— Сразу не могла сказать? Там еще?! — угрожающе буркнул Витька Бубенцов.
— Ох, если бы вы только знали, мальчики, как мне его жалко… — неожиданно горько, по-женски вздохнула Катя.
— Кого? — не понял Пашка.
И Витька тоже не понял. Но бурчать перестал.
— Да волшебника вашего… — просто объяснила Катерина Шумкова. — Живет на свете совсем одинокий волшебник… Пожилой уже. Может быть, и со здоровьем у человека неважно, а он один… Синюю пижаму некому постирать! Или «скорую помощь» вызвать, если что случится… Да и куда вызывать, по какому адресу?! Он же нигде не живет… То есть живет, мы сами видели, но живет нигде!
— Сама придумала? — хмуро поинтересовался Павел. — Складно получилось!
Катя неопределенно пожала плечиками, и осталось непонятно: то ли она удивляется Пашкиной недогадливости, то ли ей просто зябко.
— Вот бы как-нибудь ему помочь, правда, мальчишки?… Только как?… Мы с папой приютили бездомного котенка, и мама согласилась… У нас дома тесно…
Завершился второй не совсем обычный день. Назавтра с утра и Кате, и Витьке с Павлом, как обычно, предстояло еще и в школу идти!…
Глава 31
ПОСЛЕОБЕДЕННОЕ СРАЖЕНИЕ
Доставка писем с адресами, вроде «Шутихинск, мне лично» или «Хулиганский забор, Банану, Сене и Тузику», всегда была делом волшебников. Конечно, начальник почтового отделения об этом даже не догадывался, он считал Валерия Ивановича Кириллова просто безобидным прирабатывающим пенсионером.
Письмо словно кололо Валерия Ивановича через карман, оно мешало ему, к тому же волшебнику было стыдно, ужасно стыдно за вчерашнее! Подумать только, на старости лет пришлось прыгать по подъезду в полосатой пижаме и выкрикивать всякие глупости.
Но иначе поступить Валерий Иванович не мог… Эх, не поторопился бы Павел со своим письмом! Ведь все тогда сложилось бы по-другому! Валерий Иванович подлечил бы свой волшебный палец, восстановил могущество и довел до конца задуманное мероприятие…
Но теперь он просто обязан доставить письмо адресатам, это был его долг. А для любого волшебника нет ничего важнее долга.
Ах, как ругал себя, как корил Валерий Иванович! Раньше, в молодости, он хватался за десяток дел сразу, и все выходило у него лучше некуда. То есть никогда не получалось именно то, что он задумал, но уж зато отчебучивалось порой такое!… И все были довольны.
Ну, кто только придумал поручать волшебникам глупую, пустяковую работу по доставке писем?!
Главное, просто скомкать и выбросить в снег письмо нельзя. Что же это получится, если все начнут комкать и выбрасывать чужие письма. Даже если заранее знаешь: ничего хорошего именно от этого письма ждать нельзя!
Но самым ужасным было другое: Валерий Иванович вообще теперь не имел права влиять на ход событий.
Да, да! Как только в дело включалось любое государственное учреждение — а почта была, конечно же, государственным учреждением, — волшебник обязан был уйти. Отойти в сторонку и наблюдать.
Это было в высшей степени несправедливо, но у волшебников свои порядки, и не нам их обсуждать…
Они сидели на хулиганском заборе, Банан, Cеня и Тузик, безмятежно озирая окрестности.
«Еще вчера я мог превратить их в носорогов, — с досадой думал Валерий Иванович, приближаясь к забору. — В милых, безобидных носорогов. Они бродили бы по зоопарку, выпрашивая у детей и жвачку, а добрые старушки нежно трепали их по широким загривкам…»
Хулиганы заметили Валерия Ивановича и, разом повернув к нему головы, насторожились.
«Как трехглавый Змей Горыныч, — мелькнуло в голове у волшебника. — Может быть, превратить их в Змея Горыныча? Разве это будет вмешательством в события?… Ничего ведь существенно не изменится! Хотя нет, наверное, нельзя… Со Змеем Горынычем сражаться легче, чем вот с этими… Змея Горыныча уже сколько раз били…»
— Чего тебе?… — подозрительно спросил Банан.
— Надобно? — добавил Сеня.
— Старче? — хихикнув, закончил Тузик.
Валерий Иванович отозвался вежливым, высоким дребезжащим голоском:
— Почтальон я, ребятушки!
— Печкин, что ли? — хохотнул Тузик, и две другие головы Горыныча — Банан и Сеня, — поддержали его.
— Почему Печкин? — не понял волшебник. Детских книжек он не читал и мультиков тоже давно не смотрел. — Кириллов моя фамилия, я вам письмо принес заказное, распишитесь вот.
— Письмо? — изумился Банан.
