Роуэн приблизился к пещере. Влажный пар и золотистое сияние исходили оттуда. Под предводительством храброй Звездочки букшахи пытались пробиться сквозь каменное заграждение, мешавшее им войти внутрь. Наконец один камень дрогнул, но проход все равно был слишком узок.
Нет, букшахам не суждено войти в пещеру.
— Звездочка, не трать силы, — спокойно сказал Роуэн и ласково потрепал ее по холке. — Все равно ничего не получится.
Звездочка подняла голову и посмотрела мальчику в глаза. В ее взгляде Роуэн прочел грусть — предводительнице стада было стыдно за собственное бессилие.
— Ты вместе со стадом привела нас к пещере — этого достаточно, — утешал ее Роуэн, а у самого к горлу подступали слезы. — Теперь оставьте нас. Дальше мы справимся сами.
Звездочка замычала, упрямо топнула ногой и снова навалилась на камни, громоздившиеся у входа.
— Назад, Звездочка! Назад! — крикнул Роуэн. — Отведи стадо в рощу и жди нас там. В роще тепло и нет снежных червей. Вы поедите листьев и попьете воды из ручья. А потом… может быть… растает снег, и вы сможете вернуться домой.
«Снег растает, если мы сделаем то, что надлежит, — думал Роуэн. — Если мы все-таки решимся это сделать. Если у нас хватит на это сил».
Роуэн потерся щекой о мохнатую шею Звездочки, в последний раз потрепал ее за ухом и скрылся за серыми камнями.
Там, внутри, стелился золотистый туман. Роуэн почти ничего не видел. Он вытянул руку, ощупал стены и дотронулся до низкого потолка. Вдруг он вспомнил, что огромное гнездо снежных червей находится прямо над ним, и мысль эта заставила его содрогнуться.
Норрис, Зеел и Шаран были рядом. Роуэн чувствовал, как они дышат ему в затылок. Он двинулся дальше.
Оставшиеся снаружи букшахи не переставали мычать. Роуэн различал голос своей любимицы Звездочки. Эхо на все лады повторяло их громкий тревожный рев, и вот уже вся пещера наполнилась скорбным, разрывающим душу стоном.
— Я вижу впереди свет, — прошептала Зеел.
Роуэн прищурился. Да, Зеел была права. Несмотря на то, что вход в пещеру остался позади, впереди становилось все светлее и светлее. В воздухе разлилось огненно-золотое сияние, и чем дальше шли друзья, тем ярче оно становилось.
Туман исчез. От него осталась лишь легкая дымка, сквозь которую легко было разглядеть каменный тоннель с низким потолком. По этому тоннелю они двинулись вперед.
Огненно-золотое сияние становилось все ярче. В конце тоннеля что-то светилось. Вот-вот они узнают, откуда льется странный свет, зачем они сюда пришли и что им следует делать. Потом их путешествие закончится. Но чем оно закончится?
Дрожали колени, и кружилась голова. Роуэну хотелось припасть к каменной стене, уцепиться за нее обеими руками и остаться здесь… Но было уже слишком поздно. Какая-то неодолимая сила влекла Роуэна к свету, и он, вместо того чтобы замедлить шаги, вдруг ускорил их.
Вот он уже в конце тоннеля. Яркий слепящий свет… Волны удушающего жара…
Друзья остановились и осмотрелись. Над их головами навис низкий свод пещеры. Серый, в отличие от каменных стен, он состоял из какого-то неизвестного вещества. Черные стены были в золотистых прожилках. Они блестели и переливались, озаряемые сиянием, исходившим из круглого отверстия в полу.
Больше в пещере ничего не было — только невыносимый жар да дрожащие тени. Только еле слышные отзвуки мычания букшахов.
Будто зачарованный, Роуэн медленно двинулся к круглому отверстию в центре пещеры.
Он заглянул в него и обмер. Глазам его открылась неизмеримая глубина гигантского жерла, на дне которого кипело и плавилось золото.
Это и было сердце великанши Горы. Роуэн не дыша смотрел на золотое бурление и не мог оторвать от него глаз. Он стоял ни жив ни мертв, и ему казалось, будто кровь застыла у него в жилах.
Но нет у вас к жизни другого пути —
Так просто от голода вам не уйти.
— Роуэн, отойди! Отойди от края!
Он узнал голос Шаран, но так и не понял, что она хочет сказать. Слух его полнился другими голосами, и в ушах звучали иные слова.
Он слышал крики Нила: «Это — проклятие! Гора разгневалась и наказывает нас!»
Нила перебивал Норрис, вспоминавший бесславную гибель жителей Золотой долины: «Как жителям Золотой долины удалось примириться с Горой? Если бы бедняги не погибли, мы бы узнали, что они для этого сделали».
