Ознакомительная версия.
— Давайте! — дрыгнулся Ваня.
Вообще — то он не очень хотел играть (знал, что продует). Но с дедом было интересно. Кроме того, Ване нравились тяжелые костяные фигуры в виде русских воинов и крестоносцев. Дед купил эти шахматы в антикварной лавке «Та эпоха», он любил старинные вещи.
— Расставляй, а я сейчас… — велел он.
Ваня подтащил к креслам перламутровый столик, а профессор пошел из кабинета. Высокий, худой, сутулый. С нестрижеными пегими волосами — под ними на макушке едва угадывалась лысинка. Походкой своей дед слегка напоминал страуса, у которого побаливает нога. И в лице было что — то птичье. Не хищное, а как у журавля — парикмахера из старого мультика. Большой нос у лба был прямым, но потом плавно изгибался и остро торчал вперед. Когда Константин Матвеевич шагал, казалось, будто он хочет что — то подцепить носом перед собой. Это, однако, не делало профессора смешным. Была в его походке и внешности этакая устремленность…
Ваня знал, что сейчас, дошагав до кухни (расположенной за тридевять земель), Константин Матвеевич откроет там полированный шкафчик, достанет плоскую бутылку, нальет из нее в рюмку коричневое зелье и опрокинет в горло. И Лариса Олеговна скажет «дежурную фразу»:
— В конце концов ты сопьешься окончательно.
И муж привычно ответит ей, что, во — первых, выражение «в конце концов окончательно» — это тавтология. А во — вторых, если за шестьдесят восемь лет своей каторжной жизни он не спился, то опасаться этого в оставшиеся годы бессмысленно…
Видимо, все так и произошло. Потому что Константин Матвеевич вернулся с бодрым блеском в глазах. Ваня протянул ему два кулака с зажатыми в них пешками — воинами. Дед угадал белого витязя, взгромоздился опять поперек кресла и сделал первый ход. Ваня двинул по клеткам черного крестоносца…
Они играли не спеша, без большого азарта. На часах был вечер, но солнце за окнами жарило все еще крепко. Мимо шторы проникало в кабинет, серебрило профессорские волосы и теплой полосой накрывало Ванины ноги. Дед скользнул по ним глазами и заметил:
— Я смотрю, ты сегодня изрядно обуглился…
— Еще бы! Весь день на солнцепеке… Константин Матвеевич, а в черной дыре какая температура?
— А фиг ее знает, — отозвался профессор тоном пятиклассника. — Я там не бывал. К счастью… Смотри, прозеваешь коня…
Ваня в свою очередь, сказал, что «фиг с ним, с конем». У него зрела хитрая комбинация.
— Дело не только в черных дырах, — сообщил профессор Евграфов. — Могут в этом (не к ночи будь помянут) коллайдере возникнуть и другие эффекты. Например, вспухнет так называемый пузырь «истинного вакуума», начнет стремительно расширяться, и атомные ядра в пределах всей Вселенной превратятся в «странное вещество» (это такой специальный термин). И, конечно же, для нас там не найдется места…
— Жуть какая… Шах… А это по правде может быть? Дыры и пузырь? И вещество…
— Физики утверждают, что шансы не велики… Но и не равны нулю. Вот запустят свои пучки — поглядим, если успеем… Я же предупреждал про коня… Ай, нет! Я перехожу!
— Ладно уж, — великодушно согласился Ваня… — Константин Матвеевич, а к вашей работе этот кол — брайтер… или как его… имеет отношение?
— Слава богу, никакого… Слушай, дитя мое, я предлагаю…
— Ничью, что ли? Не — а… — У Вани в кои веки проглядывался шанс на победу.
— Не о том речь… Ты в какой — то степени мой внук. Если не в родственном, то хотя бы в социальном плане…
— Ага… То есть как это?
— В системе нынешних семейных отношений… А потому обращайся ко мне на ты и… «дедушка» звучит сентиментально, поэтому можешь говорить «дед»… А еще лучше…
— Уж куда лучше — то, — с удовольствием вставил Ваня. Предложение ему понравилось.
— Лучше — это как в старом анекдоте про Сталина. Когда какой — то генерал или маршал начал однажды свой рапорт: «Товарищ генералиссимус Советского Союза, Верховный главнокомандующий…», Иосиф Виссарионович, который был в добром расположении духа, махнул рукой: «Давай, братец, без церемоний. Зови меня просто «Вождь». А ты зови меня просто «Граф». Так меня зовут все на свете. И знакомые, и ненаглядная супруга, и даже родная дочь, обитающая нынче во Франции… Идет?