— Письмо? — ахнул Сеня.
— Не из милиции? — насторожился Тузик.
— Нет, к сожалению, — развел руками Валерий Иванович. — Письмо от частного лица, личного содержания, от гражданина Мошкина Павла.
— Давай сюда, дед! — Банан вырвал из рук у волшебника конверт. Сеня расписался. А Тузик начал читать. Про себя.
— От Комара, — наконец произнес Банан. — Просит, чтобы мы ему личико пощупали…
— Сам просит? — переспросил Сеня.
— Надо помочь человеку… — почесал в затылке Банан.
«Такие не остановятся, будут бить долго… И больно, " — сердце Валерия Ивановича сжималось от бессилия, но он стоял с вежливо-безразличным видом. Ведь что может волшебник?! Глупости всякие, пустяки: землетрясения, цунами там разные! Ну, в крокодила кого-нибудь превратит! А против Банана нужна сила… И не какая-нибудь волшебная, а настоящая!…
— Мы ему обязательно поможем, если уж так просит! — Тузик приготовился спрыгнуть с забора.
И вот тут Валерий Иванович совершенно безотчетно сделал ход, который не предусмотрен ни в каких волшебных учебниках!
Он просто опустил руку в карман и вытащил на ладони несколько хорошо прожаренных подсолнуховых семечек. Хулиганы замерли.
Валерий Иванович медленно и красиво забросил рот одно семечко, блаженно зажмурился.
— Отсыпь семечек, дед, — хрипло попросил Сеня.
— Не трави душу, — по-взрослому простонал Тузик.
— И мне тоже, — не отстал от других Банан.
Валерий Иванович словно бы нехотя снова полез в карман и горстями начал выгребать оттуда превосходнейшие семечки, пока не насыпал приятелям с полведра.
«Ведь я не вмешивался в события! Семечки в кармане у каждого могут обнаружиться! — пела душа волшебника. — Я не вмешивался! Они сами попросили! "
Он бы легко мог наколдовать хоть грузовик этих дурацких семечек, но боялся вызвать подозрение.
— Один мешок этого вкусного, полезного и калорийного продукта легко заменит обед взрослому человеку, — сладко приговаривал Валерий Иванович. — Лузгайте, лузгайте, ребятушки! Лузгайте на здоровье!
«Сражение на время откладывается! Битва не начнется, пока не съедено последнее семечко! А к тому моменту в жизни многое может измениться!»
Хулиганы даже не обратили внимания, что старичок почтальон не ушел от забора, а просто медленно растворился в воздухе.
«Я не имею права вмешиваться в события — хорошо, я не стану вмешиваться, — исчезая, размышлял Валерий Иванович. — Я не имею права никому рассказывать об этих событиях — тоже, согласен, я не собираюсь никому и ничего рассказывать! Но если меня станут настойчиво расспрашивать, имею ли я право только коротко и правдиво отвечать на поставленные вопросы? А вот об этом в Волшебном уставе нет ни слова!…»
Глава 32
ПАССАЖИРСКИЙ БРОНЕПОЕЗД
Иван Алексеевич Бубенцов аппетитно хрустел «Ананасными» вафлями, допивая четвертый стакан чаю, когда дверь купе медленно открылась и неуверенно, бочком протиснулся маленький старичок в длиннополом старомодном пальто.
— Чайком балуетесь? — поинтересовался старичок у Ивана Алексеевича и при этом осуждающе покачал головой.
— Ага! — широко улыбнулся в ответ моряк Бубенцов. — С сахаром! И с вафлями тоже! Присаживайтесь за компанию!
— И присяду, не откажусь! — поджав тонкие губы, новый попутчик уперся глазками-буравчиками куда-то в подбородок Ивану Алексеевичу, так, что даже, кажется, в этом месте на рыжей моряцкой бороде образовались две едва заметные вмятины. — Отчего ж не сесть и не попить чаю, если мои жизненные принципы это позволяют!
— Вот как! — заинтересовался Бубенцов. — Извините за бесцеремонность, но разрешите полюбопытствовать: а в каких же таких случаях ваши жизненные принципы не позволяют вам попить чайку с сахаром?
Старичок отглотнул разом с полстакана горячущего чаю, поерзал на месте, блуждая взглядом по забитым брезентовыми мешками багажным полкам, и туманно объяснил:
— Вот, предположим, кому-нибудь из моих любимых племянников грозила бы опасность! Я бы ни в коем разе не стал тогда прохлаждаться, а уж тем более пить чай с сахаром…
— Ну, это-то понятно! — согласился с попутчиком моряк Бубенцов и пододвинул гостю еще один стакан.
— Я бы лучше подумал в таком случае: племяннику грозит опасность, пушка моя в разобранном виде, а я сижу себе и чай пью… — скрипучим голосом продолжал странный старик.
