— Перед контрольной работой мы измеряем дома температуру и стараемся незаметно постучать по термометру. Иногда нам удается набить тридцать восемь градусов.— Сёма густо покраснел и тихо добавил: — Иной раз термометр разбивается. Тогда ребята приносят ртуть в школу и отдают ее мне.
Диамангу тотчас почувствовал неловкость создавшегося положения и великодушно сказал:
— Дорогой Сёма, вы находитесь у нас в гостях. Надеюсь, что мои друзья не откажут вам в гостеприимстве.
Оказалось, что друзья Диаманту выбрали себе имена, напоминавшие полупроводники и музыку. Полного старика звали Селенар — в честь полупроводника селена, а сухопарый старик в красной шапочке носил музыкальное имя Анданте.
Сёма огляделся. Его окружала скалистая местность, но более пологая, чем на Острове Изоляторов. С некоторых склонов излучалось бледно-бурое свечение. Весь Остров пересекала паутина проводов, протянутых между множеством электрических фонарей, укрепленных на тонких мачтах. Кое-где виднелись живописные домики с плоскими крышами, какие строят в южных странах. Выложенные мелкими кристалликами, они также светились бледно-бурым светом. Старик в красной шапочке поднял руку, откинув широкий синий рукав, и посмотрел на часы.
— Шесть часов, — заметил он. — Пора начинать на Острове утро. Вы попали в мир физики и искусства, дорогой Сёма. У нас здесь нет ни солнца, ни растительности. Все заменяет нам игра света и звуков.
Но Сёма не слушал старика. Он смотрел, не отрываясь, на удивительные часы индуса. Смуглую сухую руку Анданте обвивала зеленая змейка, тонкий хвостик которой заканчивался маленькой металлической пластинкой, плотно прилегавшей к морщинистой сухой коже. Плоская голова змеи представляла собой светящийся циферблат часов.
— Это полупроводниковые часы, — объяснил Анданте.
— Снимите их, — попросил Сёма.
— Это нежелательно, мой юный друг. Потому что после этого часы придется специально регулировать. Часы я не снимаю с руки уже больше года.
Сёма невольно хихикнул.
— Удобные же у вас часы, — заметил он.
— Зато их никогда не надо заводить, — серьезно ответил Анданте. — За последние пятнадцать лет они только один раз ушли вперед на три минуты, когда у меня поднялась температура из-за простуды.
— Значит, ваши часы простудились вместе с вами? спросил Сёма, думая, что старик шутит.
— Вглядитесь внимательно в эти электрические часы. В них протекает ток от полупроводниковой тепловой батарейки. В корпусе змейки проходят две проволочки, сделанные из двух различных полупроводниковых материалов. Металлическая пластиночка, прилегающая к коже моей руки, представляет собой спай этих двух полупроводников. Два других конца от полупроводниковых проволочек выведены на воздух через глаза змеи и тоже соединены тонкой металлической пластинкой...
— А из каких полупроводников сделаны эти проволоки внутри змеи? Из светочувствительных? — перебил Сёма.
— Нет! В моих часах полупроводники, изменяющие свои свойства в зависимости от температуры.
— Ну, а как же они действуют? — нетерпеливо спросил Сёма.
— Очень просто. В полупроводниковых проволочках возникает электрический ток благодаря разности температуры между пластинкой, прижатой хвостом змеи к коже моей руки, и той, которая выведена через глаза змейки. Пластинка на хвосте змеи нагревается моей кожей до температуры тела, а пластинка в глазах змеи имеет температуру окружающего воздуха. У меня обычно бывает 36,4...
— А у меня всегда 36,6, — оживился Сёма, но, вспомнив о позорной истории с термометрами, умолк.
Анданте продолжал объяснение, сделав вид, что не заметил смущения Сёмы.
— Таким образом, между температурой окружающего воздуха, которая в нашем подземном мире не превышает шестнадцати градусов, и температурой моего тела имеется разность в двадцать градусов. Этой разности температур вполне достаточно, чтобы в теплочувствительных полупроводниковых проволочках внутри моих часов протекал электрический ток.
— А дальше что? — спросил Сёма.
— Дальше электрический ток приводит в действие крохотный моторчик. Моторчик двигает шестеренки, а к одной из шестеренок прикреплена золотая стрелка моих часов.
— Ну, а что же все-таки произошло с часами во время вашей болезни? — не унимался Сёма.
— Температура моего тела во время болезни поднялась до сорока градусов. Это вызвало сильное увеличение электрического тока в полупроводниковых проволочках. Число оборотов моторчика возросло. Стрелка стала вращаться быстрее, чем полагается. И часы ушли вперед на три минуты.
В этот момент разговор Анданте и Сёмы был прерван мягким аккордом невидимого рояля.
