Ознакомительная версия.
— Ты еще помнишь о тех, охотившихся на нас? — осторожно спросила она.
— Здесь, — повторил он, мы в безопасности. Теперь они нам не страшны. Он сделал круг, чуть шевеля плавником на голове. И все же… кажется, придется вернуться в Кантирмур.
— Что это значит? — недоуменно переспросила Рена. — Беда грозит кому-то в Кантирмуре? Или нам?
Тревожная мысль Коннора кольнула мозг.
— Я не знаю. Эти существа говорят не словами, а образами. Не все мне понятно. Надеюсь до завтра узнать побольше.
— Ты расскажешь мне?
— Расскажу.
Коннор отплыл в сторону, и тут же появилась стая человеко-рыб, которые несли большие раковины, наполненные едой. Она была странного вкуса и цвета, совершенно холодная, но Рена почувствовала такой голод, что просто набросилась на угощение.
После трапезы мелкие рыбешки окружили ее и начали забавный танец в воде. Рена повторяла их движения, убегала, гонялась за ними. Вскоре она обнаружила, что играет в нечто наподобие земных салочек. Только юркие рыбки ловко ныряли в каменные арки, скользили между метелками водорослей, исчезали в узких щелях между придонными валунами. Рена носилась, кружилась, натыкалась на скользкие камни, поднимала со дна тучи песка… И вдруг почувствовала, что ужасно устала.
Оглянувшись, она заметила, что подводные существа покрупнее лениво разлеглись на каменных выступах, помахивая веерообразными хвостами или же чуть двигая перепончатыми лапами. Подплыв поближе, Рена обнаружила, что они спят. На нее уже никто не обращал внимания. Рена тоже подыскала подходящий выступ, растянулась на нем и уснула, убаюканная мягкими струями прохладной воды.
— Тайрон!
Тайрон остановился и обернулся к Терессе. Свежий утренний ветерок взъерошивал его густую шерсть, приносил с собою острые, дразнящие нос запахи. Он тихо заскулил, желая поскорее рвануть вслед другим собакам. «Ну, что ей надо?»
Он видел, как нелепо шагает она, подобрав широкие юбки. Прежде, до того как изменился его облик, Тайрон и не представлял, до чего же неуклюжи люди, как негибки человеческие тела, неловки движения.
Тересса догнала его, тяжело дыша.
— Почему ты убежал? Тайрон, ведь ты единственный, кто может, не вызывая подозрений, слушать разговоры Гариана и его дружков. Они там, на террасе.
«Ничего интересного в их болтовне», — подумал Тайрон. — «А ветер зовет…» И все же он пока еще помнил, что обязан слушать все разговоры. Это его работа.
До сих пор ему не удалось услышать ничего особенного. Гариан без конца хвастал. Мэрит и Герд ссорились и спорили по пустякам. А Хок вообще редко говорил. Иностранец, он с трудом объяснялся на их языке.
Эта чепуха быстро наскучила Тайрону, и он начал избегать мальчишек. Ему стали интереснее забавы с собаками, чем человеческие дела и заботы.
Голоса людей еще противнее, чем птичий гомон, мрачно подумал он. Эти тонкие, мелодичные голоса, так непохожие на густой, отрывистый собачий лай, его раздражали.
Вдруг Тайрона охватила неясная тревога. «Я слишком долго остаюсь собакой», — с усилием подумал он. — «Становится все труднее возвращаться к человеческим мыслям».
Но тут его внимание отвлек громкий, протяжный вой. Этот призывный вой доносился со стороны королевского парка. Многоголосый лай дворцовых собак слился в ужасную какофонию.
Тайрон замер. Он знал, что означал этот вой. Вызов! Наглый вызов новой собаки. До сих пор Тайрон был признанным вожаком всех дворцовых собак. Они чувствовали, что он не такой, как все, особенный, и беспрекословно подчинялись ему, послушно устремляясь за ним в веселой, громкоголосой погоне за кошкой или ненароком забежавшим в парк мелким зверьком.
Новая собака появилась только сегодня. Это был ребристый, похожий на волка охотничий пес. Тайрон как раз искал его, когда услышал окрик Терессы.
— Ууу-и-ууу! — снова ударил в уши ненавистный вой.
Торжество сильного пса, хозяина и повелителя, слышалось в нем. Шерсть Тайрона поднялась дыбом.
Что-то не то… что-то странное…
Он повернулся и помчался, уткнув нос в землю. Дворовая собачья свора, эти жалкие собачонки с дрожащими хвостами, уже тянулись за новым предводителем. Тайрон чуял их след. Они бежали на восток.
В обход! Тайрон с разбегу ввалился в кусты, не обращая внимания на крики Терессы за спиной.
