Космо подошел поближе к Моне.
— Зачем весь этот лед?
— Для маскировки, Космо. ВНОКу необходима пара жидкостных ускорителей, чтобы подняться на полмили, прежде чем включится солнечный двигатель. Выброс тепла от сгорания жидкого топлива обязательно отразился бы на сканерах «Маичи». Корпорации не слишком любезно обходятся со снующими по космосу пиратами. Лед не дает никому засечь запуск. Пираты используют его уже несколько десятилетий.
Флойд и Брюс оттащили баграми одну из ледяных панелей. ВНОК стоял на четырех прямоугольных блоках, как автомобиль, у которого сняли колеса.
Супернатуралисты вошли в ледяное царство. Космо коснулся холодной обшивки корабля.
— Эта штука летает?
Линкольн отвесил ему оплеуху.
— Конечно летает, нахал. Она летает, взмывает ввысь, парит. Но самое главное — она приземляется. — Он напыщенным жестом передал Стефану пусковую карточку. — Полагаю, ты не хочешь поделиться со мной целью путешествия?
Стефан положил карточку в карман и передал Линкольну плату «Локхид-Мартин».
— Ты полагаешь правильно, старина. Мы вылетаем на закате, поэтому у тебя есть целых три часа на загрузку в память платы любого программного обеспечения.
— У вас есть механик?
Мона уже достала отвертку и колдовала над одной из панелей доступа.
— У нас есть механик. Дайте мне час, и я скажу, есть ли у нас корабль.
Мона доложила о двадцати четырех неполадках в электронной, компьютерной и механической системах корабля.
— Двадцать четыре? — Стефан задумчиво почесал подбородок. — Что-нибудь серьезное есть?
Мона взглянула на список.
— В основном они касаются только удобств для пассажиров. Пора менять воздушные фильтры, но если полет продлится недолго, ничего страшного с нами не случится. Я проверила давлением скафандры. Все, кроме одного, нужно подлатать. Итак, в космос тебе придется выходить одному.
— Отлично. Никому, кроме меня, не придется рисковать.
— Закрылки едва поворачиваются, поэтому никаких виражей. Почти все цепи соединены при помощи изоляционной ленты из прошлого столетия, а обзорный иллюминатор зарос грязью.
— Стеклоочистители?
— Отсутствуют как вид.
— Тогда найдите губку и теплую воду. Взлетаем через час.
Конусообразный ВНОК весил четырнадцать тонн. Управлялся корабль закрылками и дюжиной газоструйных двигателей, из которых работали всего шесть. Когда-то корпус был выкрашен в голубой цвет Европейского Союза, но почти вся краска стерлась во время пиратских миссий. У основания корабля были закреплены два ускорителя, которые обеспечивали реактивное движение для начального преодоления гравитации, после чего включалось в работу «обручальное кольцо».
«Обручальное кольцо» представляло собой позолоченные пояса солнечных батарей, которые во время движения корабля непрерывно менялись местами. Каждая батарея заряжалась, затем возвращалась на свое место, чтобы войти в контакт с магнитным кольцом на корпусе, отдать свой заряд и уступить место следующей батарее. В открытом космосе ВНОК больше всего напоминал вращающую хула-хуп девушку.
— Как далеко в космос мы полетим? — поинтересовался у Моны Космо.
Мона выполняла последнюю проверку систем, изредка заглядывая в потрепанное руководство по эксплуатации — пухлую книжицу с загнутыми углами.
— Строго говоря, в космос мы вообще попадать не намерены, просто покинем пределы атмосферы. И вообще, какая тебе разница, Космо? Ты не переживешь падения даже с пятидесяти футов. В любом случае если нам и суждено погибнуть, то от утечки воздуха, а не от падения.
— Спасибо, — сказал Космо. — Ты меня успокоила.
— Отлично, потому что ты будешь моим вторым пилотом.
От ледяных панелей тянуло жутким холодом, и Космо поплотнее запахнулся в свою камуфляжную куртку.
— Вторым пилотом? Я не умею даже посылать координаты автомобиля на спутник.
— Не волнуйся, Космо. Компьютер сделает за нас почти всю работу, а когда мы подлетим достаточно близко, нас поведет спутник.
— Если получим коды доступа, — напомнил ей Космо.
На пульте управления загорелся красный индикатор. Мона нахмурилась и постучала по нему пальцем. Цвет сменился на зеленый.
— Если Стефана это не беспокоит, почему должно беспокоить меня?
Из люка показалась голова Линкольна.