Только тогда Сёма обратил внимание на то, что Селенар и Диаманту давно уже чем-то заняты около огромного пульта со множеством кнопок и переключателей. Он подошел к Селенару, который что-то завинчивал, насупив густые черные брови. Не дожидаясь вопросов Сёмы, он перевел ему смысл многочисленных надписей на пульте управления.
— Эта часть щита называется «Солнечное утро», а вот — «Пасмурный день», «Ясный вечер», «Звездная ночь», «Яркий закат». С этого пульта мы управляем светом и звуками, заменяющими здесь живую природу...
Диаманту подошел к Селенару и мягко сказал ему что-то, улыбаясь. Селенар прекратил объяснение, и в тишину начали робко проникать звуки перебираемых струн.
И тут же зажглись слабым светом опутавшие Остров фонари. В появившейся бледно-розовой световой дымке исчезли резкие контуры скалистого рельефа. Торопливо забегали разноцветные лучи и исчезли. Началось рождение чудес. На склонах холмов появились очертания широколистых деревьев. Платаны медлительно раскинули свои громадные листья.
Зазвучали басовые аккорды роялей. Вступили скрипки. Их звуки слились в резком звучании и оборвались на высокой ноте. У подножия скал мгновенно выросли острые пики кипарисов и елей.
Мелодию повел рояль. Он постепенно увлекал за собой оркестр, который послушно шел за ним, стихая по временам и уступая дорогу его величественным аккордам.
Розовая дымка над Островом окрасилась в оранжево-алые тона восходящего солнца.
И вдруг звуки рояля смолкли, отступили скрипки и зазвучал орган.
Сквозь световую пелену над Островом стали проникать яркие солнечные лучи. Алыми пятнами засмеялись поляны маков на склонах скал. У домиков с плоскими крышами появились розы, застенчиво застывшие с каплями росы на лепестках.
В этот момент оркестр заключил союз с органом, и они вместе начали нарастающий подъем музыкальной волны. Скрипки вели наступление. Звуки рояля то убегали вдаль, то возвращались и радостно плескались в поднимающейся волне музыки.
Кое-где в ущельях появились стремительные ручейки, стремглав бегущие по серым камням. На склонах засветились альпийские фиалки.
Но вот приблизился гребень музыкальной волны.
В мощном кольце звучания скрипок загудели низкие голоса органа. Полыхали горячие звуки труб.
Ручьи стремительно сбегали вниз со скал.
И вдруг волна музыки рассыпалась в ликующих звуках роялей.
В тот же момент засверкала гладь реки. Солнечные зайчики заиграли на листьях деревьев и запрыгали яркими пятнами по воде.
Это было утро.
Сёма протер глаза. Рядом стоял Диаманту и улыбался. Селенар внимательно следил за сигнальными лампочками пульта управления. Анданте тихо напевал какую-то мелодию.
— Что это такое? — спросил, очнувшись, Сёма.
— Это наше свето-звуковое представление, которое мы назвали «Солнечное утро». Те музыкальные инструменты, которые вы сейчас слышали, спрятаны за скалами. Но музыкантов там никаких нет. Инструментами управлял на расстоянии Селенар.
Толстый старик с мохнатыми бровями стоял у пульта с кнопками и улыбался. Он нажал одну из кнопок — и загудел орган. Одновременно появилось несколько красных маков на вершине одной из скал.
— Видите, Сёма, — сказал Селенар, — я играю не только на музыкальных инструментах, но и на разноцветных световых лучах, а эти разноцветные световые лучи падают на полупроводниковые картины, которые начинают светиться.
— А откуда красные маки? — спросил Сёма.
орожка из солнечных зайчиков привела Сёму и Диаманту к стройной колоннаде, поддерживающей легкую стеклянную крышу.
Диаманту поднялся по голубоватым ступеням. Сёма последовал за ним. В полной тишине они вошли в царство живописи.
— Мы изготовили полупроводниковую копию знаменитой картины Леонардо да Винчи «Джиоконда», — сказал Диаманту, остановившись перед портретом женщины, лица которой, казалось, на несколько секунд коснулась легкая улыбка. — Нам удалось разгадать тайну неуловимой улыбки Джиоконды,— тихо произнес старик,— Наш портрет сделан из мельчайших кристалликов. Они подобраны таким образом, что свечение каждого из них можно увидеть, только если смотреть на эту часть картины под определенным углом зрения. Если вы будете медленно обходить картину, то перед вами попеременно будут возникать чередующиеся вспышки различных кристалликов. Благодаря их микроскопическим размерам отдельные вспышки свечения различных полупроводников сливаются вместе, и потому кажется, что на картине возникает движение. Пройдитесь медленно перед портретом знаменитой Джиоконды.