Продравшись сквозь густые ветви, несясь через ручей и приминая высокую траву, Тайрон прибавлял и прибавлял скорость. И он почти догнал их. Новый предводитель обегал послушную ему теперь стаю и выстраивал круг, ощерившийся клыкастыми пастями.
В следующее мгновение Тайрон успел заметить проблеск серебристого меха. Длинное тело пса с волчьим хвостом перемахнуло через низкую каменную ограду. Прибавив скорости, Тайрон настиг его. Началась гонка на выносливость. Серебристый пес несся, вытягивая лапы, словно пластаясь по воздуху. Тайрон был чуть ниже, а лапы немного короче, чем у гиганта с волчьей статью. Но это был вызов его лидерству. Он обязан был выиграть!
Они оба мчались вперед, оставив остальных собак далеко за спиной. Теперь Тайрон понял, какой породы был серебристый пес. Волкодав! С таким справиться нелегко. А волкодав вдруг резко притормозил. Тайрон зарычал, приготовившись к смертельной схватке… но тут в его смятенном сознании возник человеческий голос. Тайрон почти забыл про чувство, которое буквально вскипятило кровь. Волшебство! А голос исходил от громадного волкодава.
— Значит, вот ты какой, рыжий приятель с лисьей мордой! — прорычал серебристый пес. — Посмотрим, что ты затеял! — Да, от этого голоса исходила страшная опасность!
И прежде, чем Тайрон успел напружиниться, прыгнуть и вцепиться в горло врага, вспышка белого света ослепила его. Оглушенный, он упал на траву.
— Ох, — простонала Рена, — какая я, оказывается, тяжелая!
— Да нормальная ты, — со смехом проговорил Коннор, выходя из-за куста в еще чуть влажной тунике. Он поднял руки, чтобы подвязать узкой черной лентой мокрые, ниспадающие на лицо волосы.
Рена разгладила ладонями платье и наклонилась, чтобы выжать подол. Озерная вода тонкими струйками стекала в жидкую прибрежную грязь.
— Но я чувствую себя необыкновенно тяжелой! И одежда на плечах тоже кажется страшной тяжестью.
— Да, в воде все намного легче, — согласился Коннор.
Они вышли на узкую тропинку. Коннор шел молча, о чем-то озабоченно размышляя.
Некоторое время Рена сдерживалась, потом толкнула Коннора локтем.
— Ну?
Коннор ошеломленно уставился на нее.
— Что «ну»?
Рена топнула ногой.
— Я была терпелива, как утка, высиживающая птенцов. Я была послушна, как собачонка. Я была добра, как внучкина бабушка. И тиха, как мышка. Но если ты мне не расскажешь, что произошло там, в озере, на глубине, то узнаешь, какова я в гневе!
— Не гневайся, — засмеялся Коннор. — Я постараюсь. Только… как это объяснить? Подводные существа говорят не только образами, но и обмениваются воспоминаниями. Это их язык.
— Обмениваются воспоминаниями? Как это?
Коннор шел, глядя под ноги. Он не поднимал глаз, не смотрел на Рену и бубнил, словно объясняя сам себе.
— Насколько и мог понять, они держат и своей памяти все, что происходило с незапамятных времен… Да, да, именно с незапамятных! У них нет понятия времени. Все как бы происходит одновременно. Давние события и сегодняшние перемешиваются. Ну, это похоже на то, как мы видим одновременно и это дерево, и тот куст, и те горы, и небо, и облако на нем. Они видят время. Вернее, многие времена одновременно…
Он осекся и с сомнением поглядел на Рену, желая удостовериться, поняла ли она его сбивчивые объяснения.
— А ты выяснил что-нибудь о той неизвестной опасности, которая таится в Кантирмуре? — живо спросила она.
— Нет, — пробурчал Коннор, отводя взгляд. — Они считали, что сказали достаточно. Видишь ли, эти странные существа мыслят по-особому. Им неведомы способы общения людей. Я же говорил — они мыслят воспоминаниями. А я мог уловить лишь отрывки их мыслей-воспоминаний.
— Они знали, что ты принц? — задала неожиданный вопрос Рена.
Коннор быстро кивнул.
— Но это для них ничего не значит. Они знали… и другое: то, что у меня есть предки из народа Ийон Дайин.
Рена присвистнула.
— Да, ты когда-то ненароком обмолвился об этом, объясняя свою странную способность понимать зверей и птиц. — Она искоса взглянула на Коннора. — Но, как нам тогда показалось, не особенно желал распространяться на этот счет, а мы не решились спрашивать. Но теперь…
— Но я и сам толком ничего не знал. Отец рассказывал что-то, но тогда мне было всего пять лет, и я немногое понял. А потом он умер. Коннор нахмурился. — Хотя, кажется, какие-то силы, заложенные во мне предками, возрождаются, — добавил он тихим голосом, таким тихим, что Рена едва могла расслышать.
Ознакомительная версия.
