неаккуратные, перекошенные, что ли. И мину лось держал весьма недовольную. Кэ-эк разбежится да и даст рогами сейчас, подумал Немакс опасливо и приготовился послать Рому в галоп с места.
Лось, качнув рогами, глянул на них исподлобья, враскачку сделал пару шагов в сторону и исчез. Немакс охнул, пытаясь отмотать этот момент в памяти и сообразить, показалось ему или действительно зверюга ухнула вниз, точно из-под неё землю выдернули. Сообразить не получалось, потому что соседняя извилина садняще пыталась вспомнить, почему вот такое уханье вниз ей – вернее, им, извилине и Немаксу, – знакомо. Рома не стал дожидаться, чем кончится перетягивание извилин, и решительно пошёл просекой к полянке, на которой исчез лось.
Там, конечно, был колодец перехода.
Рома вполголоса, интеллигентно так, заржал и смело сунулся вперёд, но Немакс остановил. Вдруг лось специально их подманил и теперь замер рогами вверх, чтобы мы с Ромой на них как на вилы, вернее, грабли, вернее, совковые лопаты – в любом случае, приятного мало. Рома заржал ещё раз. «Тебе жить», – пробормотал Немакс, и они махнули в колодец, разгоняясь и выходя в бешеный галоп под стрёкот разлетающихся камней.
Выход, вернее, выпад из колодца находился среди скалистых гор, каких ни в Гарданике, ни в Бифуане Немакс не встречал. Рома ловкой уступкой сбежал с крутого шуршащего склона и мчал теперь по извилистой дороге, которая терялась между далёкими холмами и на горизонте, видимо, упиралась в высокий замок колючих очертаний, похожий и на одну из скал, и на заставку кинокомпании «Уолт Дисней».
В мультик Немакс не торопился, хватит с него и игры. Он перевёл Рому в рысь, без особой спешки осмотрел окрестности, убедился, что находится в Садорине, на горизонте торчит Кингхиллз, Гарданика далеко за спиной, а лосей рядом не видать, ни одного. Ну, спасибо за подсказку, подумал Немакс и спросил Рому:
– А ещё проход слабо найти? Обратный хотя бы – а то мы сквозь армию не проскочим, как думаешь?
Рома фыркнул и, поднимая высоченный хвост оранжевой пыли, понёсся по песчаным холмам на север, где смутно виднелось что-то похожее на венчики кольраби.
Венчики оказались рощей неизвестных Немаксу деревьев, одно из которых отчеркивалось от земли неестественно прямой щёлочкой. Колодец выбросил их в кольцо поваленных деревьев, в котором Рома давным-давно показал Немаксу первый проход под открытым небом.
Дальше было проще. С утра Немакс рыскал по Садорину, с помощью Ромы отыскивая сеть проходов. Днём совещался с асатами, каждый из которых докладывал о собственных открытиях. Вечером асаты, разбившись на пары и тройки, разбегались по ключевым точкам и шаг за шагом проверяли обоснованность постоянно перекраиваемых планов.
Сегодня Немакс с Алыпом окончательно убедились, что лишить экспедиционный корпус Садорина притока свежих сил можно и не очень сложно. Погибающие в бою ратники корпуса усилиями нескольких снайперов были просто обречены врастать во всё увеличивающую размер и бессмысленность карусель: геройски пал при осаде Гарданики, возродился в казарме Кингхиллза, выскочил из башни, поймал стрелу асата, возродился в казарме Кингхиллза, выскочил из башни, поймал стрелу асата – ну и так далее.
План приняли все – только Балтаз разорался. Но не из-за подлости операции, а из-за того, что лучников нельзя называть снайперами, это слово относится строго к мастерам огнестрела. Асаты внимательно выслушали его аргументы и начали называть снайперами всех подряд, включая бота, рубящего прутья для корзин.
За бесперебойный переток садоринцев из-под Гарданики отвечали группы Шихуа и Драгуна. Первая шныряла по крепости, выискивая слабые места и придумывая способы их превращения в сильные и коварные. Вторая пропадала в местах, заселённых нелюдью. Пропадала в буквальном смысле – время от времени то Драгун, то кто-то из его тройки пробегал мимо кострища – чистенький и в свежей необмятой одежде – и удалялся в направлении, откуда только что был выброшен скоропостижной кончиной.
– Они ж так имя своё забудут, – сказал Немакс, когда Драгун в очередной раз пробежал мимо, мазнув неузнающим взглядом.
– Могут, – согласился Алып. – Будем надеяться, не успеют.
Группа Балтаза готовила рейд по тылам Жарданвилля.
– Как победить армаду, которая ничего не боится, не нуждается в еде и питье, у которой нет жён с детьми, любимых собачек и прочих уязвимых мест? – рассуждал Балтаз перед уходом. – Только ритуальными действиями, как в этом… В кино. Крушение стен, взрыв мостов и спускание флагов, всё такое.
– Почему это ритуальные? – возмутился Немакс. – Мост если взорвать…
– То сразу можно новый построить. И какая разница, как флаг висит? Спущен – поднимем, делов-то. Но это игра, поэтому тут есть разница, огромная.
– Везде есть, – негромко сказал Алып. – По флагу уровень неба проходит.
Балтаз покивал, с преувеличенным уважением выпятив губу, отсалютовал и шёпотом скомандовал своему отряду:
– Россыпью… за… мной!
Вернуться он должен был сегодня вечером – если, конечно, раньше не убьют.
– Сегодня и решим, когда начинать? – спросил Немакс у Алыпа, когда они уже вскакивали на коней, чтобы рвануть сквозь холмы к переходу.
Конь под Алыпом завертелся юлой. Немакс смотрел с завистью – он так не умел. Рома, наверное, умел, но это было бы нечестно. Алып, похоже, не просто выпендривался. Он как будто прислушивался к чему-то, закрыв глаза. Открыл и сказал:
– А за нас решили. Сегодня ночью.
– Почему?
– Потому что они атакуют завтра утром. Сам не чуешь запах разве?
Немакс пошмыгал носом и ничего не разобрал. Тогда он закрыл глаза – и услышал тревожный аромат, ползущий от Кингхиллза в сторону перешейка.
Остро пахло вспыхнувшими спичками.
Или чем-то вроде спичек.
Окно впереди было слепяще белым и заваленным неправдоподобно чёткими, как в увеличительном стекле, стеблями и ветками. Окно возле Макса заслонял светлый матрасик, свисавший с потолка, как надутая занавеска. Раньше его не было. Обшивка на потолке была надорванной.
Дед сидел, опустив голову на грудь. Нет, не сидел – обвис на ремне безопасности. Глаза закрыты, руки неудобно сложены под рулём.
– Дед, – сказал Макс нерешительно. Голос получился хриплым и тонким.
Дед медленно поднял голову, секунду, прищурившись, смотрел вперёд, вздрогнул и со стоном повернулся к Максу. Сразу это не удалось, мешал ремень, но дед всё равно справился. Он больно схватил Макса за плечи, ощупал его голову, шею, радостно улыбнулся и уткнулся головой Максу в плечо.
– Дед, я нормально, – запоздало сказал Макс и осторожно погладил деда по спине.
С Максом в самом деле было нормально, только правое плечо зверски ныло и голова побаливала.
Дед не отвечал.
Умер, понял Макс и отпрянул. Дед снова повис на ремне, целясь в Макса лысоватой