Слышался взволнованный голос Зеел: «Знание о том, что сделал народ Золотой долины, чтобы умилостивить Гору, погребено в глубине веков… Жители долины не рассказывали об этом… Они возгордились… А может быть, напротив, устыдились…»
— Они, конечно, устыдились, — бормотал Роуэн. — Наверное, цена этого примирения была слишком велика! Вот и жители Рина никогда не узнают, как мы здесь погибли. Гора будет молчать, и никто никогда не расскажет им о нашей смерти.
Из голодного чрева Горы послышалось недовольное ворчание. Великанша затаила дыхание и ждала, что будет дальше.
— Если нам суждено здесь погибнуть, то я готова умереть, — сказала бесстрашная Зеел.
Она взяла Роуэна за руку. Девушка стояла у края жерла, на дне которого плавилось золото. На секунду они встретились глазами. В этот момент Зеел была прекрасна — в ней соединились изящество бродников и сила зибаков.
— Я готова умереть, — повторила Зеел. Норрис — он тоже стоял у жерла кипящего кратера — положил руку на плечо девушки и сказал:
— Мы не расстанемся. Я погибну с вами.
Роуэн посмотрел в честные глаза друга, и в его груди будто что-то оборвалось — скоро они все погибнут!
Лишь Шаран не двигалась с места и хранила молчание, но вот она заговорила неожиданно твердым голосом.
— Никто не должен умирать. Это неправильно! — сказала она.
— Шаран… — начал было Норрис, но она даже слушать его не стала.
— Гора таит множество загадок. Ее волшебные недра полны чудес, но она всего лишь нагромождение камней, земли и льда. Зачем ей чья-то любовь или чей-то страх, — твердила Шаран. — Вы говорите, что мы должны принести себя в жертву Горе, но что ей наши жизни? Нет, ей нужно другое…
Роуэн поднял голову, начиная освобождаться от своего наваждения.
Вдруг он почувствовал на груди жар волшебного медальона.
Шаран стояла у самой стены, и по ее щекам струились слезы.
— Шаран, ты не веришь пророчеству, потому что боишься, — тихо сказала Зеел.
— Конечно боюсь! — вскричала Шаран. — Любой, в ком есть хоть капля здравого смысла, будет бояться. Но вовсе не потому я отказываюсь умирать. Просто это глупо!
Роуэн, Зеел и Норрис непонимающе уставились на нее.
— Вы смелые и бесстрашные, но есть у вас головы на плечах или нет? — Шаран даже топнула от возмущения. — Вы что думаете — броситесь в кипящую лаву, и в Рине тут же растает снег, зацветут цветы и погибнут снежные черви? Ваша смерть ничего не изменит!
Роуэн подумал, что Шаран, пожалуй, права, и отошел от края пропасти.
Глухой гул донесся из чрева Горы. Под ногами ходуном заходил каменный пол.
— Некогда раздумывать! — тихо сказала Зеел. — Великанша злится, вы же слышите это. Я больше не могу…
— Роуэн, а как же твой медальон? — воскликнула Шаран. — Пусть он подскажет, что делать!
— Нет, — отвечал Роуэн. — Каждый из нас уже задал ему свой вопрос. Боюсь, что если мы будем спрашивать еще… нам никто не ответит.
Роуэн был уверен, что у него ничего не получится, но все равно протянул руку к волшебному медальону и неожиданно для себя ощутил ответный жар. Медальон трепетал, будто живой, и Роуэн почувствовал, что слова уже готовы сорваться с его губ. Он открыл рот… и услышал то, что давным-давно знал наизусть.
Животные мудрые знают пути,
И следом за ними должны вы пойти.
Один будет грезить, другой — рыдать,
Третий — сражаться, четвертый — летать.
Все четверо вместе пойдете туда,
Чтоб стать добычей огня и льда.
Но нет у вас к жизни другого пути —
Так просто от голода вам не уйти.
В ужаснейшем этом сраженье, поверьте,
Найдете свой путь вы меж жизнью и смертью.
Отзвучали последние слова. Роуэн ждал, что будет дальше. Он чувствовал легкую усталость, но ни головокружения, ни боли не было.
— И что?.. — тихо спросила Зеел.
— А то, что четверо должны пойти туда, где они станут добычей огня и льда, — мрачно сказал Норрис. — Нам суждено погибнуть здесь, в этом огненном жерле, в самом сердце ледяной великанши. Я уверен, в пророчестве говорится именно об этом.
Роуэн снова и снова повторял про себя эти строки, пытаясь разгадать страшную загадку, от которой зависели жизнь и смерть его друзей. Он вспомнил Шебу. В ушах зазвучал ее свистящий шепот. Сам Роуэн произносил пророчества так же, как их произносила она. Повторял слово в слово. Не искажал ни единого звука, сохранял интонацию, делал паузы в тех же местах. И все-таки…
