, с удовольствием. — Ты усмотрел частные несогласия, но не уловил сути. Твоя бабушка — стержень моего бытия. Именно такая, какая есть. Наше с ней существование отражает диалектику природы. То есть противоречия, без которых невозможна жизнь… — Он вдруг спохватился: — Я понятно говорю?
— Понятно… — кивнул Ваня. Без особой, впрочем, уверенности.
— Объясняю проще. Вот мы с ней малость поругаемся, и мир обретает привычные формы. Прочность… Это как с частицами разных зарядов. Они соединяются, и возникает крепкая атомная структура… Уяснил?
— Вроде бы да… А тогда можно я еще спрошу?
Константин Матвеевич хмыкнул:
— Валяй, пока я добрый.
Ваня решился на этот вопрос не сразу. Но дед и правда был сегодня добрым. В такие моменты он позволял и шутить с собой, и задавать всякие вопросы. Порой даже нахальные.
— А Марго… — выдавил Ваня (все же с опаской). — Она… какая частица?
— Че — во? — сказал профессор и подобрал ноги.
— Ну… — Ваня тут же струхнул. — Я просто подумал… Ба… Ларисе Олеговне, наверно, не очень нравится, когда Марго смотрит на вас… влюбленными глазами…
«Сейчас прогонит. И поделом…»
2Марго — это была очень грузная и решительная дама лет тридцати. Профессор Евграфов за всю жизнь так и не обзавелся своей машиной, но в Турени университет выделил ему слегка помятую «Волгу» табачного цвета и заодно — «водительшу» Маргариту Павловну, которую все за глаза и в глаза именовали Марго.
Марго смотрела на жизнь сумрачно и в то же время бодро. Была немногословна и решительна. И безотказна в делах. Это она (вместе с Ларисой Олеговной) встретила Ваню в аэропорту. Она же несколько дней подряд возила внука и бабушку по магазинам (поскольку «ребенка прислали сюда в лохмотьях и даже без зубной щетки»). Обе женщины были друг с другом подчеркнуто вежливы. Говорили «любезная Марго» и «милейшая Лариса».
Была Марго мастером на все руки («не чета всяким там пьяницам — мужикам»), а громадное профессорское жилище требовало мастера постоянно: то труба протекла, то розетки греются, то жалюзи следует укрепить на балконах…
— Будет исполнено, Граф, — каждый раз отвечала Марго, не теряя величия. (Лариса Олеговна улыбалась.)
Когда Ваня впервые оказался в «дедовой» квартире, он задумчиво сказал, что здесь можно ездить на велосипеде. Константин Матвеевич согласился:
— Стоит попробовать… — И выволок из кладовки складной велосипед «Кама» образца семидесятых годов прошлого века. — Прихватил из Новосибирска, думал тряхнуть стариной на родных улицах, да не собрался… Марго, сможешь наладить этот экспонат?
— Нет проблем… — сказала Марго, но тут же неодобрительно глянула на Ваню: — А что, дитя само не справится?
Ваня честно сказал, что никогда не чинил велосипеды. Потому что их у него не было. Потому что мама отчаянно боится, что «ребенок свернет шею или угодит под колеса».
Константин Матвеевич глянул с жалостью:
— Так ты, значит, и ездить не умеешь?
Ваня сказал, что умеет: учился на чужих великах. Есть добрые души, давали покататься. Мама не знала, иначе схватила бы инфаркт.
Лариса Олеговна не одобрила дочь:
— Однако, отсылая ребенка за тридевять земель, она инфаркт не схватила.
— Она знала, что ты такая же перестраховщица, — объяснил профессор. — Что не спустишь глаз с бедняги…
Лариса Олеговна подтвердила, что да, она перестраховщица. Но тем не менее запрещать внуку ездить на велосипеде она не станет. Потому что мальчик должен расти мальчиком. А то может случиться, как с сыном ее знакомой Риммы Даниловны… это та, которая недавно переехала из нашего квартала в новый микрорайон… Там оборудована специальная площадка для велосипедистов, а он…
— Микрорайон или племянник? — спросил профессор.
Лариса Олеговна посмотрела на мужа долгим взглядом. И сообщила, что, если любезная Марго не справится с ремонтом «этого экспоната», внуку будет куплен новый велосипед.
— Я починю, Граф, — пообещала Марго.
И починила через день. И Ваня в самом деле прокатился по квартире. А потом и по ближним кварталам. Но потом почти не катался, потому что сперва была слякотная погода, а после оказалось, что гулять пешком интереснее.
Но вот теперь велосипед очень даже пригодится! Во — первых, на нем за пять минут можно добраться до Кольцовского переулка, где двор Андрюшки Чикишева. Во — вторых, можно улизнуть от Квакера и компании, если те возникнут в опасной близости…
Такая вот мысль мелькнула, когда Ваня, обмирая, спросил профессора про Марго. Но главной была другая мысль: не разгневается ли Константин Матвеевич?
Тот не разгневался. Сказал назидательно:
— Никакой влюбленностью тут не пахнет, потому что Марго закоренелая мужененавистница. Переживши несколько сердечных драм, она пришла к твердому убеждению, что все мужчины — ничтожества… Своего последнего супруга она выставила прямо с балкона второго этажа. Подержала на весу и отпустила… Кстати, он был генерал — майор…
«Она может!» — подумал Ваня со смесью испуга и веселья.
Профессор продолжал:
— А на меня она смотрит не как на предмет обожания, а с пониманием моей роли в жизни и науке. Марго считает, что в мужской части человечества осталось лишь несколько достойных представителей и я — один из них… Если же Лариса Олеговна усматривает во взглядах Марго нечто иное, то и пусть. Это даже полезно… Давай в шахматишки, а?
— Давайте! — дрыгнулся Ваня.
Вообще — то он не очень хотел играть (знал, что продует). Но с дедом было интересно. Кроме того, Ване нравились тяжелые костяные фигуры в виде русских воинов и крестоносцев. Дед купил эти шахматы в антикварной лавке «Та эпоха», он любил старинные вещи.
Ознакомительная версия.
