— Да чего… можно, конечно, — засопел тот. — Чего же нельзя-то… Только как же ты мне поможешь. Мы вот с… Виктором думали уже… а ты…
— Та-ак, значит, этот твой волшебник… у-у, противный какой, он, значит, совсем тебя бросил?
— Да нет… Ну, я не знаю… Он телефон свой оставил, я ж тебе говорил…
— Телефон! Каких телефонов у нас в городе нет! — усмехнулась Катя. — Мог бы и адрес дать! Улица Верхне-Пупкинская, например!
— Да он же нигде не живет, нет у него адреса… — уныло протянул Пашка.
Сначала, когда он только выложил все Кате, у него и на душе стало легче. А вот теперь вновь появились сомнения: ну зачем он это сделал? Одни лишние разговоры только будут…
— Ну-у, точно! — вдруг ни с того, ни с сего ткнула Пашке пальцем в грудь Катька. — Все ясно!
— Чего тебе ясно? — недоверчиво поинтересовался мальчишка.
— Смылся твой волшебник, нету его — ну и не надо! — бодро объявила Катя. — Значит, нам просто нужен какой-то другой человек, который разбирается в разных чудесах и волшебстве, вот и все…
— Да где ж ты такого человека возьмешь? — пожал плечами Павел. — Ну, я пойду. У тебя тоже, наверное, дела.
— Стой, Павлик, стой! — закричала ему вслед Катя — Я!… Я знаю такого человека!
И вдруг сама удивилась, до чего все просто: ведь Катя и самом деле знала!…
— Вот, Павлик, здесь вот я живу, — объявила Катя на лестничной площадке. — Это наша квартира.
— Так ты меня в гости, что ли, привела? — разочарованно протянул Мошкин.
— Больно нужно! — дернула плечиками Катя. — Просто ты у меня никогда не был. Мы с тобой по делу шли мимо, вот я и показала. На всякий случай!
С этими словами Катя решительно толкнула не свою, а совсем другую дверь, соседнюю. Дверь распахнулась.
Из глубины квартиры сразу же раздался захлебывающийся перестук: та-та-та-та-та-та!
— Пулемет, что ли? — насторожился Павел. — Мелкокалиберный, ага?
— Пишущая машинка, — деловито объяснила Катя. — Все давно на компьютерах работают, а он прикалывается с машинкой! Входи, входи, не стесняйся! Это сосед наш, дядя Юра. Он любым гостям всегда рад, а мне — тем более!
— Здрасьте, — пробормотал Пашка, оглядываясь.
Посреди заваленной бумагами комнаты сидел человек непонятного возраста. Бумаг было много, даже, пожалуй, очень много — Пашке примерно по колено. Они валялись в полнейшем беспорядке, чистые вперемешку с исписанными.
Человек сидел на низеньком стульчике, прильнув к машинке, как к пулемету. Машинка строчила не умолкая.
На Пашкино приветствие «пулеметчик» не обернулся, даже ухом не повел.
— Здрасьте, — еще раз поздоровался Павел.
— Да разве так с ним разговаривать нужно! — покачала головой Катя.
Девочка наклонилась к уху соседа и медленно, делая ударения на каждом слоге, проговорила:
— Дя-дя Ю-ра, скажи-те что-ни-будь!
— Когда я был маленьким, лужи представлялись мне щедрым подарком природы: в любой момент можно увидеть себя, как в зеркале, а также помыть сапоги! — немедленно отозвался дядя Юра, не переставая, впрочем, строчить с той же чудовищной скоростью. — Но ведь, с другой стороны, не было бы луж — и к чему мыть сапоги?! Нет луж — нет и грязи!
— Ну, вот видишь, — Катя потянула Пашку за руку, сама устраиваясь на охапке бумаг в уголке. — Садись, чего стоишь, сейчас ему все расскажем, посоветуемся!
— Кто это? — одними губами прошептал Павел, чтобы странный дядя Юра не услышал и не обиделся.
— Да что ты шепчешь, говори нормально, мы ему нисколько не мешаем! — громко рассмеялась Катя. — Я ж тебе сказала, наш сосед, дядя Юра! Он начинающий писатель. Сценарии сочиняет для мультиков, сказки всякие! Обязан такой в волшебстве разбираться?
— Скорей всего, — неуверенно согласился Пашка.
Стрекот машинки не прерывался ни на мгновение, но очень скоро перестал мешать.
— А почему начинающий? — Пашка оглядел море бумаги вокруг. — Он ведь, наверное, уже несколько дней пишет?
— Ну, — рассудительно и с охотой объяснила Катя. — Начинающий — это который пишет, а у него ничего не берут и не снимают. А потом у него все разом заберут и все снимут, да только уже сочиняться перестанет… Дядя Юра сам так объяснил…
— Имеет ли право отмечать день рождения человек, который родился ночью? — вдруг сам у себя спросил начинающий сценарист. И сам же ответил:
— Ночь рождения! Ура!
