— У меня возникла теория. — Бриджит поднимается со своего места и идет к кафедре докладчика.
Сижу на месте и стараюсь на нее не смотреть. У меня тоже возникла теория. Построенная на томных взглядах, которые она бросает на Клыка своими оленьими глазами. Она наверняка готовит специальную миссию под названием «Бриджит-и-Клык-a-там-хоть-трава-не-расти». Еще раз посмотрит на Клыка — я ей потом накостыляю хорошенько.
Меж тем Бриджит уверенно обращается к собравшимся:
— Испокон веку, с тех пор как люди стали ходить в море, у разных народов появились рассказы о морских чудовищах. Сейчас в этих рассказах можно узнать обыкновенных китов, акул или осьминогов.
— А как насчет Лохнесского чудовища? — перебивает ее Газман. Он обожает эти страшилки.
— Лохнесское чудовище — это миф, — отвечает ему кто-то из присутствующих.
— С Лохнесским чудовищем доказательств нет, — вступает доктор Акана. — Ни «за», ни «против». Одни считают, что это последний существующий плеозавр. Другие, что это реальное животное, которое стало легендой. А третьи убеждены, что это все чушь и бабушкины сказки.
— Явление, с которым мы сейчас имеем дело, — не миф и не плеозавр. И уж тем более не бабушкины сказки. По словам нашей маленькой телепатки, оно исполнено ярости и желания убивать все живое.
Мы всей стаей дружно заозирались вокруг, не сразу поняв, что «маленькая телепатка» — это наша Ангел. Я решаю, что «телепатка» — вполне подходящее слово. Звучит солидно и по-научному. Надо будет взять на вооружение.
— Но как по-вашему, доктор Двайер, что, вы думаете, это такое?
— Я думаю, это искусственно созданная форма жизни. Или существо, при жизни искусственно подверженное изменениям и мутациям. Например, в результате радиации.
— Искусственно созданная форма жизни? — нахмурился один из ученых.
— А мы-то, по-вашему, кто? Правильно! — поднимаюсь я с места. — Девяносто восемь процентов — от человека, два процента — от птицы. Комбинации могут быть разные, но принцип тот же. Так что вы не стесняйтесь, называйте вещи своими именами. Даже пальцем можно показывать. Для наглядности.
— Ты права, Макс. Примерно так. — Бриджит старательно отводит от меня глаза. — Только результат не такой успешный. К тому же я склонна думать, что в данном случае радиации и мутации подвергли уже существующий живой организм.
— Радиации? Это как в микроволновке? — интересуется Надж.
— Не совсем, — терпеливо объясняет Бриджит. — Существует масса источников радиации. Как природных, так и созданных человеком. Я думаю о мутациях типа тех, что имели место после Хиросимы и Чернобыля.
— Я эти названия уже где-то раньше слышала. — Вспоминаю какую-то передачу по телику.
— Хиросима — город в Японии, — говорит Джон. — На него в конце второй мировой войны Америка сбросила атомную бомбу. При взрыве сразу погибли сто тысяч человек. И еще десятки тысяч умерли потом в результате болезней, вызванных радиацией. С течением времени стало ясно, что радиация вызывает мутации некоторых человеческих генов, что проявляется во врожденных дефектах, выкидышах при беременности или в раковых опухолях.
— Хорошенькое дельце, — бормочу я себе под нос.
— А Чернобыль — это атомная станция в бывшем Советском Союзе. Там взорвался ядерный реактор, — продолжает Джон. — Самая страшная ядерная катастрофа в истории человечества. Территория вокруг Чернобыля до сих пор заражена. И непонятно, смогут ли люди там когда-нибудь снова поселиться. Даже в таких отдаленных странах, как Англия или Швеция, выброшенная в атмосферу радиация вызвала заражение молока и мяса. Беда в том, что радиация приводит к непредсказуемым, и для живых существ часто фатальным последствиям.
— Вы что, считаете, что в океане имеется источник радиации? Вы хотите сказать, доктор Двайер, что он вызвал мутации живых существ, превратив их в убийц-монстров? — спрашивает один из ученых.
Бриджит кивает:
— Именно это я и хочу сказать. Наша задача теперь — найти этот источник.
Корабль в сто раз лучше подводной лодки — я смотрю на пенистую дорожку, остающуюся у нас за кормой, и не перестаю радоваться, глубоко вдыхая свежий соленый воздух. Наш корабль — сорокачетырехфутовый и трехпалубный — самый большой исследовательский корабль станции, легко режет океанские воды.
— Мы сейчас устанавливаем радиационные детекторы, — говорит Бриджит. — Клык, хочешь посмотреть? Ужасно интересный процесс.