— Ой… ладно… То есть «идет»! Кон… то есть Граф! А я сегодня слышал, что ва… тебя так звали еще в школе! От твоей одноклассницы слышал. То есть не совсем одноклассницы, а из параллельного… Она говорит, что ты ее, наверно, не помнишь, но она тебя помнит. Это Любовь Петровна Грибова…
— Ва! Как это не помню! Синяпка!.. Она всегда смотрела на меня влюбленным взором. Только ответных чувств у меня она не вызывала, поэтому наши отношения оставались… так сказать, поверхностными… Слушай, я сдаюсь. Зачем продлевать агонию, ты меня зажал…
— Ага! — восторжествовал Ваня. — То — то же!.. А Синяпка, то есть Любовь Петровна… она хотела тебе сегодня позвонить и спросить, почему ты ни разу не пришел в клуб школьных ветеранов…
Граф слегка затуманился:
— С «ветеранами» я и без клуба встречаюсь иногда. С отцом Николаем, например, настоятелем ближней церкви… А в том клубе одни дамы, даже пива не выпьешь… Да и где взять время?.. А ты как познакомился с… кто она теперь? Любовь Петровна?
— Да…
И Ваня подробно изложил историю с помидорами. А затем, не пощадив своего самолюбия, признался, что его спасала десятилетняя «Синяпкина внучка». И что она тоже, наверно, до конца не спасла бы, если бы не тот выстрел…
Граф сидел, почесывая макушку белым шахматным королем (вернее, славянским князем в шишаке). Смотрел куда — то мимо Вани. Потом усмехнулся:
— Надо же… Вот уж не думал… Неужели стреляют до сих пор? Не утеряли обычай…
— Конечно! Бабахает эта штука так, что во всем университетском центре слыхать… А ты не слышал сегодня?
— Не обратил внимания. Мало ли нынче пальбы! То автомобильные выхлопы, то молодожены фейерверк пускают посреди бела дня…
— Но этот выстрел был погромче… А ты сказал «неужели». Значит, ты слыхал про такой обычай раньше?
— Само собой, — усмехнулся профессор. — Еще в ту пору, когда пребывал в твоем счастливом возрасте.
— Ух ты!.. Граф, расскажи!
— Ну… начало теряется в глубинах истории…
Однако продолжить Граф не смог. Опять появилась Лариса Олеговна.
3Она увидела рассыпанные на столике шахматы и обрадовалась:
— Отрадно застать мужчин за умным занятием! Говорят, шахматы усиливают гибкость мышления. Это я слышала от…
— А я выиграл у Графа! — воскликнул Ваня. Не столько, чтобы похвастаться, сколько из опасения услышать историю о племяннике Софьи Андреевны, который однажды участвовал в коллективной игре против Каспарова и обязательно бы выиграл, если бы…
Константин Матвеевич в свою очередь сообщил, что ничего особо умного в шахматной игре нет. Так, механические упражнения для ума среднего уровня…
— Ну, что ты такое говоришь! Совсем недавно в передаче программы «Интеллект» рассказывали, какое это древнее искусство и какое бесконечное число комбинаций возможно на шахматной доске, а у нас на работе есть старший агент Илья Зиновьевич, так он читал, будто…
— Не бывает бесконечных комбинаций! — рассердился (или сделал вид, что рассердился) Граф. Нынешние чемпионы еще могут кое — как состязаться с компьютерными игроками, но искусственный интеллект ближайшего будущего в короткое время рассчитает все мыслимые шахматные варианты. И в количественном и в качественном плане. Игра потеряет смысл…
Профессор знал, что говорил. К созданию искусственного интеллекта (то есть электронных супермозгов) он имел прямое отношение. И об этом у них с Ваней раза два уже случались беседы. Однажды, тоже за шахматами, задребезжал подаренный дедом мобильник (звонила мама), и раздосадованный перерывом в игре профессор тихо помянул черта. И сказал, что мобильные телефоны — несчастье всепланетного масштаба. Ваня возразил, что не представляет, как раньше люди жили без мобильников. Без возможности в любой момент позвонить куда хочешь и кому хочешь. Ну… маме, например. А то можно ведь с ума сойти от неизвестности.
Константин Матвеевич возразил, что жили земляне в прошлые времена без телефонов и радио и были не менее счастливы, чем теперь. Уходили в долгие плавания на месяцы и на годы и с ума не сходили. Да, неизвестность и тревоги — это испытания для души. Но зато сколько радостей приносили моменты возвращений и встреч!
— А если при встрече вдруг узнаешь… о какой — нибудь беде? — осторожно сказал Ваня.
— Ну а телефоны что? Щит от беды, что ли? — хмыкнул дед. — Где — то они полезны, а где — то наоборот…
Ваня был не согласен. И спросил: может, и от компьютеров где — то «польза наоборот»?
Константин Матвеевич буркнул, что это «как посмотреть». Мол, человечество существовало долгие тысячелетия без всяких там микрочипов, которые придуманы буквально в ближайшие десятки лет.
Ознакомительная версия.