— «Локхид», — сказал он, передавая Моне дополнительную плату. — Подсоедини как следует. Убедись в том, что контакт надежный. Запуск через десять минут.
Моне явно не понравилось, что ею пытаются командовать.
— Запуск через десять минут? Здесь есть центр управления полетами, который я как-то проглядела?
Линкольн умильно улыбнулся.
— Нет, моя язвительная малышка, центра управления нет. Но в насосах морозильников кончается горючее, поэтому вы взлетите через десять минут, иначе лед растает, а если он рас тает, вы не взлетите никогда. Объяснишь все это Стефану, или мне самому объяснить?
Мона тут же вернулась к предстартовой проверке.
— Все понятно. Через десять минут.
Девять минут спустя супернатуралисты были надежно пристегнуты к гирокреслам и затянуты в армированные куртки, предохраняющие грудную клетку от перегрузок. Над их головами искрились в сумеречном свете ледяные панели.
— Лед расколется, верно? — спросил Космо. — Он выглядит довольно толстым.
Палец Моны завис над кнопкой запуска двигателей.
— Теоретически должен. Нос оснащен ледоколом.
Повторюшка и Стефан сидели сзади. Гирокресел было только три, поэтому Повторюшка устроился у Стефана на колене и пристегнулся дополнительным ремнем. Ребенок Бартоли был очень недоволен.
— Из всех унижений, которые мне довелось вынести из-за своих невеликих размеров, это — самое страшное, — заявил он.
Стефан похлопал его по голове.
— Перестань, мой маленький. Сказку рассказать?
— Стефан, сейчас не время. Может быть, я маленький, но это не значит, что я не могу задать тебе трепку.
Мона развернулась в кресле.
— Ты слишком много капризничаешь, Повторюшка. Газы замучили?
Ребенок Бартоли резко наклонился вперед, но его удержал ремень.
— Взлетай, Мона, — сказал Стефан, — пока он не вырвался.
Мона открыла предохранительную крышку кнопки запуска.
— Поехали.
Ускорители с оглушительным ревом включились, и буквально за несколько секунд лед превратился в пар. Ледяные панели растаяли, пар окутал ВНОК, закрыв лобовой иллюминатор.
Корабль медленно поднялся над пусковой площадкой, преодолевая удерживающую его силу тяготения. Зловещим красным светом загорелись индикаторы мощности, когда компьютер повысил тягу. Ледокол на носу разбил верхнюю ледяную панель. Ниже кипела вода, и пар почти застилал землю густым туманом.
Космо казалось, что его тело разваливается на части. Совсем не такие полеты показывали в рекламных видеофильмах. Впрочем, супернатуралисты находились не в управляемом спутником комфортабельном прогулочном корабле. ВНОК был двадцатилетним пиратским кораблем с двумя ускорителями, и памяти его компьютера едва ли хватило бы для управления развлекательным комплексом.
Нос немного опустился.
— Самый опасный момент, — сказала Мона, стуча зубами. — Если начальный импульс тяги слишком сильный, корма поднимается быстрее носа.
— А что потом?
— Потом мы начинаем вращаться.
— Звучит не слишком приятно.
— Не только звучит.
Компьютер немного снизил тягу, выравнивая корабль.
— Так, положение вертикальное. Сейчас начнется веселье.
Новичок Космо собирался задать следующий вопрос: «Веселье? Какое еще веселье?» И тут включилось «обручальное кольцо», добавив мощность сверхэффективных солнечных батарей к мощности угасавших ускорителей и литиевых аккумуляторов ВНОКа. Корабль пробкой вылетел за зеленоватые облака на скорости 1500 миль в час. Перегрузка вернула так и не успевший сорваться с губ вопрос Космо обратно в глотку.
Мона могла говорить, хотя жилы на ее шее натянулись как растяжки моста.
— Вот и веселье.
«Синее небо», — подумал Космо, когда дрожь прекратилась. Небо действительно было синим. Иллюминатор покрывали зеленоватые полосы липкой взвеси, содержащейся в смоге, но за ними простиралась испещренная звездами синева неба. Восхитительное зрелище. Синее небо, как на старых открытках. Вид из обсерватории «Маичи» был поразительным, но не шел ни в какое сравнение с этим, потому что небо было вокруг, куда ни посмотри. Космо удалось рассмотреть даже белое облако на самой границе атмосферы.
Динамики компьютера монотонно прогнусавили сообщение: «Гравитация составляет одну пятую от земной. Включаю искусственную гравитацию».
— Отлично, — сказала Мона. — Эта невесомость плохо действует на мой желудок.