Я чуть не до крови закусила губы — только бы не разораться. Клык искоса на меня глянул и пошел за Бриджит спускаться в отсек с оборудованием.
Через полчаса берега уже почти совсем не видно, даже с нашим острым птичьим зрением. Моторы выключены, но здесь слишком глубоко, чтобы встать на якорь.
А мне совершенно невозможно удержаться и не взлететь в небо.
Разбегаюсь по палубе и, взмахнув крыльями, спрыгиваю через парапет. Теплый морской ветер сам уносит меня вверх, и ленивыми кругами я поднимаюсь все выше и выше к солнцу. Ангел, Игги, Газман, Надж и Тотал следуют за мной. Все, кроме Клыка. Он там, поди, воркует вместе со своей Премудрой над океанскими картами. Но я стараюсь о нем не думать — не буду портить себе праздник, и все тут!
Еще шесть месяцев назад мы часами летали чуть ли не каждый день. Крылья, сильные и не знающие усталости, были нашим главным средством передвижения. Случалось, ходить и то было странно. Но в последнее время мы только и делаем, что путешествуем на самолетах, грузовиках, машинах, кораблях и даже подводных лодках. Как же мне надоели все эти транспортные средства! Хоть сегодня полетаю в свое удовольствие, наслаждаясь солнечными лучами, ласкающими мне крылья и обливающими теплом каждое перышко.
— Благодать, — урчит в лад моим мыслям Игги.
— Кайф, — вторит ему Газзи.
— Никогда, ни за что больше хаки не надену, — твердо заявляет Надж, выписывая огромный круг.
Было время, мы жили бок о бок с ястребами, а потом с летучими мышами. Они-то и научили нас паре-тройке всевозможных маневров. С тех пор каждый раз, как вижу, что кто-то из наших летает по-ястребиному, сердце у меня подпрыгивает от радости.
Но вернемся к тем блаженным временам, когда я не слишком чувствовала себя человеком. А значит, когда у меня особенных человеческих проблем не было. Не было похищенной мамы. Клык был братом и другом, а вовсе не проблемой и занозой. Бриджит не было тогда и в помине. Или Голоса, который то здесь, то там. А теперь я могу…
— Ой!
Что-то твердое и мокрое взорвалось у моего плеча и до нитки промочило мне рубашку. Оглядываюсь в надежде, что не увижу никакой крови. Похоже… Похоже, что это…
Поднимаю глаза вверх — Газзи практически сложился пополам и чуть не хрюкает от хохота. Чуток успокоившись, выуживает из-под куртки еще один шар с водой. Бах! Надж верещит, выжимая на лету свои кудри. Как она ни уворачивалась, он заехал ей прямо в лоб.
— Моя прическа! Гад ты, Газзи! — Вода стекает у нее по лицу. — Я их выпрямляла-выпрямляла! Ты что, не знаешь, от сырости все опять в мочалку превратится.
Игги хихикает и вытаскивает свой арсенал. Они с Газманом почем зря разбомбили меня, Надж и Ангела. Как они только на такую высоту поднялись с этаким грузом воды в шарах? И откуда шары взяли? Не припомню, чтоб у них было время по магазинам шастать.
— Прекратите немедленно! — протестую я. — Я вам такого веселья задам! Попадитесь мне только!
Потом мы поиграли в ныряй-вертикально-вниз, в догонялки, в дерни-за-перо и снова в войну водяными шарами. Я поймала Газа за ногу, подвесила его вверх ногами и трясла, пока все шары из него не вытрясла. Ангел и Надж висели внизу и ловили «вражеское» вооружение. Так что Игги и Газу от нас тоже прилично досталось.
Короче, как в добрые старые времена, как и полагается детям-птицам, все мы здорово повеселились. То есть все, кроме Клыка.
Наконец идем на снижение. Скулы свело от смеха, мокрые, потные, красные, взлохмаченные ветром.
На палубе неподвижно стоит Клык. Ждет. Несколько ученых наблюдают за нами в бинокли. Где-то футов за шестьдесят от корабля Ангел внезапно закричала:
— Смотрите, смотрите! Вон там! Что-то громадное, но не кит!
Смотрю вниз. Правда, там что-то огромное, странной неправильной формы, похоже, уходит под воду. Секунда — и оно совершенно скрылось из виду.
Я опускаюсь на палубу. Грациозно, без единого звука, как какая-нибудь волшебная фея. Пусть-ка его красавица Бриджит так попробует.
— Мы только что видели что-то в воде, — сообщаю я, все еще слегка запыхавшись. — Оно ушло слишком глубоко вниз, и разобрать, что это, было невозможно. Но оно здесь, и совсем неподалеку.
— Надо нырнуть и хорошенько рассмотреть. — Ангел решительно забирается на поручень, готовая нырнуть в любую секунду.
