– Я знаю, где я. Это дачный поселок, что с краю соснового леса. А наша школа с другого краю, в четырех километрах отсюда. Мы мимо нее недавно проехали.
– Вот вам и режим секретности, – сказал О. кому-то невидимому. – Тьфу. Ну, по крайней мере, ты не знаешь, что тебе предстоит сделать…
Он с подозрением посмотрел на Мари. Та немного подумала и помотала головой. У нее были предположения, но она решила не расстраивать командира. Все-таки человек готовился провести инструктаж, слова придумывал.
– Ну хоть что-то… – сказал лейтенант и водрузил на нос бинокль. – Твоя цель – комната на втором этаже, окно – крайнее слева. В комнате зафиксирована опасность для жизни гражданского лица. Твоя задача – проникнуть в дом, устранить опасность и вернуться. Гражданские лица, находящиеся в других помещениях дома, тебя заметить не должны. Полная скрытность. Ты меня поняла? Мари? Ты где?
Покрутившись, лейтенант О. присел на коляску и достал специальные бездымные и непахнущие сигареты без никотина.
– Интересно, – сказал он, – она услышала про полную скрытность или скрытно смылась, не дослушав?
О. понюхал спецсигарету для спецопераций и поднял брови.
В комнату Мари проникла незаметно не только для гражданского населения, но и для себя самой. Только что стояла под окном, задумалась, хлоп – и уже в спальне, прижимается спиной к стене. «Нельзя вот так, бездумно, механически относиться к работе!» – отругала себя девушка. Она уже хотела выбраться из комнаты и вернуться в нее осознанно, но решила сначала выполнить задание.
Первым делом следовало определить местонахождение гражданского лица. У гражданского лица должны быть гражданские рот и нос, через которые лицо дышит. Мари затаила дыхание и прислушалась. Мари умела задерживать дыхание на четыре минуты даже во время разговора, но тут это умение не помогло. В спальне никто не дышал.
Зато через четыре минуты глаза полностью привыкли к темноте, и Мари разглядела стол, шкаф с приоткрытой дверцей, стул, кровать и лежащего на ней ребенка лет четырех-шести. Пола мужского-женского. Скорее мужского. Похоже, мальчик спал, хотя нет, не спал – когда спят, то не стараются дышать так бесшумно.
«Ребенок – гражданское лицо. Его нужно защитить от опасности. Или наоборот?»
Мари не испытывала иллюзий в отношении маленьких детей, представлявших немалую опасность для других гражданских лиц. Но поскольку других гражданских лиц в комнате не находилось, видимо в данном случае защищать следовало именно мальчика. Оставался вопрос, от чего. Комната выглядела настолько безопасной, насколько вообще может быть безопасной детская комната.
«Утечка газа? Самовозгорание обоев? Обрушение потолка? Проваливание пола? Кусачие насекомые? Ядовитые змеи? Отравленные простыни? Подушка-людоед?..»
Мари с некоторым усилием остановилась. Она знала, что воображение у нее о-го-го, но будущему эксперту по нестандартным ситуациям не пристало заниматься домыслами. Ей пристало действовать по ситуации, однако ситуация – гражданское лицо пяти лет, которое притворяется, что спит – никаких действий не предполагала. Значит, нужно ждать.
«Впрочем, – подумала девушка, – ждать в такой ситуации как раз и будет стандартным решением. Может, просто подойти к ребенку и выяснить, в чем дело? Только как его при этом не напугать? А! Лучший способ не напугать – это удивить».
– Динь-динь, – громким шепотом сказала она. – Вредную фею вызывали?
Должно быть, мальчик удивился, поскольку повернул голову в ее сторону. Но глаз не открыл.
– Мама? – еле слышно спросил он. – Ты не мама… Ты кто?
– Курсант Мари! – доложила Мари. – Подразделение 11 Высшей Школы Полиции!
Тут мальчик удивился так, что даже открыл глаза, но тут же опять зажмурился. Мари скользнула к кровати и принялась прояснять ситуацию. Спрашивала она тихо-тихо, мальчик отвечал вообще на пределе слышимости, но Мари была очень чуткой девушкой.
– Тебя как зовут? Альберт? Как Эйнштейна? Это такой знаменитый физик… знаешь? Ишь ты. А почему не спишь? А глаза почему не открываешь? Какой человек? Зубастый? В шкафу? Увидит, что не спишь, откусит голову? Ясно. А как твой зубастик выглядит?