— Нет, ну ты видишь! — восхищенно всплеснула руками Катя.
— Спроси-ка у него ты, у тебя получается!… — зашептал Павел Мошкин. — Рассказывай быстрей! Все по прядку!
— Дядя Юра, — немедленно заговорила Катя. — Тут вот какое дело…
— Сам я учился в школе с перекосом в математику, — не поворачиваясь, сообщил сценарист.
— Что-то не включается, — смутилась Катя. — Ну-ка, попробуем по-другому…
Она, шурша бумагами, подошла к сценаристу со стороны окна, заслонив собой свет.
— Дядя Юра, в школьной теплице вырос огурец толще Витькиного отца… — медленно и внятно произнесла Катя.
— Как это о чем пишу? — разумным голосом отозвался сценарист. — Про улитку пишу!
— Ага, получается! — очень обрадовалась Катя. — Видишь, получается! Он меня слышит!
— Липовый тракус! — с еще большей скоростью застрочил дядя Юра. — Макус, дракус! Волшебство и заклинания! Бракс-дуракс!
У Пашки неожиданно появилось ощущение, что этого человека он где-то уже видел.
— Улитка ползает, ползает, ползает! — восторженно заорал вдруг Юра. — Она у меня поползла!
— Дядя Юра, вы обедали? — плачущим голосом взмолилась Катя. — Ну, дядя Юра же!
В следующий миг машинка умолкла, в комнате наступила жуткая тишина.
— Доползалась, бедная животная… — раздался в этой тишине испуганный и растерянный голос начинающего сценариста.
Он оторвался от машинки и повернул к Пашке лицо.
— Она… Она… На нее наступили… — едва слышно прошептал он. — Ведь была такая маленькая…
И вдруг диким голосом заорал:
— Катька! Опять ты здесь! Ну, сколько раз можно просить! Из-за тебя вот улитка моя погибла!
Это был очень удобный случай пригласить Павлика в гости и заодно показать ему, какая Катя отменная хозяйка.
— Паш, хочешь чаю, а? С конфеткой… Ты только не волнуйся, я же еще больше тебя расстроилась, а, Павлик? — успокаивала своего нового друга Катя.
— Хватит с меня чаю, с волшебником напился, — безразличным тоном ответил Павел.
— Ты не подумай, он очень хороший, наш дядя Юра, — оправдывалась Катя. — И с ним всегда поговорить было можно… Он работает и одновременно разговаривает… О чем угодно говорить может, правда, правда!
И вот тут Павел понял, где он уже однажды видел сценариста дядю Юру! То есть, странное дело, он его вообще никогда раньше не видел, но очень даже хорошо про такого человека знал!
Павлу отец рассказывал о древнем римском императоре Юлии Цезаре, который всегда делал много дел одновременно. Вот только в отличие от некоторых все у Юлия Цезаря получались, и улиток у него никогда не затаптывали!
— Знаешь, Екатерина Шумкова, а ведь я, кажется, кое-что важное понял! — Пашка заговорил вдруг твердым и уверенным голосом.
— Что?! — Катя приготовилась услышать самое худшее и страшное.
— Он же не один на свете такой, твой дядя Юра, — Павел пожал плечами и вдруг подмигнул девочке. — Если волшебник просто закрутился с другими делами, а? Вот «улитка» и ползет у него себе сама… куда приползет!…
Катя отправилась хлопотать в кухню. Поставила чайник плиту, аккуратно разложила на блюдо пирожные.
Павел же устроился в кресле, чтобы еще раз, внимательно, не упуская даже крошечной мелочи, обдумать все догадки, которые сумбурно, в большом количестве разом появились в его в голове после визита к Юрию Цезарю.
Какое-то мелкое неудобство с самого начала помешало нормальному ходу мыслей. Пашка не сразу сообразил, что это могло быть такое… Но вдруг почувствовал жгучую боль на бедре! В комнату заглянула Катя:
— Сейчас, Павлик, чай почти готов…
Павел, корчась в кресле, перевернулся на живот и выгнулся дугой, чтобы «уголек» в кармане брюк не касался тела! Он уже понял, что там, в кармане, такое: голова мартышки!
— Павлик, что с тобой? — испуганно пискнула Катя.
Пашка выхватил из кармана ключ… и едва не завопил от боли: такой горяченной оказалась эта глупая побрякушка! Да, да! Пашкина догадка оказалась совершенно верна, голова мартышки, это она нестерпимо жгла его сквозь сатиновую ткань кармана!
Павел подбросил ключ на ладони, словно картофелину, выхваченную из пылающего костра, перехватил двумя пальцами за цепочку.
Цепочка оказалась нормальной, холодной, какой и должна быть цепочка.
— Да понимаешь… — начал Павел. — У тебя есть платок? Дай быстро бумажку какую-нибудь!