– Он совсем как человек, – зашептал Альберт, – только без глаз и у него огромный рот, а во рту – много-много зубов, как у акулы. А папа сказал, что он приходит к детям, которые не спят, а я не спал, а он пришел, а если бы я спал, он бы не пришел…
Мари приложила палец к губам мальчика, внимательно посмотрела в приоткрытую дверцу шкафа и никого там не увидела. Рубашки, брюки, спортивные костюмы. Правда, в какой-то момент, когда она поворачивала голову, на периферии зрения что-то то ли шевельнулось, то ли качнулось. И вроде дверца слегка скрипнула.
Но мало ли что скрипит от сквозняка и мало ли что мелькает в краешке глаза? Кто обращает внимание на периферию? По уму надо включать свет, потрошить шкаф и демонстрировать ребенку полное отсутствие зубастых людей. По уму. То есть действуя стандартно.
Мальчик чего-то боится. Причем так сильно, что его страх, наверное, можно даже почувствовать. Почувствовать?
Мари берет Альберта за руку и…
…действительно чувствует страх. Мальчика бьет мелкий частый озноб, и очень быстро озноб начинается у нее самой. Девушке становится страшно, пока непонятно чего… а, вот уже понятно. Ой, мамочка…
Шкаф не пуст.
В шкафу среди одежды стоит темный человек с плоским лицом. Ни глаз, ни глазниц. Ростом не выше метра, но рот! И точно, как у акулы… Рот распахнут, и оттуда вкривь и вкось торчат большие острые зубы, много-много зубов, один ряд, другой, третий…
Мари закрывает глаза.
– Ты его видела? – шепчет Альберт.
– Да, – шепчет в ответ Мари, стараясь как можно меньше шевелить губами.
– Он может откусить нам головы?
– Такой? Может.
Мари крепко сжимает руку мальчика. В другой руке она сжимает резиновую дубинку. Что она будет делать, когда акулий человек вылезет из шкафа и направится к кровати? Предложит ему резиновую дубинку в качестве жевательной резинки?
«Буду отбиваться и кричать, – решает девушка. – Громко. Глупо погибать такой молодой, но еще глупее погибать, не покричав напоследок».
Некоторое время они молча боятся вместе.
– Одного не пойму, – вдруг говорит Мари. – Что ему за толк от наших голов? Головы ведь невкусные. Одна кость.
– А мозги?
– Да сколько там мозгов…
Альберт протестует:
– Я умный! Я вчера в уме сложил два и восемь.
– И что получилось?
– Десять.
– Десять чего?
– Яблок. Это была задача с яблоками.
– У тебя в уме целых десять яблок? Что ж, тогда твоя голова – лакомый кусочек. Голова с яблочной начинкой.
Мальчик прыскает. Мари открывает глаза и смотрит на шкаф. Альберт открывает глаза и смотрит на Мари.
– Он ушел! Мари, он ушел! Почему?
– Обиделся, наверное. Он там пугает, а мы тут хихикаем.
– Здорово! Ой… Я сейчас…
Мальчик выбежал из комнаты и зашлепал босыми ногами по коридору.
Мари включила фонарик и осмотрела шкаф. Никаких отверстий, никаких следов проникновения. Ну и куда же подевался безглазый коротышка с акульей пастью? Вылез в закрытое окно? Открыл дверь и вышел? И она ничего не услышала? Как такое может быть? Она ведь закрывала глаза, а не уши.
Альберт вбежал в комнату, бросился к Мари, обнял ее за шею.
– А ты правда полицейский? А ты пошутила про вредную фею? Ты добрая фея? Или добрый полицейский? Или добрая фея-полицейский? Ты красивая. А ты завтра придешь? А если он завтра снова придет, ты придешь?
– Обязательно, – сказала красивая фея-полицейский и из вредности добавила зловещим голосом: – Я приду в полночь!
– Потому что нельзя бросать детей в беде?
– В какой такой беде? – подняла бровь Мари. – Что это такое ты выдумываешь? Никакой беды я не заметила. Просто кое-кому надо зубы проредить.
– Ты точно не фея, – заключил мальчик.
На его лице нет никаких признаков разочарования этим фактом.
Главное – произвести убийственное первое впечатление.
М. Горгона. «Неотразимая»
Многие вещи кажутся не такими, какими они кажутся на самом деле.
Кажется, Аристотель
Когда Мари вернулась в казарму, соседка уже спала. Спала, закутавшись с головой в два одеяла, хотя раньше довольствовалась одной простыней.
Утром Жанна не накинулась на Мари с расспросами, а непривычно долго рассматривала себя в зеркало. Потом, уже одевшись, минут пять вертела ладонями перед носом, как будто впервые их видела. И только после этого закрыла ладонью один глаз, посмотрела вторым на Мари и сказала:
